Сломанная вселенная - Андрей Попов

– А что… такое уж важное уравнение?

– Оно описывает неевклидовые поверхности шестимерного пространства! Это такая экзотика! Ты и представить себе не можешь… Ну, ладно. Возвращаемся к твоей теме. Конечно, ты прав. В своих рассуждениях мы должны допускать вероятность разного рода предпосылок рассматриваемым событиям, поэтому вполне возможно, что легенда имеет весомую долю истины. Но согласись, эти загадки до того аморфны и неконкретны… я бы сказал — просто бестолковы, что каждая из них допускает множество различных вариантов ответа. Ну, например, вот эта загадка:

" В сейфах памяти хранится,В жизни оставляет след,К нам оно не возвратится.Это… "

Интересно, что же это может быть?.. Да все, что угодно! Отдадимся холодной беспристрастной логике и подумаем над смыслом четверостишия. Итак, нечто хранится в нашей памяти, а там мы найдем многое: любовные воспоминания, образы прошедших событий, своих друзей, лес, реки — то есть впечатления, испытанные на протяжении жизни, словом — почти все Мироздание. Естественно, назад прошлого не вернуть, оно гибнет, «в жизни оставляя след», как говорится во второй строчке. Разве не понятно, что у этой загадки мириады ответов. Скажи первое, что придет тебе на ум, да еще в рифму, и ты убедишься, что противоречия нет.

Максим и впрямь решил закончить четверостишие первой попавшейся рифмой, и на ум пришел дурацкий «газовый пистолет». Бррр… Бред какой! Но с ходом мысли Философа он в целом согласился, а тот, дабы сделать свои рассуждения более обоснованными, продолжал:

– Ну, давай рассмотрим еще одну:

" Я до минус трех считал,В том была необходимость.И, взглянув вокруг понял,Что наш мир… "

– Ну, и что же наш мир?! — спросил Максим, наивно полагая, что ответ вот-вот вырвется из уст мудреца.

– Нашего таинственного сочинителя загадок, который терпеливо сумел досчитать до минус трех, вдруг озарила какая-то мысль о целом мире — кто знает, может, он придумал для него свое название или предрек его судьбу, а может, просто высказал личные впечатления от всего, что его окружает… Ну, скажи мне, на основании чего я должен вычислять безудержную игру чьей-то фантазии? Опять-таки, он мог взять любое слово в рифму со второй строчкой (а таких слов тысячи), и как же мне узнать ответ? Может, наш мир в его представлении называется Неделимость, Отчаянная Решимость иль С Чем-То Там Несовместимость? Это все равно, что загадать в уме многозначное число, а потом с надменным видом ходить и заявлять: «а вот и не догадаетесь, что это за число!». Понимаешь?

Максим и с этим не мог не согласиться, так как выводы были очевидны. Вот она, холодная рассудительность с жалом змеи: завораживает тебя красотой своих слов, а затем выпрыскивает яд убийственной обреченности.

– Да… все так неясно, запутанно… Но увы! Принцесса страдает! И эти загадки, не знаю уж насчет их достоверности, но они для нее являются единственным шансом обрести свободу.

– Именно поэтому многие из чувства сострадания, жалости, а нередко — и пылкой любви, принимали на себя подвиг интеллектуальных состязаний с Неизвестностью, днями, а то и неделями ломая себе головы над загадками. Никто, конечно, не признавал себя побежденным, но утомившись от непрестанных дум и ослабев волей, все откладывали решение этой проблемы на неопределенное будущее — и это фактически было поражением. Как выразился бы наш поэт: «тяжело раскрыть секрет, где секрета вовсе нет». Впрочем, имеется еще один способ разгадать эти магические ребусы. Но это уж совсем нереально…

Максим насторожился, и как-то по-новому в его глазах засверкали слабые отблески дневного света на сырых стенах пещеры. Философ без труда заметил его возбуждение, слегка погладил свою жидкую бородку и тут же поспешил пояснить:

– Да все из той же легенды… Говорят, ответы на загадки находятся в царстве Зла. Тиотан, видимо, одержимый желанием, чтобы его сокровенная тайна имела хоть какой-то выход, написал на пергаменте свои четверостишия в законченном виде и закупорил в трех бутылках, пустив их плавать в озеро Смерти. Ходят слухи, что такое озеро действительно существует где-то в глубине симметричного сектора Мироздания. Вот и вся информация.

Максим нервно глотнул слюну.

– А… разве не стоит попробовать?

Философ печально поглядел на своего юного собеседника, этот взгляд сочетал в себе недоумение, легкую тоску и что-то еще, что было трудно понять и почувствовать. Его треугольный глаз несколько раз моргнул, а потом пришел ответ:

– Тут и пробовать нечего! Зря я тебе это сказал, потому как вижу — в твоей душе поселилось очередное ложное обольщение. Ну, рассуди сам: во-первых, как ты можешь верить в обыкновенный миф? Но если все же допустить, что он основан на реальных фактах, вспомни элементарное правило: никто из нас не в состоянии пересечь координатные оси и оказаться в другом секторе… Хорошо, предположим невозможное — каким-то чудом и это удалось, но ты даже не в состоянии вообразить себе те страдания, что придется перенести любому, кто окажется в царстве, где правит одно зло. И потом — где искать озеро? Сохранились ли еще бутылки? Беспощадные силы тьмы уничтожат тебя, едва ты ступишь на их территорию — так что некогда будет даже заняться поисками… А теперь подсчитай, сколько практически невыполнимых условий должно быть выполнено, чтобы достигнуть желанного результата! Я понимаю, что на горячую голову, хмельную от бурлящих чувств и оглупевшую от неспособности видеть вещи такими, каковы они есть, все эти проблемы могут показаться вздорными и малозначительными, а море, как говорится, по колено… Но прислушайся к голосу умудренного опытом старца, скромного анахорета, бедного плотью, но богатого духом и знаниями: многие, очень многие до тебя пытались и вторгаться в царство Зла, и собственноручно освоить высшее волшебство, крутили как ребусы эти загадки, даже пробовали разрушить замок стенобитными машинами… Результат тебе известен.

Философ подбирал самые изысканные доводы, чтобы уничтожить в душе Максима последние признаки надежды на спасение принцессы. Не со зла, конечно, а из самых благородных побуждений. Ему казалось, что он просто удерживает неопытного юнца от бездумного и неоправданного героизма. Максим закрыл глаза и мысленным взором перенесся в Центр Мироздания, где он находился утром. Вспомнил ту самую пустыню, пески, искривленные зноем карликовые деревья. Эти деревья были обезображены мрачными красками уныния — чернотой и серостью, и не столь украшали, сколько уродовали сектор отрицательных значений координат.

– Странно… Утром мне казалось, что из Центра Мироздания я могу свободно двигаться в любом направлении.