Заклятый друг (СИ) - Нэн Джойс

— А может я была тихоней, и сразу после занятий домой, зубрить?

— Брось, я хорошо тебя знаю.

— Самое опасное заблуждение, которое может постигнуть мужчину — считать, что он знает женщину.

— Не спорю. Но такое приятное.

— Потому что нравится думать, что всё держишь под контролем, верно?

— Нет. Здесь другое. Хочется думать, что есть люди, которым можно доверять.

— Доверие — штука важная. Такое только временем проверяется. А у нас его ой как мало. — Полина трогает свежевыкрашенную арку ворот. Трёт пальцы. — Чёрт, испачкалась.

Забавно. Даше нравится ощущение, когда пальцы прилипают к подсыхающей краске.

Однажды мы были на даче у её подруги. И Соболева заставила меня помогать покрывать вагонку на беседке лаком, чтобы дерево не почернело. А потом я застукал её за тем, как она с благоговеющим видом тыкает подушечкой пальца в каплю лака, застывшую на траве.

— Значит, здесь вы с мужем устраивали первые романтические прогулки? Диалоги взахлёб, поцелуи на лавочках до позднего вечера.

— О нет, мой муж слишком серьёзен для такой ерунды. Мне иногда кажется, что он сразу появился на свет взрослым дядей, в костюме и с талмудом уголовного кодекса РФ в руках.

— Жаль. Такаяерундадолжна быть у каждого хоть раз в жизни. Куда оно потом исчезает?

Полина пожимает плечами:

— Вот там у нас встреча с Якуниной. Помнишь, что я говорила тебе? У неё образное мышление. И она чистый гуманитарий. Используй, пожалуйста, красивые русские метафоры, а не этот наш никому непонятный язык.

— Понял. Принял.

Мы успеваем заказать кофе прежде, чем к нам присоединяется заместитель директора «ТерЛин».

Беседа быстро втекает в гармоничное русло, и направление определённо верное.

Когда представитель нашего заказчик отлучается в туалет, я проверяю телефон, и вижу там четыре пропущенных от нашей новой няни.

— Чёрт.

— Что такое? — Полина замирает с поднесённой к губам чашкой.

— Я отойду на минутку.

Перезваниваю.

— Здравствуйте, Максимилиан Александрович.

— Привет. Как проходит день? Ваня попривык к тебе?

— А Дарья Васильевна разве Вам не говорила? — в её тоне есть что-то тревожное.

— Нет. А что случилось?

— Она…попросила меня уехать.

— Почему? Что ей не понравилось?

— Я не знаю.

— Ну что-то же она должна была сказать, — в мочках ушей начинает покалывать.

— Она была очень рассержена. И потребовала, чтобы я немедленно уехала. Даже не позволила забрать мои вещи… Я про них и хотела погово…

— Объясни толком, что произошло?

— Я правда не знаю, что сделала не так! Я слышала, что она громко разговаривает по телефону. Кажется, она с кем-то спорила. Потом позвонили в домофон. Мужчина назвался Сергеем и попросил подойти хозяйку. Я сказала Дарье Васильевне…

— Она впустила его?

— Да.

— А когда ты уходила, он ещё оставался там?

— Нет.

Вытираю ладонью вспотевший лоб.

Он пришёл забрать своего сына. Это и ежу понятно.

— Я перезвоню тебе, Мил. Приеду туда и перезвоню. Извини, что так получилось.

Сбрасываю и говорю Полине, что мне нужно срочно уехать.

— Чек мне пришли потом. И извинись за меня перед Марией Павловной, семейные обстоятельства.

Так спешу, что задеваю арку ворот плечом, пытаясь разминуться с многодетным семейством на выходе из парка.

Завожу мотор.

У них уже достаточно денег. Они могут прямо сейчас уехать.

Забрать Ваню и уехать.

Никакой суд не оставит мне ребёнка, когда выяснится, что я не его родной отец.

А в голове наяривают круг за кругом нехорошие картинки.

Как Серёжа к ней прикасается. Как она его целует.

Господи, почему он не сдох?

Никакой суд не оставит.

А если я дам денег? И мне позволят забрать Ваню…

Я смогу отнять ребёнка у женщины, которую так люблю?

Одно и то же крутится в голове всю дорогу. Я не могу отступить от последовательности, добавить или вычесть.

Как сон перед похмельным утром — ты решаешь задачу, выполняешь одни и те же действия, и тебя выматывает это, потому что ты точно знаешь, что никогда не решишь её, но не можешь прекратить повторять свои ошибки.

Набираю номер Соболевой.

На участке пусто.

Крон с грустным видом сидит в вольере.

Влетаю в дом.

Дашин мобильник трезвонит на столике в гостиной.

На полу кровавые следы.

32. Макс

Открываю ноут. Записи с камер, которые этим утром по моему распоряжению установили во всём доме, кроме Дашиной комнаты, смотрят на меня разноцветными глазницами.

Сразу ставлю бегунок на то время, когда няня ещё была здесь.

Вот Мила уходит.

Серёжи в доме уже нет.

Даша плачет.

Она стоит над Ваней. И просто смотрит на него. И я вижу, как её всю трясёт.

А дальше…

Я был готов увидеть всё что угодно. Кроме этого.

Не понимаю.

Не понимаю, сколько времени я сижу, бездвижно уставившись в экран.

И не понимаю, что случилось с Дашей.

Потому что то, что она делает, не поддаётся никаким объяснениям.

В прихожей хлопнула дверь.

Я закрываю крышку ноута с такой скоростью и ловкостью, которая присуща только подросткам. Когда мамка внезапно заходит в комнату, и она не должна увидеть то, что ты смотрел.

Спускаюсь бесшумно.

Даша с коляской. Оттуда не единого шороха.

Моя жена уже сняла ботинки и стянула шёлковый шарф. Расстёгивает куртку.

На плёнке, укрывающей коляску, ртутные капли дождя.

Я очень давно не видел Дашу такой. А может никогда.

Сочетание утомлённости и сосредоточенности. Взрыхлённое раскаянием. И больше не страх. Скорее, опасение.

Даша замечает меня.

— Ты уже вернулся?

Сейчас её не смущает, что я нахожусь в этом доме не в выходной день.

— А я…вот… — тянет руку в сторону коляски. — Просто…

Как будто застал её на месте преступления.

— Я… — она безвольно опускает руку.

А мне хочется смеяться от абсурдности происходящего.

— Соседка предложила прогуляться с детьми. Я и подумала, что для аккаунта неплохо пару фоток сделать. На улице. А то все наши фотосессии в помещениях. Как-то…подозрительно.

Оправдывается. Оправдывается за то, что гуляла со своим ребёнком. Сама. Просто так.

По привычке хочется подловить её на лжи. Что телефон оставила дома и дело не в фотках. Что я знаю обо всём произошедшем здесь, пока она оставалась с Утяшем одна.

— Он спит. Я не знаю. Его надо перекладывать? — смотрит на меня так, будто я один могу ей помочь. — Что-то не клеится у меня с нянями в последнее время, Макс. Они как будто лишние, понимаешь?

— Пусть поспит, — я подхожу, снимаю мокрую плёнку. Поворачиваюсь к Даше. — Хочешь, я уйду?

На несколько секунд она как будто задумывается. Но потом её лицо снова каменеет от наигранной апатии.

Пожимает