Сломанная вселенная - Андрей Попов

Максим включил воображение и приказал кружке двигаться. Та послушно начала перемещаться, слегка подрагивая от неровной поверхности.

– Достаточно, а теперь пожелай, чтобы… допустим, чтобы стол прошел сквозь каменную стену и вернулся назад.

Максим дал и это приказание, но абсолютно ничего не произошло, словно в технике волшебства что-то там сломалось.

– Увы, друг! Сила твоего желания очень слаба. Да и мне, впрочем, не дано от этого возгордиться. Но в Мироздании есть некоторые жители, у которых эта сила в десятки и сотни раз превосходит нашу. Мы их называем волшебниками. Передвинуть этот стол хоть на границу Левой Бесконечности, а нас с тобой обратить в каменные изваяние для них не составит труда. Да что там! Некоторые из них повелевают погодой или могут прямо из воздуха сделать целый дворец. Волшебники есть во всех четырех секторах Мироздания, и в царстве Зла, и в Смешанных царствах, но спешу тебя заверить, что только здесь ни один из них ни при каких обстоятельствах никогда не употребит свою силу тебе во вред.

Максим задумался. Упоминание о каких-то дворцах вызвало у него ассоциацию мрачного замка, виденного совсем недавно и поглотившего грезы его рыцарских подвигов. Он спросил:

– А тот замок, где заточена принцесса Витиния, тоже воздвигнут каким-то волшебником?

Впервые лицо Философа выглядело несколько растерянным.

– По большому счету этого никто не знает… Существует легенда, в которую не очень-то верят, но если хочешь, я тебе ее расскажу.

Максим кивнул. Не было никаких причин отказываться от тайны мрачного замка, который он вроде как грозился разрушить… или просто мечтал разрушить… Скорее даже так: мечтал погрозиться.

– Легенда следующая: в нашем царстве Добра некогда жил один из волшебников, его звали то ли Тиндан, то ли Тиотан… Ну, неважно, назовем его Тиотаном. Он, как обычно восхваляют главных героев всякой легенды, обладал всеми дарами природы: и красотой внешней, и красотой внутренней, и мужеством, и силой. Но самое важное — он был исключением во всем Мироздании и обладал способностью недоступной никому другому. Представь себе, он мог беспрепятственно перемещаться по всем четырем секторам, минуя координатные оси. Так вот, наступил момент, когда ему наскучило царство Добра, и он переселился на жительство в смежный сектор. Оправдывая свое бегство, он выдумал интересную философскую тираду, в которой утверждал, что жизнь в постоянном райском блаженстве — снобизм и застой. Это, по его мнению, не жизнь, а прозябание. Никто, утверждал он, не сможет испытать истинного счастья, не изведав прежде страданий и скорбей. И истинное блаженство имеет цену лишь в контрасте с риском, борьбой и многими переживаниями, что ведут к этому блаженству. Потом он решил удалиться в одно из Смешанных царств, чтобы всю оставшуюся жизнь провести в борьбе со злом. Но увы! Здесь в нашей сказке пафос заканчивается и начинается настоящая драма: он сам заразился частицей этого зла, что хорошо будет видно из его последующих действий. Принцесса Витиния в то время была еще маленькой девочкой, но уже тогда в ней легко предугадывалась будущая королева красоты и грации. Говорят, Тиотан попросил ее родителей, чтобы обручиться с ней, но те глядели на него как на предателя и ответили резким отказом. Вот тут-то и проявился его новый характер. Родителей своим волшебством он превратил в два тополя, растущих у реки. Ты сможешь увидеть эти тополя, если пройдешь еще минут двадцать в сторону гор. Они растут так близко друг к другу, почти касаясь стволами и переплетаясь ветками, что в них и на самом деле можно заподозрить двух супругов. Ну а что касается принцессы… Тиотану жалко было отбирать у ней жизнь, и он по принципу «так не доставайся же ты никому» обрек ее на вечное заточение в замке, построенному также по собственному волшебству. Тут, правда, у него возникла некая проблема. Ведь в царстве Добра страдания невозможны, а пересечь одну из координатных осей и очутиться в другом секторе Мироздания принцесса, согласно закону, не могла. Тогда Тиотан выстроил замок прямо на оси Y, так что он захватывал одновременно и нашу территорию и область Смешанного царства, где зло и добро могут уживаться вместе. И принцесса оказалась в плену — ведь всякий доступ к ней ограничивался колдовством и сторожевыми псами. Многие наши волшебники пробовали разрушить это колдовство, но тщетно. Наверняка Тиотан, если таковой на самом деле существовал, был самым могущественным из них. Впрочем, для принцессы он все же оставил слабую надежду на спасение — ее единственное, пожалуй, утешение. Движимый остатками собственного милосердия, он тогда и придумал эти три загадки…

Тут Философ замялся, и немного позже Максим понял — почему. Ему, увенчанному мудростью как сединою, было крайне неловко признаваться в своем бессилии разрешить эти маленькие четверостишия. И, как бы извиняя свою слабость и успокаивая негодующее самолюбие, он продолжал:

– Понимаешь… я слишком много был занят научными трудами и мне некогда было размышлять над какими-то загадками свихнувшегося колдуна, которому невесть какая глупость могла прийти в голову. К тому же, повторяю, это всего лишь легенда, народное предание, которое мало кто воспринимает всерьез…

– Все может быть, — согласился Максим, — но проклятый замок существует — это факт. Он заколдован, и доступ к принцессе со всех сторон отрезан — это тоже факт, только более зловещий. Если существует следствие, то должна быть и причина.

Философ сильно наморщил лоб, так что математические формулы на его коже стали видны более отчетливо, потом вдруг резко встал с места и принялся копошиться в стопке пухлых тетрадей. Раскрыв одну из них, он мокнул перо в чернильницу и спешно принялся что-то там писать. Максим только потом понял, что к текущему разговору этот странный эпатаж не имеет никакого отношения, так как мудрец скороговоркой произнес:

– Извини… мне вдруг пришло в голову решение нелинейного уравнения шестой степени… Представляешь, два года над этим бился! А решение пришло сейчас. Внезапно. Неожиданно. Просто залетело в голову… Я сейчас…

Минуты две Философ старательно выводил в тетради некие математические каракули, потом отложил ее в сторону и облегченно вздохнул.

– А что… такое уж важное уравнение?

– Оно описывает неевклидовые поверхности шестимерного пространства! Это такая экзотика! Ты и представить себе не можешь… Ну, ладно. Возвращаемся к твоей теме. Конечно, ты прав. В своих рассуждениях мы должны допускать вероятность разного рода предпосылок рассматриваемым событиям, поэтому вполне возможно, что легенда имеет весомую долю истины. Но согласись, эти загадки до того аморфны и неконкретны… я бы сказал — просто бестолковы, что каждая из них допускает множество различных вариантов ответа. Ну, например, вот эта загадка: