Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

Итак, если бы кто-нибудь пожелал дать новой республике государственное устройство, ему следовало бы решить, должна ли она постоянно расти, как Рим, и увеличивать свое могущество, или она останется в своих первоначальных границах. В первом случае необходимо дать ей римское устройство в разумных пределах, оставляющее место для внутренних возмущений и борьбы, потому что без множества вооруженных людей никакая республика не сможет приумножить свои владения, а затем сохранить их. Во втором случае нужно дать ей спартанское и венецианское устройство, но так как разрастание является губительным для подобных республик, то необходимо, чтобы ее основатель всеми возможными способами запретил ей новые приобретения, ибо для слабой республики они подобны яду. Так произошло и в Спарте, и в Венеции: первая из них, подчинив себе почти всю Грецию, в пустячном происшествии продемонстрировала всю слабость своих основ; достаточно было Пелопиду вызвать в Фивах мятеж, как восстали остальные города, и вся республика рухнула. Равным образом Венеция, захватившая большую часть Италии, в основном не в результате военных действий, а благодаря своим деньгам и хитрости, при первом же испытании потеряла все в одном сражении. Я полагаю, что обеспечить республике долговечность можно, дав внутреннее устройство наподобие Спарты или Венеции, расположив ее в защищенном месте и наделив такими силами, чтобы она могла не опасаться внезапного захвата; в то же время она не должна быть настолько сильной, чтобы наводить страх на соседей; таким образом, ее положение будет надолго упрочено.

Ведь республике приходится вступать в войну по двум причинам: когда ее хотят поработить либо когда опасаются нападения с ее стороны. Но вышеописанный способ почти полностью устраняет обе эти причины, потому что если оборона республики будет хорошо продумана, что я и предположил, то навряд ли кто-нибудь захочет напасть на нее. Если же она будет довольствоваться своими границами и убедит соседей в отсутствии честолюбивых планов, то из страха никто на нее не нападет; тем более если расширение владений будет запрещено в ней законом или конституцией. Я полагаю, что, без сомнения, такое равновесие обеспечило бы подлинно политическую жизнь и подлинный покой для государства. Но так как все людские дела пребывают в движении и не могут стоять на месте, то они либо идут на подъем, либо клонятся к упадку, и необходимость приводит ко многим вещам, к которым не приведет нас рассудок, так что, основав республику, способную не выдвигать территориальных притязаний, мы будем вынуждены нарушить ее принципы, когда необходимость направит ее на путь расширения, и тем обречем на верную гибель. Впрочем, если бы благосклонность небес избавила ее от войн, безмятежная праздность вызвала бы в ней внутреннее ослабление или разделение; а эти две вещи, и даже каждая из них в отдельности, привели бы к ее крушению. Итак, раз уж нельзя, как я полагаю, сохранить равновесие и выдерживать с точностью этот средний путь, то при устройстве республики нужно подумать о наиболее достойной участи и предусмотреть, если нужда заставит ее расширить владения, возможность сохранения за собой приобретенного. Возвращаясь к первому нашему рассуждению, я думаю, что необходимо следовать римскому образцу, а не тому, который указывают другие республики, потому что среднего между ними пути, по-моему, быть не может; а к вражде, возникающей между народом и Сенатом, следует относиться терпимо, как к неудобству, неизбежному в достижении римского величия. И помимо приведенных уже причин, объясняющих, почему должность трибунов была необходима для защиты свободы, явственно видна та польза, которую приносит республике право выдвигать обвинения, полученное трибунами наряду с прочим, о чем пойдет речь в следующей главе.

Глава VII

Насколько необходимы обвинения для поддержания республиканской свободы

У лиц, возглавляющих охрану гражданской свободы, не может быть более полезного и нужного права, чем право обвинять своих сограждан в прегрешениях против свободного устройства перед народом либо перед каким-нибудь учреждением или советом. Для республики такой порядок имеет двоякую пользу. Во-первых, из страха быть обвиненным никто не решится выступить против государства, а если решится, то будет жестоко и беспощадно наказан. Во-вторых, получают выход страсти, непременно закипающие в республиках вокруг отдельных граждан; если не дать им излиться законным путем, они находят незаконный и приводят к гибели все государство. Поэтому для укрепления и упрочения республиканского строя лучше всего предусмотреть в нем законный способ утихомиривать бурлящие страсти. На это указывают многие примеры, в особенности случай с Кориоланом, приводимый Титом Ливием. Когда римская знать ополчилась против плебса за то, что тот, по ее мнению, забрал слишком много власти благодаря защищавшим его трибунам, в Риме как раз случился недостаток продовольствия, и Сенат послал за хлебом в Сицилию. В это время Кориолан, противник народной партии, посчитал, что пора наказать плебеев и отнять у них права, причинявшие столько хлопот нобилям, устроив голод и отменив раздачу хлеба. Это известие вызвало такое негодование в народе, что Кориолан при выходе из Сената был бы растерзан толпой, если бы трибуны не вызвали его для дачи публичных показаний в свое оправдание. Эти события подтверждают сказанное выше о том, сколь полезно и необходимо для республики предусмотреть в своих законах выход для раздражения, овладевающего большинством против отдельных граждан; ведь если оно не получит законной разрядки, то поведет к незаконным действиям, что, без сомнения, намного опаснее.

Если гражданин понес наказание по закону, даже незаслуженно, это не вызовет смуты в республике, потому что здесь не будут замешаны частные или посторонние силы, способные погубить свободу; гражданские же средства и процедуры, не переходящие определенных границ, никогда не будут угрожать республиканскому устройству. Если это мнение нужно подкрепить примерами, я думаю, из древних мне будет достаточно сослаться на случай с Кориоланом, из которого каждому видно, сколь пагубной для Римской республики могла быть самовольная расправа с ним: это была бы обида, нанесенная частному лицу частными же лицами, она породила бы страх, страх нуждается в защите, для защиты требуются сторонники, из которых потом создаются партии, а партии губят республики. Но в данном случае разбирательство пошло законным путем, благодаря чему были устранены все опасности, грозившие при самовольном выступлении.

В наше время мы были свидетелями перемен, происшедших во Флорентийской республике из-за того, что массы не могли законным путем излить свой гнев против одного из граждан; это случилось, когда Франческо Валори стоял во главе государства; многие считали его человеком властолюбивым и готовым своими дерзкими решительными поступками нарушить гражданский порядок. Поскольку противостоять ему можно было, только создав враждебную партию, его сторонники, в ожидании таких недозволенных действий, стали готовиться к защите; с другой стороны, противники его, не имея другого выхода, обратились к незаконным средствам, и дело дошло до вооруженных столкновений. Если бы можно было законным путем устранить его с политической сцены, то ущерб был бы нанесен ему одному, но когда речь зашла о перевороте, убытки понесли и многие другие знатные граждане. Для подкрепления такого вывода можно еще привести случай, происшедший во Флоренции с Пьеро Содерини, вследствие того, что в этой республике не было принято выступать с обвинениями против влиятельных граждан. Ведь обличить такого человека перед Восемью судьями при республиканском правлении недостаточно; необходимо множество судей, ибо меньшинство всегда поступает так, как присуще меньшинству. И если бы такая возможность существовала, граждане обвинили бы правителя, когда бы он того заслуживал, и таким образом, не обращаясь за помощью к испанскому войску, дали выход своему негодованию; если же он этого не заслуживал, они не посмели бы выступить против него, в свою очередь, опасаясь наказания, и так угасли бы взаимные подозрения, породившие смуту.

В общем, можно сделать такое заключение: всякий раз, как часть горожан призывает в город чужеземные силы, это свидетельствует о недостатках его внутреннего устройства и о том, что оно не предусматривает дозволенных путей для успокоения дурных страстей, зарождающихся среди людей; а ведь для этого было бы достаточно учредить представительный и уважаемый суд. В Риме это все было так хорошо продумано, что среди стольких раздоров между плебеями и Сенатом ни тот, ни другие, как и ни один из граждан, не подумали о чужеземной помощи: если можно добиться справедливости дома, незачем искать ее на чужбине. Хотя приведенных примеров для доказательства достаточно, все же я хочу обратиться еще к одному, изображенному Титом Ливием в своей «Истории». В Кьюзи, знаменитом в те времена тосканском городе, некий Лукумон обесчестил сестру Арунта, и так как последний не мог отомстить могущественному обидчику, он отправился к французам, властвовавшим тогда в нынешней Ломбардии, и убедил их отправить войско в Кьюзи, где они могли отомстить за его обиду с пользой для себя. Если бы Арунт надеялся отстоять свою правоту в городском суде, он не стал бы звать варваров. Но насколько полезны подобные обличения для республики, настолько же для нее пагубна и вредна клевета, о чем мы скажем в следующей главе.