У кромки моря узкий лепесток - Исабель Альенде
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неруда объявил собранию, что в ближайшие дни отправляется в Париж в качестве специального консула по вопросам испанской эмиграции.
— Дипломатическая служба Чили во Франции меня не любит, там окопались одни правые, которые полны решимости препятствовать выполнению моей миссии, — сказал поэт. — Правительство посылает меня без единого песо, а мне нужно зафрахтовать корабль. Посмотрим, как я с этим справлюсь.
Он сообщил, что получил приказ набрать из числа испанских беженцев только специалистов нужных в Чили профессий, чтобы те по прибытии в страну научили своему делу чилийских рабочих, и только мирных и достойных людей, чтобы среди них не оказалось ни политиков, ни журналистов, ни интеллектуалов, поскольку все они потенциально опасны. По словам Неруды, взгляды правительства Чили на иммиграцию всегда носили расистский характер, существовали даже тайные инструкции для консульств не выдавать визы людям определенных категорий, учитывая их расовую и национальную принадлежность, начиная с цыган, негров и евреев и заканчивая так называемыми восточными — термин непонятный и нуждающийся в пояснении. Последнее время ксенофобия обрела и политическую компоненту: в страну не впускали коммунистов, социалистов и анархистов, но, поскольку этого не было прописано в официальных инструкциях, некая свобода действий все же оставалась. Неруде предстояло осуществить один из подвигов Геракла: нанять и снарядить корабль, отобрать необходимое количество иммигрантов и добыть у правительства денег, чтобы гарантировать содержание тех, у кого в Чили нет ни родственников, ни друзей. Речь шла о трех миллионах чилийских песо, которые нужно положить в Центральный банк, прежде чем грузить людей на корабль.
— Сколько беженцев планируется вывезти? — спросил Фелипе.
— Предположительно, полторы тысячи, но их будет больше, мы же не сможем увезти мужчин, оставив в Европе их женщин и детей.
— Когда ожидается их прибытие?
— В конце августа — начале сентября.
— То есть у нас есть около трех месяцев, чтобы организовать экономическую помощь и найти для них жилье и работу. А еще надо развернуть кампанию противостояния пропаганде правых и настроить общественное мнение в пользу этих испанцев, — сказал Фелипе.
— Это будет нетрудно. В народе симпатизируют республиканцам. Большая часть испанской колонии в Чили состоит из басков и каталонцев, и они готовы помочь.
В час ночи «Неистовые» стали расходиться, и Фелипе на своем «форде» довез поэта до его дома. Вернувшись, он застал Хуану в гостиной с кувшином горячего кофе.
— В чем дело, Хуана? Ты давно должна спать.
— Я слышала, о чем говорили ваши приятели.
— Ты подслушивала?
— Ваши приятели едят столько, будто только что из тюрьмы, а уж как они ведут себя за столом, я даже говорить не стану. А эти женщины с подведенными глазами!.. Они едят даже больше, чем мужчины. Сборище неотесанных грубиянов — ни здрасте, ни спасибо!
— Поверить не могу, что ты ждала меня только ради того, чтобы сказать это.
— Я ждала вас, чтобы вы объяснили мне, почему этот поэт считается таким знаменитым? Он читал и читал и все никак не замолкал, и все глупости какие-то, одну за другой, про каких-то рыб в жилетах и с мутными глазами, поди пойми, что это за болезнь такая.
— Это метафора, Хуана. Это же поэзия.
— Будет вам смеяться над своей бабушкой, да упокойся она с миром. Как это я ничего не понимаю в поэзии, если язык мапуче и есть самая настоящая поэзия? Конечно, откуда вам знать такое! И этому Неруде тоже! Я много лет не слышала родного языка, но я его помню. Поэзия — это то, что остается в голове и никогда не забывается.
— Ну да. А музыка — это то, что можно насвистеть, так?
— Это сказали вы, мой маленький Фелипе.
Исидро дель Солар получил телеграмму от сына в последний день пребывания в отеле «Савой», после того как целый месяц провел с женой и дочерью в Великобритании. В Лондоне они посетили все обязательные для туристов места: магазины, театры, концерты и скачки. Посол Чили в Англии, очередной из многочисленных кузенов Лауры Бискарра, предоставил в их распоряжение посольский автомобиль, чтобы они могли объездить окрестности и посетить колледжи в Оксфорде и Кембридже. Он также устроил им приглашение на обед в замок какого-то не то герцога, не то маркиза, титул они не запомнили, поскольку в Чили благородные титулы были упразднены давным-давно и никто о них не вспоминал. Посол проинструктировал их в отношении поведения и одежды: в подобных семьях делают вид, что рабства не существует, но им нравится, когда здороваются с их собаками; запрещено отпускать замечания по поводу еды, но полагается восхищаться розами; одеваться следует просто и чтобы одежда выглядела как можно более поношенной, никаких шелковых оборок и модных коротких галстуков, — аристократия одевается теперь, как бедняки в деревнях. Позже дель Солары съездили в Шотландию, где Исидро заключил сделку на продажу шерсти из Патагонии, и в Уэльс, куда он также собирался поставлять овечью шерсть, но там сделка сорвалась.
Тайком от жены и дочери Исидро посетил старинную женскую школу, основанную еще в XVII веке, — внушающий уважение особняк напротив садов Кенсингтонского дворца. Офелия могла бы научиться там правилам этикета, искусству светского общения, рассаживанию гостей и составлению меню, хорошим манерам, осанке, созданию личного образа, оформлению домашнего очага и разным другим достоинствам, которых ей так не хватает. «Жаль, что жена не научилась ничему такому, — думал Исидро. — Было бы отличным вложением основать подобное заведение в Чили, чтобы, как принято в здешних местах, после нескольких лет обучения любая развязная сеньорита могла превратиться в утонченное создание». Он начал изучать представившуюся возможность. Какое-то время он скрывал свои планы относительно Офелии, иначе ему пришлось бы столкнуться с капризами дочери и остаток путешествия был бы безнадежно испорчен. Он объявил о своем решении в самом конце, когда времени на обмороки и скандалы уже не оставалось.
Они сидели в гостиной со стеклянным потолком, представлявшей собой настоящую симфонию белого, золотого и кремового оттенков, и пили неизбежный пятичасовой чай из фарфоровых чашек с цветочным рисунком, как вдруг явился рассыльный в
