Сломанная вселенная - Андрей Попов

– По замыслам ее величества Случайности и прихотям Судьбы там твое место. Каждый из нас утром после возникновения или, скажем, обновления мира оказывается на своем месте. Я — в этой убогой пещере, Милеус — в своей хижине, Диоген — в бочке, а принцесса, разумеется, в замке.

Ну, вот. Все точки, кажется, были расставлены. Загадочные многоточия раскрыты. Недоконченные предложения — довершены, исключая лишь тайну принцессы и ее замка. Максим понял, что сыт информацией и, увы, в этом было даже некое разочарование. Ведь мир, еще утром исполненный манящими тайнами и головокружительными загадками, стал каким-то излишне понятным, даже… скучным.

– Вот тут ты не совсем прав, Максим, — неожиданно произнес хозяин пещеры. — Философия утомляет — это верно. И мир может стать когда-то скучным, но только не жизнь в нем!

Мудрец поднялся, тактично давая понять, что разговор окончен. Его гость направился к выходу и как бы в пустоту задал еще один вопрос:

– Интересно, а у мира будет когда-нибудь конец?

– Есть одно предание, утверждающее, что должен наступить самый последний день. Когда это случится — неизвестно. Только говорят, что утром в этот день должно взойти черное солнце.

– Черное солнце?.. — Максим попытался вообразить, как бы это могло выглядеть, но фантазия меркла, не привыкшая к таким абсурдным абстракциям.

– Таково предание, но достоверности в нем не больше, чем в легенде о волшебнике Тиотане. Ведь легенды сами по себе — хранилища аморфных знаний, где правда и вымысел так тесно переплетаются друг с другом, порой меняясь местами, порой — просто отождествляясь, что никакой самый утонченный, самый рафинированный ум не отличит одно от другого.

Уже находясь снаружи пещеры, Философ поблагодарил Максима за то, что он украсил его уединение, и пригласил заходить, если возникнет надобность.

– Ты знаешь, я терпеть не могу разговоры на пустые мирские темы, где главными персонажами являются суета, страсти и глупые забавы… Философия — вот истинное наслаждение для мыслящей души!

Если б нечто подобное довелось услышать от архитектора вавилонских башен или ветромыслящего Милеуса, то можно было б слегка удивиться, но из уст жреца самой Мудрости эти слова воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Казалось, разговор окончен. Собеседники довольны и, немного утомленные друг другом, собирались расстаться, но одно незначительное слово, случайно брошенное в воздух, заставило обоих вернуться в пещеру и продолжить беседу.

– Я пошел, — сказал Максим и был уверен, что это его последняя реплика.

Уже спустившись по ступеням и находясь на берегу реки, он услышал посланные вдогонку слова мудреца:

– Гляди! Опасайся долины Абсурда!

Пришлось остановиться. Эту долину слишком часто и настойчиво проклинают все, кто с ней знаком. А ведь не более нескольких часов назад Максим, заинтригованный ее тайной, едва не ступил на ее пределы. К тому же, внешний вид самой долины не вызывал никаких беспокойств. Цветы, трава, луга… Более того, он вроде даже поклялся, что когда-нибудь обязательно это сделает. Необходимо было распутать и эту неясность.

– Что еще за околдованное место? Я же видел ее своими глазами!

– …ами …ами… — повторило эхо, несколько раз отраженное от скал.

– Все, что видишь — мираж! Все, что слышишь — лишь эхо! Только опыт и разум нас движут к успеху! — произнес Философ почти стихами. Какие-то секунды он в нерешительности стоял у входа, потом махнул рукой и продолжил: — А, впрочем, заходи! Надо тебе подробней рассказать, ведь я вижу, что твоя отчаянная голова ногам покоя не дает. Как выражается наш поэт: «закон табу сомнителен, когда запрет пленителен».

И снова сырость, полумрак, камни, убогость и крайняя отрешенность от мира, что в совокупности являлось достаточным описанием пещеры мудрого Философа. Максим опять вдохнул запах мыслей и наук.

– Советую тебе как своему новому другу — не ходи в эту долину.

– Что, тоже проклятое место?

– Увы, да!

– Наверное, какая-нибудь ловушка, где прекрасные создания превращаются в страшных демонов. Я угадал?

– Ты просто глупо пошутил. А я, между прочим, все еще говорю с тобой серьезно: там творятся совершенно непонятные и непредсказуемые вещи.

– Осмелюсь предположить: что-то не в ладах с физическими законами.

– С ними как раз все в порядке. Там проблемы с законами логическими, которые сидят у тебя в голове.

– И по этому поводу наверняка существует какая-то легенда…

– Охотно тебе ее расскажу. Раньше у нас жил ученый-математик, мой коллега. Его звали Эсклаб. Это личность возвышенных мыслей, но еще более возвышенного себялюбия и самомнения. Как-то раз пришло ему в голову во что бы то ни стало доказать знаменитую теорему Ферма. Думаю, ты о ней слышал: сумма двух натуральных чисел, возведенных в степень больше двойки, никогда не будет ровняться одному натуральному числу в той же степени. Так вот, Эсклаб ушел именно в эту долину и пробыл там семьдесят дней без воды и пищи, ежеминутно размышляя над злосчастной теоремой. Бедняга, бичуемый собственной гордостью, чуть не помрачился умом. Уже на семидесятый день, полностью выбившись из сил и наконец-то осознав свое поражение в поединке с мыслью более тонкой, он озлобился на весь мир и в гневе изрек проклятие, сказав: «Да будет проклята эта долина! И да станет безумствовать всякий, кто ступит на нее ногой!». Вот с тех самых пор и начались странности-неразберихи. Те, кто хотя бы случайно попадал на ее пределы, прямо-таки заболевали рассудком. Каких только случаев не было. Двое из деревни Весельчаков зашли туда и позабыли свои имена, своих знакомых и близких, почти все слова и их значения. Теперь они влачат жизнь в недоумении, крайней скудости ума, и страшно сказать: по-своему продолжают быть счастливыми. Еще один искатель приключений зашел в эту долину, чтобы насобирать хвороста для своей печи (он живет неподалеку), и что же вышло? Мир так перевернулся в его глазах, что сырая трава, в изобилии там растущая, стала казаться ему чуть ли не лучшим видом сухого хвороста. С тех пор он постоянно собирает только траву и топит ею печь. Она вся дымит, коптит, ни малость не греет, но тому кажется, что все благополучно и прекрасно. Не сумасшествие ли это?.. Да еще много случаев можно рассказать. Самый печальный, пожалуй, произошел с моим другом Лантариусом, специалистом по неевклидовой геометрии. Я лично предупреждал его опасаться долины, но этот надменный ум не в состоянии был смириться с тем, что в мире существуют некие вещи, сокрытые от его понимания. И вот с ним случилась профессиональная болезнь. В долине пространство так искривилось в его представлении, что он вообще сейчас не в состоянии ее покинуть. Бедняге кажется, что он движется по прямой линии, но на самом деле описывает замкнутую окружность. Попав в западню собственного безумия, а я бы сказал — излишнего героизма, он до сих пор ходит по этой долине, недоумевая: когда же она закончится?