Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

Если судить по тому, насколько ее сегодняшние обыкновения далеки от устоев, то мы близки к гибели или наказанию.

Поскольку многие придерживаются мнения, что своим благоденствием города Италии обязаны Римской церкви, я хочу возразить против этого и, как подобает, приведу два убедительнейших довода, которые, по-моему, невозможно опровергнуть. Первый состоит в том, что дурные примеры курии искоренили в нашей стране всякую набожность и всякое благочестие, что влечет за собой бесчисленные беды и неустройства; ведь там, где существует религиозное благочестие, можно всегда ожидать хорошего, но там, где оно отсутствует, следует ожидать обратного. Первое, за что мы должны благодарить Церковь и попов, это за то, что итальянцы потеряли всякое уважение к религии и стали дурными, но они в ответе еще за нечто большее, в чем вторая причина нашей погибели, – дело в том, что Церковь держала и продолжает держать страну разобщенной. А единство и благополучие невозможны, если страна не подчиняется одной республике или одному государю, как во Франции и в Испании. В Италии же этого не произошло, правление одной республики или одного государя не установилось только из-за Церкви: находясь здесь и имея в ней светские владения, она не обладала такой мощью и доблестью, чтобы установить свою тиранию и стать во главе Италии, но и не была столь слаба, чтобы, из страха потерять светские владения, не призывать для себя защитников против тех, кто слишком возвысился в Италии. Тому можно привести множество древних свидетельств: например, когда с помощью Карла Великого Церковь изгнала из Италии лангобардов, завладевших уже почти всей ее территорией; или когда в наше время она обескровила венецианцев, опираясь на Францию, а потом прогнала французов при поддержке швейцарцев. Таким образом, сама Церковь была не в состоянии занять всю Италию, но не позволяла сделать этого и другим, почему никто и не смог возглавить страну, а поделили ее между собой многочисленные государи и синьоры, и эта разобщенность и бессилие делают ее добычей не только могущественных варваров, но любого захватчика. Всем этим мы, итальянцы, обязаны только Церкви и никому другому. В справедливости этого утверждения можно было бы убедиться на опыте, если бы кто-то сумел перевести Римскую курию со всей властью, которой она располагает в Италии, в земли швейцарцев – единственный сегодня народ, который в отношении религии и военных установлений живет в соответствии с античными образцами; тогда бы все увидели, что безнравственные обычаи этого двора в кратчайшее время наделали бы там больше беспорядков, чем любые другие несчастья, когда бы они ни произошли.

Глава XIII

Как римляне использовали религию для переустройства города, прекращения беспорядков и в военных походах

Мне кажется небесполезным привести некоторые примеры того, как римляне пользовались религией для изменения городских порядков и для поддержания воинского духа; хотя у Тита Ливия их много, я ограничусь только следующими. В тот год, когда римский народ учредил должность трибунов с консульской властью и на нее были избраны, за исключением одного, только плебеи, случились мор и голод, и нобили, ссылаясь на некоторые знамения, воспользовались этой возможностью при переизбрании трибунов; они стали говорить, что боги разгневались на римлян за оскорбление величия власти и что успокоить их можно было, только восстановив прежний обычай избрания трибунов; и плебс, по своей набожности устрашась, выбрал трибунами одних нобилей.

Достойно внимания и то, как при осаде города вейентов полководцы воспользовались благочестием для поддержания бодрости духа в войске. Римские солдаты устали от долгого сидения в лагере и хотели вернуться домой, а в этот год необыкновенно разлились воды озера Альбано, и вот римляне обнаружили, что Аполлон и некоторые другие оракулы предсказали, будто город вейентов будет взят, когда отклонятся воды Альбано; после этого солдаты, в надежде на скорое падение города, примирились с лишениями и согласились дожидаться конца похода, так что после десяти лет осады Камилл, назначенный диктатором, взял город. Таким образом, умело употребленная религия помогла и этому предприятию, и возврату трибунских должностей знати, в противном случае добиться того и другого было бы трудно.

Не премину привести здесь и другой пример. Трибун Терентилл задумал внести новый закон, о чем будет рассказано в своем месте ниже, и это вызвало в Риме многочисленные волнения; чтобы совладать с ними, знать воспользовалась набожностью народа, причем сделала это двояким образом. Во-первых, нобили потребовали вопросить Сивиллины книги и устроили так, что там был найден ответ о грозящих в этом году гражданских неурядицах, чреватых утратой свободы; и хотя трибуны разоблачили их козни, речи вождей уже не пробуждали в сердцах плебеев прежнего пыла. Во-вторых, когда некий Аппий Эрдоний, собрав множество рабов и ссыльных, числом 4000 человек, ночью захватил Капитолий, так что если бы эквы и вольски, вечные враги римлян, явились туда, они легко захватили бы город, а трибуны не желали принимать такую опасность всерьез, настаивая на принятии закона Терентилла, – к народу обратился один из сенаторов, некто Публий Руберий, гражданин влиятельный и с положением, и своими речами, то успокаивающими, то угрожающими, ссылаясь на опасное положение города, убедил плебеев в неумеренности их требований и заставил поклясться, что они станут подчиняться консулу; и тогда Капитолий был освобожден. При этом, однако, консул Публий Валерий был убит в схватке, и на его место назначили Тита Квинкция, который, чтобы не дать плебеям передышки и отвлечь их от Терентиллова закона, велел им идти против вольсков, утверждая, что раз они поклялись подчиняться консулу, то должны следовать за ним. Трибуны этому воспротивились, потому что присяга была дана покойному консулу, а не ему. Тем не менее Тит Ливий, показывая, как народ предпочел из набожности уступить консулу, а не трибунам, говорит в пользу старинного благочестия следующее: «Nondum haec, quae nunc tenet saeculum, negligentia Deum venerat, nec interpretando sibi quisque iusiurandum, et leges aptas faciebat» [9] . Трибуны вследствие этого побоялись вовсе лишиться своей власти и пришли к соглашению с консулом, подчинившись ему; закон Терентилла был на год отложен, а консулы в течение этого года не имели права вести плебеев на войну. Так уважение к религии помогло Сенату справиться с трудностями, которые иначе становились непреодолимыми.

Глава XIV

Римляне толковали предзнаменования по необходимости и благоразумно делали вид, что соблюдают заветы благочестия, даже когда вынуждены были нарушать их; а тех, кто безрассудно пренебрегал ими, карали

Как было отмечено выше, гадания не только составляли главное содержание древних языческих верований, но и были причиной благоденствия Римской республики. Римляне поэтому выделяли их из всех прочих установлений и прибегали к ним в консульских комициях, при выступлении в поход, наборе войска, выборе места и времени для сражений и вообще во всех мало-мальски важных военных или гражданских предприятиях; для них немыслимо было отправиться на войну, не убедив солдат, что боги обещают победу. Наряду с другими прорицателями они держали в войске особые отряды гаруспиков, называемых «цыплятниками»; когда надо было сразиться с врагом, эти цыплятники устраивали свои гадания, и если цыплята клевали зерно, это считалось хорошим предзнаменованием, если же не клевали, римское войско воздерживалось от схватки. Однако если разум убеждал в необходимости какого-то поступка, они приступали к нему, даже если предсказания были дурными, но ловко прикрывали свои действия такими объяснениями, чтобы уважение к религии не потерпело ущерба.

Такой способ был употреблен консулом Папирием в его решающей битве с самнитами, которая закончилась полным разгромом последних. Когда Папирий вывел свое войско против самнитов и увидел, что победа ему обеспечена и надо дать сражение, то он приказал цыплятникам приступить к гаданию. Цыплята не стали клевать зерно, но старший из жрецов, чтобы не помешать войску, которое было готово к бою, и, как он знал, полководец и солдаты прониклись решимостью победить, доложил консулу, что гадание предвещает победу. Папирий построил свои силы, но тут кое-кто из прорицателей проговорился солдатам, что цыплята не клевали, а те передали это известие племяннику консула Спурию Папирию. Услыхав эту новость, консул немедленно ответил, что станет исполнять свой долг, ибо, по его мнению и по мнению войска, предсказания были благоприятными, а если цыплятник солгал, то это пойдет во вред только ему. И с тем, чтобы предзнаменование исполнилось, приказал легатам поставить жрецов в первых рядах войска. Когда шеренги двинулись на противника, один римский солдат бросил дротик и случайно попал в старшего из прорицателей; услышав об этом, консул заметил, что боги благоприятствуют успеху римлян, потому что со смертью этого обманщика войско смыло с себя вину и смягчило божественный гнев. Столь удачно перетолковав предсказания применительно к своим планам, консул вступил в битву, причем заповеди благочестия в глазах войска нисколько не пострадали.