Операция «Караван» - Дмитрий Янковский

— Принимается, — ответил я.

— Мои люди познакомят вас с выделенной площадью. Там все необходимое, кроме средств связи. Не возражаете?

Я не возражал. Если Ольга здесь, то связываться мне решительно не с кем.

— Кстати, я собрал тут всю вашу команду, — продолжил Альбинос. — Ольга давно уже здесь, две недели. И мы с ней продуктивно поработали. Уверен, что результат вам понравится.

— Беременная она, что ли? — хмыкнул Алекс.

Альбинос искоса глянул на него и добавил:

— Предполагаю, что у вас был не легкий день, а потому не буду более отягощать вас своим обществом. Осваивайтесь, отдыхайте. Завтра побеседуем более предметно.

Мы попрощались. Охранники сопроводили нас до входа в пристройку и передали на попечение слуг. Тоже вооруженных.

Оказалось, что нам выделен весь верхний этаж. Чем выше я поднимался по роскошной каменной лестнице, тем труднее давался каждый шаг. Устал я дико. И мысль о том, что сейчас встречусь с Ольгой, не придавала сил совершенно. Я был рад, что с ней все в порядке. Это уменьшало число проблем. Но щенячьей радости я не испытывал точно.

Алекса и Урмана отвели в их комнаты, меня проводили до моей. На секунду я остановился на пороге. Глупо было подыскивать слова, но мне все же понадобилась пара секунд чтобы собраться, прежде чем распахнуть дверь.

С Ольгой всегда приходилось подыскивать слова. Чтобы не напугать, чтобы не вызвать взрыва ненужной деятельности, чтобы не обидеть, поскольку любой из этих вариантов грозил изменением ее состояния, из которого мне ее придется выводить. От этого я тоже порядком устал, хотя мне и неприятно было признаться перед собой в подобной слабости.

Глава 5. Непристойное предложение

Зря я пытался подобрать слова, поскольку часть истории Ольга знала от Альбиноса. Оказалось, что он нагрянул на базу сразу после нашего ареста и эвакуировал Ольгу раньше, чем туда наведался Гэбриэл. О нашей стычке Альбинос ей не рассказал, пришлось мне выдать подробности наших взаимоотношений с возможным европейским партнером. Но пронесло, вроде она не очень перепугалась. Или научилась все же держать внутри проявления своей паранойи.

Меня поражало, как в одном человеке сочетались несвойственная многим женщинам храбрость и патологическая трусость на грани клинических фобий. На деле Ольга могла прыгать с гравилета в воду, могла вести батиплан на огромной скорости у самого дна, не падала в обморок во время перестрелок. Но когда дело касалось мыслей, планов, проблемы выбора и принятия решений, тут ее храбрость давала сбой и менялась на столь же яркую паранойю.

Под конец беседы, уже засветло, Ольга меня огорошила. Оказывается, с первого дня нашего плена Альбинос строил подводный корабль. Точнее не строил, а переоборудовал один из своих подводных роботизированных комплексов в пилотируемый.

Ольга в этой работе принимала активное участие. Она, не моргнув глазом, передала чертежи вооружения, установленного раньше на «Коче», рассказала о реактивной установке и принципах парового тоннеля, в котором двигался батиплан.

Я был в шоке от такого поступка, но понимал, что в сложившихся обстоятельствах это было единственно верным ходом.

По ее словам, корабль получился меньше нашего бывшего, но в чем-то даже лучше. На симуляторе вел себя более маневренно, да и скорость развивал большую. Управление было рассчитано на одного пилота, а огневой комплекс на одного или двух стрелков.

Это было важной новостью, но обдумывать ее уже не было сил. Едва коснувшись головой подушки, я вырубился, как выключенная машина.

Ольга разбудила меня на закате. Оказывается, Альбинос устроил нечто вроде праздничного ужина и приглашал нас на него. Пришлось срочно приводить себя в порядок, потому что выспавшимся я себя все еще не чувствовал.

В моем распоряжении оказался более чем сносный гардероб, все в точности моего размера. Я умылся, оделся, подождал когда соберется Ольга, и мы с ней, в сопровождении охраны, перебрались в холл главного корпуса.

Там уже Алекс с Урманом разминались джином со льдом. Я тоже себе налил. Стол был полон холодных закусок. По сравнению с сырой крысятиной это было натуральное пиршество. Но я решил на еду не сильно налегать, а то с непривычки разморит сонливостью.

Я поспешил пересказать Алексу все, что узнал от Ольги. Урман, похоже, мало что понял. Он не разбирался в технических терминах и ничего не знал о нашем затонувшем корабле. Пришлось вкратце просветить и его.

Минут через тридцать к нам присоединился Альбинос.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

Мы дружно кивнули в ответ.

— Уверен, что Ольга уже передала вам главные новости, — улыбнулся хозяин, наливая себе джину и разбавляя его тоником. — Поэтому надеюсь, сегодня беседа будет много предметнее предыдущей.

— Допустим, — ответил я.

— Не нужно никаких допущений! — Альбинос покачал стаканом. — Давайте все расставим по местам. Вы, Андрей, не так давно заявили, что готовы выполнить ряд поручений по специальности за вполне конкретную плату. Как мне помнится, за подводный корабль. Так?

— Так. Но для меня есть разница, что это за поручения.

— Была разница, — уточнил хозяин. — Ситуация изменилась. И, заметьте, не по моей вине. Вы сами связались с муниципалитетом… Нашли союзников… Не в обиду вам, Урман.

— Моя цель, работать на государство, — хмуро заметил я.

— На какое? — улыбнулся Альбинос.

Этот вопрос меня озадачил. Больше того, поставил в тупик. Я не нашелся с ответом и промолчал.

— Андрей, не будьте наивным. Вы почти всю жизнь провели на Суматре, мечтая вернуть человечеству океан. Но человечество, это много больше, чем Суматра. И не столь однородно, как Суматра. Вы понимаете?

— Пока не очень, — признался я. — Но насчет величины и разнородности населения Земли вы правы. Только мне кажется, что это не имеет кардинального значения.

— Тогда я поясню. В мире есть целый ряд стран. Вы привыкли думать, что человечество инертно, что ему проще подождать, когда биотехи передохнут сами собой. Но это тут. На Суматре. На краю, можно сказать, цивилизации. В этом-то вы отдаете себе отчет?

— В чем именно? — на всякий случай уточнил я.

— В том, что на Суматре вообще маловато типичных представителей человечества. И то, что вы думаете о людях вообще, касается, по большей части, именно этой захолустной части мира. Это край Ойкумены, дорогой мой. Со всей ее коррупцией, беззаконием, бюрократией и въевшимся в сознание страхом. Тут море близко, оно тут каждый день маячит на горизонте, и это формирует определенную психологию. Психологию фронтира, если угодно. А центр в другом месте. И мыслят в центре иначе. Европа, например, развивается. И она не пропитана страхом так, как эти земли, потому что мы живем далеко, очень далеко от моря. В тысячах, порой, километров. Мы спокойно купаемся на речных пляжах, гоняем на катерах по озерам, ловим и едим рыбу…

— Рыбы я бы тоже поел, — признался я, вспомнив детство, когда отец привел полную лодку рыбы, рискуя жизнью.

— Речную, конечно, — уточнил Альбинос, — но вода нас не пугает так, как здешних. Мы не привыкли ждать с моря погоды, мы привыкли создавать ее сами. Война и так откинула нас назад, мы ценим время и хотим вернуть себе океан. Я уже говорил, что специалисты нашей корпорации вели работы в этом направлении. Но… Надо отдать должное — вы преуспели больше. В силу ряда причин, которые мы тоже имели честь обсудить. А раз так, то корпорация, которую я представляю, приняла решение воспользоваться вашими услугами. Государственная корпорация, попрошу заметить. Вы хотели государственной поддержки? Я вам ее гарантирую. И на совсем другом уровне, чем мог ее предоставить муниципалитет. Что вас не устраивает?

— Методы, — честно ответил я. — Вы хотите установить контроль над биотехами, а не уничтожить их.

— Это как получится, — не стал возражать Альбинос.

— На самом деле ни я, ни вы, ни мое начальство не может предположить, каким образом будет развиваться ситуация. Это вопрос исследования. Как вам такое слово?

— Нормальное, — ответил я.

— Тогда лучше использовать его. Понимаете, Андрей, я не предлагаю вам совершать каких-то активных, тем более необратимых, действий. Я предлагаю вам подводный корабль в качестве платы за проведенное в океане исследование. Никто, кроме вас, не в состоянии его провести. Исследование должно быть беспристрастным, а отчет должен содержать максимум фактов и минимум догадок. Это, как вы понимаете, научный подход. Таким образом, я делаю вам более чем пристойное предложение. Европейский союз, в лице государственной корпорации, которую я представляю, заказывает у вашей команды научное исследование в океанских глубинах…

— Погодите, — прервал я его. — Это чушь. Прошлый наш разговор начался с того, что вы меня прямым образом предупредили о полной незаконности нашего соглашения. Так что ваше предложение пристойным трудно назвать.