Охота на монстра - Виталий Романов

– В середине двадцатого века немецкий ученый Буркхард Хайм сделал попытку переписать уравнения общей теории относительности так, чтобы они соответствовали основам квантовой механики. То есть, проще говоря, задумал создать единую модель, универсальную и непротиворечивую. Для этого потребовалось сделать допущение о том, что гравитация – видимое проявление искажений в ткани пространства-времени, а все фундаментальные взаимодействия – проявление целого набора пространственных изменений…

– Э-э-э… – только и проронил Фертихогель, который ничего не понял, просто не смог «вобрать» в мозг такую словесную конструкцию.

– Хайм ввел в свою модель четыре дополнительных измерения, однако в дальнейшем отказался от двух. Его математическое построение получило название «Квантовая теория Хайма». Согласно этой теории, в шестимерном пространстве гравитация и электромагнетизм объединяются, причем, при определенных условиях, гравитационная энергия способна трансформироваться в электромагнитную. И наоборот.

Майор Фертихогель решил, что самое разумное – промолчать.

– В дальнейшем, уже в начале двадцать первого века, эта теория была развита и расширена Вальтером Дрешером и Йохимом Хойезером. Именно тогда в модель вернули два измерения, ранее отвергнутые Хаймом, и составили мощное математическое описание восьмимерной Вселенной – пространство Хайма – Дрешера.

– Дрешера? – полюбопытствовал майор Фертихогель. – Это…

– Мой родственник, – с гордостью сказал Дуглас Дрешер. – Так что получается, в настоящее время мы не только работаем над восьмимерной моделью Вселенной. Лично я продолжаю дело предков.

– Зачем? – не выдержав, спросил Клаус. – Зачем, Дуглас? Ну, составите вы эту восьмимерную модель, пусть даже идеальную. А польза-то от нее какая?!

– Ха! – Дрешер посмотрел на офицера Галактической Безопасности свысока, будто на неопытного студента-первокурсника. – А долететь от Земли до Луны за две-три минуты – это польза?! Добраться до соседней звезды за пару часов?! Получить реальность с другими показателями физических констант?!

– Да, очень здорово… – согласился Фертихогель, вспомнив утомительный перелет в Солнечную систему и мгновенно оценив перспективы. – Значит, институт экспериментальной физики работает над построением полной и точной восьмимерной модели пространства-времени?

– Не весь институт, – уточнил Дрешер, – но это одно из наших приоритетных направлений.

– И «Медуза» была экспериментальной площадкой? – офицер ГСБ попытался свернуть на нужную колею, подойти к интересовавшей его проблеме.

– Айштейн?! – скривился Дрешер. – Нет! Этот выскочка…

Впрочем, директор института тут же взял себя в руки, заговорил более спокойно:

– Нет. Понимаете, восьмимерная модель Вселенной дает очень интересные возможности для развития – всякие побочные ответвления, за которые не следует хвататься до тех пор, пока не создана главная конструкция. Однако Марк Айштейн… как это говорили древние… Марк Айштейн любил бежать впереди паровоза!

Знаете, про мертвых надо говорить либо хорошо, либо ничего. Но если я буду следовать этому принципу, то не смогу рассказывать дальше.

– Говорите так, как считаете нужным, – торопливо попросил Фертихогель. – Меня интересуют факты, а не традиции.

– Итак, у Марка Айштейна был очень вздорный характер. Этот ученый – не без таланта, конечно, – возомнил себя новым гением. Быть может, в этом виновно некое сходство фамилий: Эйнштейн – Айштейн. Если так, это сыграло очень плохую службу. Еще со студенческой скамьи Марк вообразил, что ему, лично ему, суждено сыграть прима-роль в современной физике…

Дуглас Дрешер прошелся по кабинету, засунув руки глубоко в карманы пиджака.

– Он увлекся следствиями из теории восьмимерной Вселенной. В частности «червоточинами» и «проколами».

– А что это такое? – не понял Клаус.

Директор института физики взял со стола чистый лист бумаги, показал его майору ГСБ. Затем поставил две точки – на разных концах, далеко друг от друга.

– Представьте, что это Вселенная, а две точки – звезды, удаленные друг от друга на тысячи или миллионы световых лет. Путешествие от одной до другой по «активной ткани» – по нашему листу бумаги – целая проблема. За один джамп гипотетический корабль способен продвинуться вперед на миллиметр-два. А теперь – смотрите…

Физик взял листок, сложил его пополам – точкой к точке – и сделал в бумаге прокол кончиком шариковой ручки.

– Ага!!! – Клаус подался вперед.

Глаза майора Службы Безопасности загорелись радостным возбуждением, он начал понимать, что такое «активная ткань», какие шутки можно вытворять с пространством. Если, конечно, научиться «сворачивать» его.

– Вот-вот! – усмехнулся Дрешер. – Вижу, вы поняли, почувствовали перспективы. Как раз этим увлекся Марк Айштейн. Он стал математически описывать модель «сворачивания» пространства. Схему организации прокола для образования «червоточины» – некой горловины, через которую можно попасть из точки А в точку Б, не тратя месяцы или годы на утомительное линейное путешествие по обычному пространству.

– Ух ты! – восхитился майор Галактической Безопасности. – И «Медуза» работала над этим?!

– «Медуза»? – переспросил Дрешер. – Она появилась гораздо позже. Сначала Айштейн разработал и обосновал свою теорию, согласно которой даже сейчас, при наличии современных технических возможностей, можно создать действующую модель… Вернее, не сейчас, Айштейн обосновал это довольно давно…

– Семь лет назад? – догадался Фертихогель.

– Нет, больше, – отрицательно мотнул головой Дуглас. – Семь лет назад они хотели провести решающий эксперимент. Но теория была создана раньше.

– И что?

– Марк Айштейн вынес доклад на заседание ученого совета института… – Дрешер помедлил, вспоминая. – Он всегда был заносчивым, гордым… Смотрел на коллег-физиков свысока, даже на тех, кто старше. Впрочем, я уже говорил: у Марка отвратительный характер.

– Он зачитал доклад… – поторопил Клаус.

– По мнению Айштейна, существовала возможность построить действующую модель «генератора»… Требовалось создать чрезвычайно мощное электромагнитное поле определенной формы. Вихревое импульсное поле. Марк Айштейн верил, что вполне реально выполнить «прокол» – как в другую точку нашей Вселенной, так и в параллельное пространство, существующее независимо от нашего, по иным законам.

«Дверь… Господи, прости и помоги мне… Сегодня мы открыли Дверь в Ад…» – слова исчезнувших сотрудников «Медузы» мигом вспыхнули в голове майора Галактической Безопасности.

– Айштейн предполагал, что в «надпространствах», куда можно пробить туннель, действуют другие физические законы. Там другие значения природных констант, в том числе – другая скорость света. А это, как вы понимаете, естественный ограничитель для наших кораблей…

– Доклад, конечно же, имел успех? – офицер Галактической Безопасности перестал дышать от волнения.

– Доклад с треском провалился, – поморщился Дрешер. – Хорошо отложилось в памяти все это… Марк всегда смотрел на коллег свысока, ему припомнили… В модели обнаружилось множество изъянов. Взять хотя бы теорию «червоточин». Ну, допустим, Айштейн прав, сделали бы мы «прокол» пространства, до некой другой точки. Пусть даже этот гипотетический тоннель будет стабилен, устойчив. Что это означает?

Оставим в стороне математическую составляющую, посмотрим на проблему глазами простого обывателя. Допустим, Марк Айштейн создал коридор, объединяющий две точки пространства, точки А и Б. Ранее они находились на сумасшедшем удалении друг от друга, а теперь, благодаря «генератору Айштейна», свернувшему пространство, как лист бумаги, точки А и Б совсем рядом. Пусть человек даже сумеет шагнуть в некую «дверь». Допустим, входит в дверь здесь, на Земле, а за порогом – планета, которая возле Сириуса. Представляете? С одной стороны, телепортация – именно таким термином люди издавна называли мгновенные переходы. С другой стороны, по здравому рассуждению, если человек может пройти из точки А в точку Б, значит, и все физические воздействия – тоже.

Понимаете, в чем нонсенс? Земля находится возле Солнца, она движется по своей орбите, стационарной орбите. Эта траектория – результат взаимодействия многих гравитационных сил, у планеты определенные радиальная и угловая скорости… И вдруг – ни с того ни с сего – через горловину «червоточины» на Землю начинают мощно воздействовать гравитационные поля Сириуса!

Гравитационное поле, согласно модели, тоже выбирает самый короткий путь. Зачем Сириусу влиять на Землю через миллиарды километров пространства, если есть сквозной канал?! Естественно, Земля оказывается в состоянии сильнейшего гравитационного взаимодействия не только с Солнцем, но и с Сириусом! Понимаете, что произойдет, если мы создадим устойчивый коридор здесь, на планете?! Ее разорвет на куски!