Сердце меча - Ольга Чигиринская

— Я не уйду, — мотнул головой Дик.

— Ладно, — Майлз кивнул одними ресницами. — Зачем вы это делаете, фрей Элисабет?

— Делаю что? — Бет поджала губки.

— Насколько я знаю людей, это весьма похоже на то, что вы зовете соблазнением. Вы совершенно справедливо заметили, что покинете борт — и ваша связь в лучшем случае не кончится ничем. В худшем случае он из-за вас совершит какую-нибудь глупость и разобьет свою жизнь. Вы не понимаете, что играете с огнем?

— Майлз, я больше не ребенок! — крикнул Дик по-нихонски.

Майлз отреагировал на эту реплику только беглым взглядом.

— Фрей Элисабет, я жду вашего ответа.

— Ждете ответа? — ноздри Бет раздувались. — Тогда вот вам ответ: я люблю его!

— Я думаю, это неправда, фрей Элисабет, — ответил Майлз. — Не знаю, обманываете вы только Рикарда или себя тоже, но вы говорите неправду. Я вижу ревность, вижу тщеславие, вижу влечение и совсем не вижу любви.

— Да что вы можете знать про любовь! — казалось, у Бет сейчас вдоль позвоночника побегут искры. — Вы, наверное, сами забыли уже, какого вы пола!

— О, нет, я не забыл, — холодно возразил Майлз. — Но дело в том, что пол не имеет над нами той власти, что над людьми. Эта власть опасна, фрей Элисабет. Вы поступаете бесчестно.

— Не говори так о ней! — проорал Дик на нихонском.

— Не желаю больше этого слушать! — Бет вышла из кухни и побежала к лифту. Дик кинулся было за ней, но на пороге затормозил и повернулся к Майлзу.

— Ты… ты… Она права! Ты ничего не знаешь про любовь!

— Рикард, — Майлз явно старался говорить как можно мягче. — Я знаю, что тебя влечет к ней, а ее — к тебе, но можно ли это назвать любовью? Я давно среди людей, видел и любовь… и видел, как любовь пожирает того, кто любит нелюбящего. Она не любит тебя.

— Ты не можешь знать. Ты… ты не человек. И… это не твое дело!

— Она ввергнет тебя в беду.

— Тебе-то что! Кто ты мне — отец, брат? Она любит меня! А я этого не видел никогда, не знал, что это такое, когда… когда ты кому-то нужен просто потому что ты — это ты…

— Ты нужен ей не поэтому.

— Ты ничего о ней не знаешь! Она… она как я, росла среди чужих. Все смотрят на нее и думают — гем, дура, или мозги на помойку, или шлюха… А она не такая! Она умная, и красивая, и знает столько, сколько ни капитан не знает, ни я, ни Вальдер, ни Джез, вместе взятые, разве что ты! И они за это ее пытаются презирать. Я думал, ты не такой. Все треплют о ней за ее спиной, потому что близко локоть, а не укусишь, а она любит меня одного!

— Что же тебе больше нравится: то, что тебя любят — или что любят тебя одного?

— Не знаю! И тебе до этого нет дела!

— Рикард, если ты в третий раз скажешь, что это не мое дело — я и в самом деле ни при каких условиях не вмешаюсь в него.

— Ну и хорошо! Не нужно меня спасать ни от чего, раз я не прошу.

— Ты ошибаешься, Рикард. Она, конечно, хочет тебе добра — но ты не знаешь, что она считает добром. Подумай сам, готов ли ты разделить ее жизнь. Подумай сам, сможет ли она разделить твою. Если нет — то чего ты желаешь от нее?

Дику было обидно слышать от Майлза собственные мысли.

— Понимает ли она, что за человек ты? — продолжал шеэд. — Понимаешь ли ты, что за человек она? Дело не в ее цвете и не в том, для чего ее растили, и кем могла быть ее мать. Дело в том, что вы называете любовью совершенно разные вещи.

— Отцепись от меня, — устало сказал Дик. — Если тебе так надо, то вот, в третий раз скажу: мы и без тебя разберемся, — и он вышел из кухни, в каюте скатал свою постель, закинул ее на плечо и пошел в другой конец коридора, где жили гемы.

Майлз вышел из столовой, — Дик слышал шорох двери, а потом еще один такой же — двери в каюту. Как и обещано было, шеэд не сказал ему ни слова.

Дик шлепнул рукой по сенсору и дверь открылась. Чутко спавший Рэй сел, распахнул свои желтые глаза; Динго тоже проснулся, но, увидев, что тут свои, вновь свернулся кольцом и зажмурился. Дик слегка подвинул его и развернул постель, вынутую из рундука.

— Можно, я буду здесь спать? — сказал он изумленному Рэю.

— Вы ведь уже пришли, мастер Суна.

Дик хотел что-то ответить, но передумал. Сбросил одежду, лег, завернулся в одеяло и сунул свог под подушку.

Когда Бет поняла, что шеэд никому ничего не рассказал и не расскажет, у нее отлегло от сердца. Что уж там сделал Дик, чтобы уговорить его — она не знала, но Майлз не пытался больше читать ей морали.

И слава Богу! А то как посмотрел своими серебряными глазищами, высоченный, широкоплечий — прямо статуя командора. Не забыть забрать у Дика Ростана и дать Мольера…

Ей нравилось чувствовать себя просветительницей и культурной героиней — трехнедельный переход через сектор Кентавра оставлял много досуга, а Дик был благодарным материалом для такой работы. От «Золотой Пятерки» Верди он пришел просто в экстаз. Она порылась в своей фонотеке и нашла еще один старый видеопатрон — «Чио-Чио-Сан». Его можно было и подарить — исполнение было здесь так себе, она купила его ради интересной режиссерской находки — героев «играли» куклы театра Дзёрури.

Ради этого приходилось, конечно, делать вид, что ее интересуют песни храмовников — которых у Дика, оказывается, было просто несчитано. С первого же диска Бет поняла, что репертуар из этого не составишь — кажется, все или почти все они были написаны либо для суперкамерного исполнения — а именно, мурлыканья себе под нос — либо для орания во всю глотку хором в целую манипулу или когорту.

Обмениваясь с ней звукозвписями и поцелуями, Дик, тем не менее, почти не появлялся в каюте леди Констанс, не играл с Джеком и не рисовал ему корабли — словом, любовь малыша опять почти полностью вернулась к Бет; почти — это потому что Джек был совершенно очарован косом и почти так же — Рэем. Не каждый день встречаешь дядьку, который может покачать тебя на хвосте. Кос же быстро стал всеобщим любимцем, и капитан больше не грозился пристрелить его, если увидит где-то без хозяина — так что Динго свободно шастал по всему кораблю. Даже мрачный Вальдер привечал его и брал с собой на пост. Морита попробовал было возмущаться, но капитан сказал ему, что не может он целыми днями держать скотину взаперти, бессердечно это. Тогда Морита наточил топорик для разделки мяса и начал демонстративно носить его при себе все время. Кос больше не нападал на него — только рычал. Но когда Морита вооружился, вся команда начала следить за тем, чтобы Динго не шлялся по кораблю один. В бою один на один у безоружного против коса нет шансов, если он безоружен — а у вооруженного вполне может получиться. Что самое примечательное во всем этом — ничто не думал, что будет, если получится у Динго, а не у Мориты. Вавилонянин, почти такой же безупречно учтивый, как Дик, никому не внушал приязни — он начал было нравится команде до того, как подобрали гемов. Но, едва они начали принимать участие в жизни корабля, он показал себя во всей своей красе.

Он не обращался к гемам напрямую — только в третьем лице. Они, в свою очередь, отказались ему подчиняться, из-за чего произошел маленький скандальчик, в результате которого их переподчинили Вальдеру. При виде Рэя Морита просто каменел, и вел себя так, словно Рэя тут и вовсе нет. Бет, которой все это крепко напомнило о «счастливых» школьных годах, резко переменилась в своем мнении о нем. И только Дик оставался с ним по-прежнему ровен. Галахад хренов…

Поначалу Бет просто бесила эта его безупречность, но сейчас она тихо посмеивалась про себя: «безукоризненный» Дик оказался таким же озабоченным, как и все остальные мальчишки. Правда, со всеми остальным ситуация складывалась ровно наоборот: сначала они вывешивали в ее сторону язык и интересовались, не прочь ли она поваляться на пляже как-то вечерком, но потом, узнавали чья она приемная дочь — и от их пылкой страсти не оставалось и следа. Дик же с самого начала знал, кто она — и не струсил. И через какое-то время Бет приняла решение: если кому-то здесь и обломится — то именно ему.

Ну, в самом деле — что ждало ее впереди? Счастливый брак? — практически исключено, никто из знати Сирены или Тир-нан-Ог не женится на урожденной рабыне. Разве что осуществятся ее мечты, она сделает головокружительную певческую карьеру, но и тогда — как она узнает, любят ли ее или ее славу? Нет, чем быть женой человека, готового обвенчаться со славой — лучше быть любовницей человека уже известного… Как знать — может быть, даже самого императорского наследника… Ну, помечтать-то можно? И все равно — никто и никогда больше не будет любить ее просто так, потому что она — это она. Нет, решено — и Бет понадобилось меньше недели на это решение — «цветок Эсмеральды» сорвет Дик Суна. Пройдет много времени, ее имя будет греметь от Периметра до Периметра, и когда-нибудь на вопрос барда, пишущего ее жизнь, она ответит, что ее любили многие — но она сама любила только одного — юношу, который собирался посвятить себя Богу и войне, но не устоял перед любовью. Потом они расстались навсегда, и теперь он ведет ту жизнь, к которой так стремился… но в его сердце хранится воспоминание о ней и только о ней. Черт, это же классно — отдать свою девственность мужчине, для которого ты с гарантией будешь единственной в жизни женщиной, не выходя за него замуж.