Хранитель смерти - Тесс Герритсен

— Убийца один и тот же.

— Манера уж слишком похожа. Это характерно для него. Сначала он калечит — возможно, чтобы жертвы точно не смогли убежать. Затем в течение многих дней кормит их. И они живут.

— И что же, черт возьми, он делает все это время? Общается с ними и радуется?

— Я не знаю.

Уставившись на раздробленную кость, Джейн ощутила вспышку боли в собственных ногах — всего лишь намек на страшные муки, которые вытерпела убитая.

— Знаешь, — тихо призналась она, — в тот вечер, когда ты первый раз позвонила мне по поводу Госпожи Икс, я подумала, что это какое-то давнее убийство. Какой-нибудь висяк. И что преступник давно уже умер. Но если в машину госпожи Пульчилло это тело подбросил именно он…

— Он все еще жив, Джейн. И находится здесь, в Бостоне.

Входная дверь распахнулась, и какой-то седовласый джентльмен, войдя в вестибюль, принялся завязывать на себе хирургический халат.

— Доктор Ванденбринк? — обратилась к нему Маура. — Я доктор Айлз. Рада, что вы смогли приехать.

— Надеюсь, вы еще не начинали.

— Мы дожидались вас.

Мужчина приблизился, чтобы пожать ей руку. На вид ему было лет шестьдесят с небольшим; он казался тощим, как скелет, однако его сильно загорелое лицо и энергичная походка были признаками не болезненной, а здоровой худобы. Пока Маура представляла присутствующих друг другу, этот человек даже не взглянул на Джейн и Фроста — все его внимание было сосредоточено на столе, где лежала убитая; ее изогнутая фигурка, к счастью, покоилась под простыней. Было ясно, что вошедшего мертвые интересуют больше, чем живые.

— Доктор Ванденбринк работает в Музее Дрентс в Ассене, — сообщила Маура. — Вчера вечером он прилетел из Нидерландов только ради этого вскрытия.

— А это она? — спросил доктор Ванденбринк, по-прежнему не отводя взгляда от накрытого простыней тела. — Давайте же посмотрим на нее.

Маура передала ему пару перчаток, и оба доктора обтянули пальцы латексом. Маура взялась за простыню, и, пока она откидывала ее, Джейн внутренне готовилась к страшному зрелищу.

На столе из нержавеющей стали под разоблачительно яркими лампами обнаженное скрученное тело напоминало кривую обуглившуюся ветку. Но именно это застывшее в предсмертном крике лицо, темное, блестящее, словно выкрашенное черной сажей, будет неотступно преследовать Джейн.

Доктор Ванденбринк был далек от ужаса — напротив, он с восхищением наклонился чуть ниже, чтобы получше разглядеть труп.

— Она великолепна, — пробормотал он. — О да, я очень рад, что вы позвонили мне. Определенно, я прилетел не зря.

— Вы называете это «великолепным»? — поразилась Джейн.

— Я имею в виду степень сохранности, — отозвался доктор Ванденбринк. — В данный момент она просто превосходна. Но, боюсь, теперь она начнет разлагаться, поскольку оказалась на воздухе. Это самый потрясающий современный экземпляр, который мне доводилось видеть. Последнее время очень редко встречаются человеческие существа, подвергшиеся этому процессу.

— Значит, вы знаете, как она стала такой?

— О да. Она очень похожа на остальных.

— Остальных?

Доктор поглядел на Джейн; его глаза были так глубоко посажены, что у Риццоли создалось неприятное впечатление, будто на нее смотрит скелет.

— Вы когда-нибудь слышали о девочке из Иде, детектив?

— Нет. А кто она?

— Иде — это название одного местечка. Деревни на севере Нидерландов. В тысяча восемьсот девяносто седьмом году двое мужчин из Иде пошли резать торф — его издавна сушат и сжигают в качестве топлива. Они обнаружили в болоте нечто ужасное. Существо женского пола с длинными светлыми волосами, которое явно кто-то задушил. Вокруг шеи был три раза обернут длинный кусок какой-то материи. Сначала жители Иде не поняли, с чем имеют дело. Тело было маленьким и усохшим, и они решили, что это старуха. А возможно, демон. Но со временем, когда ученые приехали взглянуть на эту находку, они узнали о трупе гораздо больше. Стало ясно, что в момент смерти покойная была не старухой, а девочкой лет шестнадцати. Девочкой, страдавшей от искривления позвоночника. Девочкой, которую убили. Ей нанесли рану в области ключицы, а затем, затянув ткань вокруг шеи, задушили. После чего лицом вниз погрузили в болото, где она пролежала несколько веков. До тех пор пока резальщики торфа не обнаружили ее и не сообщили о находке всему миру.

— Несколько веков?

Ванденбринк кивнул.

— Радиоуглеродное датирование говорит о том, что ей две тысячи лет. Возможно, в те времена, когда Иисус ходил по земле, эта бедняжка уже лежала в своей могиле.

— И даже спустя два тысячелетия можно сказать, как она умерла? — поразился Фрост.

— Она прекрасно сохранилась — от волос до ткани, которой была обернута шея. Ох, тело, конечно же, повредили, но гораздо позже — когда ее вместе с торфом выуживали из болота. Однако состояние тела позволяло составить портрет девочки. И представить себе, насколько она страдала. Вот в чем чудо болот, детектив. Они дают нам возможность заглянуть в прошлое. Сотни таких трупов были найдены в Голландии, Дании, Ирландии и Англии. Каждый из них — путешественник во времени, этакий бедолага-посланник, отправленный к нам людьми, которые не оставили после себя письменных документов. Одну лишь жестокость, запечатленную в их жертвах.

— Но ведь этой женщине явно нет двух тысяч лет. — Джейн кивнула на лежавшее на столе тело.

— Однако при этом степень ее сохранности не менее замечательна. Взгляните, заметен даже рисунок кожи на пятках и подушечках пальцев. Видите, она темная, как выделанная кожа? Но при этом ее черты явно свидетельствуют о том, что она относится к европеоидной расе. — Доктор Ванденбринк посмотрел на Мауру. — Я полностью согласен с вашей точкой зрения, доктор Айлз.

— Так значит, вы говорите, что это тело сохранилось так же, как девочка из Нидерландов?

Ванденбринк кивнул.

— Вы имеете дело с современным болотным телом.

— Именно поэтому я и позвонила доктору Ванденбринку, — пояснила Маура. — Он уже несколько десятилетий изучает болотные тела.

— В отличие от техники египетской мумификации, — снова заговорил Ванденбринк, — письменных документов о том, как делается болотное тело, не существует. Это природный и абсолютно спонтанный процесс, который нам до конца не ясен.

— Но откуда же убийца узнал, как это сделать? — удивилась Джейн.

— Сообщество, изучающее болотные тела, как раз и обсуждает эту тему.

У Джейн вырвался изумленный смешок.

— У вас есть сообщество?

— Конечно. Мы проводим встречи, собственные коктейльные вечеринки. Большая часть наших обсуждений — чисто гипотетическая. Однако существуют и научные обоснования, подтверждающие наши теории. Например, нам известно, что у болот есть несколько характерных свойств, способствующих консервации тел. Они высококислотны, малокислородны и содержат слои торфяного мха. Эти факторы тормозят разложение и сохраняют мягкие ткани. Они делают кожу темной, такой, как у этого тела. Если этот труп поместить в болото на несколько веков, его кости в конце концов растворятся и останется лишь одна законсервированная плоть, кожистая и невероятно податливая.

— Это все из-за мха? — спросил Фрост.

— Он — необходимая часть процесса. В торфяном мхе происходит химическая реакция между бактериями и полисахаридами. Он связывает клетки бактерий так, что они не могут разрушать органическую материю. А если связать бактерии, можно остановить разложение. И весь этот процесс происходит в кислотном «супе» из мертвого мха, танинов и холоцеллюлозы. Другими словами, в болотной воде.

— И это все? Просто сунул труп в болотную воду — и готово?

— Несколько сложнее. В Ирландии и Англии проводили несколько экспериментов с использованием трупов поросят. Их хоронили в различных торфяных болотах, а затем, спустя несколько месяцев, извлекали. Поскольку в биохимическом плане свиньи похожи на нас, можно предположить, что с людьми результаты будут аналогичными.

— И что, они превратились в болотных свинок?

— В том случае, если условия были абсолютно правильными. Во-первых, их нужно было погрузить полностью, иначе они начинали разлагаться. Во-вторых, в болото их следует класть сразу же после смерти. Если до погружения труп находится на воздухе более нескольких часов, он все равно начнет разлагаться.

Фрост и Джейн переглянулись.

— Значит, наш преступник, когда убил ее, не мог терять ни минуты, — заметила Джейн.

Ванденбринк кивнул.

— Ее нужно было погрузить в воду вскоре после смерти. В случаях с европейскими болотными телами покойных заводили в болото еще при жизни и уже там, у кромки воды, убивали.

Обернувшись, Джейн устремила взгляд на негатоскоп, на рентгеновские снимки с грубо раздробленными большими берцовыми костями.