Морпехи - Натаниэль Фик

Один из морских пехотинцев, его звали Эспера, спросил меня:

— Сэр, мы говорим о Линдхе. Эти парни, — он кивнул в сторону других морских пехотинцев в окопе, — думают, что он борец за свободу.

Джон Уокер Линдх, так называемый американский талиб, был посажен на прошлой неделе в тюрьму Квала-и-Джанги, расположенную на севере Афганистана. И теперь он сидит в тюрьме, в металлическом контейнере, на расстоянии в сотни ярдов от окопа Эспера.

— А ты как думаешь? — спросил я Эспера.

Предатель. Самый злостный предатель. Он повернулся спиной к обществу, взрастившему его, это общество дало ему свободу и идеалистические взгляды, чтобы он мог последовать за тем, во что верил.

— А в чем преступление? — подстрекал я Эспера, было забавно играть адвоката-дьявола.

— Может, он просто был не в том месте и не в то время?

— Перейдя на сторону Талибана? Заявляя, что является членом Аль-Каиды? Черт, сэр, если этого для вас недостаточно, вспомните, что его дружки убивали морских пехотинцев! — Майк Спэнн, офицер ЦРУ, бывший капитан морской пехоты, был убит вскоре после допроса Линдха. — Если моя бабушка убьет морского пехотинца, она тоже будет в моем черном списке.

На лице Эспера опять была видна напряженность.

— Мы, молодые американцы, находимся здесь и делаем то, что приказывают нам избранные демократическим путем руководители нации. А он воюет против нас. Это что, так трудно понять? А пресса уже сетует на то, как плохо с ним обращаются. Ему там тепло. Его защищают. Он ест три раза в день и спит всю ночь. А у меня все это есть? А мои солдаты могут этим похвастаться?

— Они вольны высказывать свое тупое мнение, это часть того, за что мы воюем, — сказал я. Было уже далеко за полночь, а мне нужно было обойти еще много позиций, поэтому я выбрался из окопа, в то время как Эспера и другие солдаты продолжали свой спор.

К стрелковой ячейке я старался подойти сзади, как можно бесшумнее, чтобы услышать очередную словесную перепалку. Это был штурмовой боевой расчет, два солдата, которые должны бодрствовать. Однако в лунном свете я увидел очертания трех голов. Яскользнул в яму, подняв за собой каскад пыли. Генерал Мат-тис облокотился о стену, созданную мешками из песка, — это он разговаривал с сержантом и младшим капралом.

Генерал Маттис спросил десантников, есть ли у них какие-нибудь жалобы.

— Только одна, сэр. Мы еще не на севере и никого не убили.

Маттис потрепал сержанта по плечу. Я слышал, он был старой закалки, ценил грубую агрессию больше, чем что-либо еще.

— Поедете, молодой человек, поедете. Когда я узнал о том, что эти ублюдки напали на морских пехотинцев Соединенных Штатов Америки, я решил сделать все возможное, чтобы их ничтожные жизни превратились в ад на земле.

В предрассветной темноте завывали турбины самолета.

Летели мы низко, плавно огибая вершины гор. Наше место назначения было от нас в сотне миль, сразу за Кандагаром. Я прочитал достаточно об Афганистане, чтобы знать: история перемещения вертолетов здесь совсем не впечатляюща. Советский Союз уничтожал здесь моджахедов до тех пор, пока ЦРУ не доставило сюда управляемые ракеты «Стингер», изменившие ход событий в войне. «Стингер» достаточно мал, его можно перевезти на осле. В 1986 году афганский командир, прозванный «Инженер Гаффар», выпустил в воздух первые ракеты «Стингер» и сбил рядом с Джелалабадом три советских вертолета «Hind».[4] Пилоты постоянно переговаривались друг с другом, мониторя ситуацию и рассказывая друг другу о потенциальной опасности — например, холмах или фигурах на земле. Я посмотрел через лобовое стекло на другие вертолеты. Они летели невероятно низко, оставляя за собой шлейф пыли. Так нас было легче увидеть издалека, но вместе с тем низкий полет на высокой скорости давал нам шанс пролететь мимо пулеметчика и не дать ему возможности прицелиться и выстрелить. По крайней мере, я на это сильно надеялся.

Добро пожаловать в Афганистан. В мировом народном фольклоре про него сложено много мифов и легенд, Александр Македонский, он же Александр Великий, Большая Игра, горы Гиндукуш. Глядя на снег в горах, я думал о том, что природа может быть такой же смертоносной, как и любая террористическая сеть. Наши матерчатые ботинки, предназначенные для пустыни, никак не подходили для ходьбы по снежным сугробам. Из вещей у нас были только легкие куртки и тонкие перчатки. Если ночи в Рино были некомфортно холодными, то здесь, в горах, они преобразовались в опасно холодные.

— Пять минут! — крикнул я пехотинцам, сопровождая свое восклицание жестом, — Тридцать секунд!

Два вертолета полетели дальше, за ведущим вертолетом, а мы, еще с двумя, начали высадку. Пустые вертолеты взлетали в небо, я повернулся и закрыл глаза, чтобы в них не попал поднятый вертолетами песок. Шум вертолетов стихал. Они летели на север, а» мы оставались здесь.

Разведка с малых высот — несколько разведывательных групп уже заняли свои позиции на скалах, примерно в двух километрах от нас. Два наши пехотных взвода распаковали снаряжение. Мы надели на плечи рюкзаки и пошли к ним. Здесь было холоднее — севернее и намного выше от уровня моря.

Штаб-сержант организовал своих солдат, и они уже рыли окопы, а я присоединился к остальным офицерам — нам нужно было скоординировать действия. Мы собрались в маленькой палатке, служившей передвижным командным постом батальона.

«Рота «Браво», добро пожаловать на базу действий разведывательного подразделения под кодовым названием «Пентагон». Комбат, которого называли «Шейка» в честь знаменитого зулусского воина, ждал нашего появления. Полковник очень хорошо отсортировал информацию, выкладывая нам, в первую очередь, самое важное. Воздушная разведка рапортовала о наличии радиолокационной антенны на юге от нас и реактивной системы залпового огня (РСЗО) на севере. РСЗО — это торпедные трубы, закрепленные на кузове грузовика. Один такой заряд может стереть с лица земли ни много ни мало — квадратный километр. Основной целью батальона было, по словам комбата, узнать все возможное об этой двухсторонней угрозе для нас. Полковник послал Джима вместе с патрулем разведки с малых высот, чтобы собрать информацию по радару, а разведка должна была сделать то же самое по РСЗО.

Следующим по важности приоритетом был ориентировочный план текущих действий. В нескольких километрах к северу от нас была река, ее берег утыкан деревнями и фермами. Автострада от Кандагара до Лашкаргаха расположена параллельно и северней реки. По словам полковника, в эту ночь генерал Томми Франке, командующий всеми американскими силами от мыса Доброй Надежды в Африке и до Центральной Азии, полагался только на нашу небольшую группу морских пехотинцев. Сейчас все глаза были устремлены на нас. Мы должны перекрыть движение по автостраде и поставить об этом в известность Талибан.

«Идите за ними везде, — сказал полковник, обращаясь к молодым командирам в палатке. — До тех пор, пока они не начнут бояться нас больше, чем сейчас ненавидят».

Я еще находился в палатке, когда патруль разведки с малых высот, во главе с Джимом, добрался до радара.

— Шейка, это Казак. Мы на указанной территории. Вместо радиолокационной антенны здесь стоит дерево.

— Отрицательный ответ, Казак. У нас достоверные сведения о том, что там должна находиться радиолокационная антенна. Смотрите повнимательней.

Я очень наглядно представил себе, как Джим сейчас ругается матом и бьет по этому дереву кулаками.

— Шейка, Казак. Мы проверили еще раз. Это дерево.

Разведка показала, что там, где должна была находиться РСЗО, находилась именно РСЗО. Но вот только небоепригодная, вероятно, гнила там со времен вывода Советским Союзом войск. А это было двенадцать лет назад. Так что на данный момент база действий разведывательного подразделения «Пентагон» находилась в безопасности.

Мы с Джимом заняли позицию на самой высокой скале. Выставив в ряд лазерный дальномер, оружие, бинокли и приборы ночного видения, чтобы при необходимости можно было быстро среагировать на ЧП, мы принялись рыть окопы.

— Нас оттуда заметили; — сказал Джим, показав на горный хребет позади, который постепенно переходил в долину.

За валуном, определенно, виднелись фигуры двух людей. Я взял в руки бинокль. Точно. Два парня, предположительно нашего возраста, одетые в традиционную одежду «шалвар камиз». Оружия у них видно не было.

— Вероятно, пастухи или жители деревни. Может, они видели наши вертолеты.

В долине были видны тени: Ветер набирал обороты, температура резко упала.

Мы сидели в окопах, наблюдали за территорией и дрожали. После заката горизонт на севере осветился вспышкой, похожей на вспышку молнии.

— ВВС выбивают из Кандагара душу, началась бомбардировка. — Джим, положив руки под голову, лежал в окопе в абсолютном спокойствии.