Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

И без сомнения, если такой государь рожден человеком, то он устрашится примера дурных времен и воспылает жаждой следовать хорошему. Наконец, поистине, если государь ищет мирской славы, пусть постарается стать во главе испорченного города, но не затем, чтоб погубить его, как Цезарь, а чтобы возродить его, как Ромул. И поистине, небеса не могут даровать людям лучшего случая прославиться, да и люди не могут лучшего пожелать. Если бы для благоустройства города необходимо было отказаться от власти, то тот, кто не захочет утратить титул, заслуживает некоторого извинения; но кто может остаться государем и дать городу правильное устройство, то тому оправдания нет. В общем, пусть знают те, кому небеса подарили такой случай, что перед ними две дороги: одна ведет к безопасной жизни и посмертной славе, а вторая – к беспрерывным терзаниям.

Глава XI

О религии римлян

Хотя первооснову Риму дал Ромул, из-за чего римлянам следует почитать его как отца и воспитателя своего города, установленные Ромулом порядки оказались, по воле небес, несоизмеримыми с римским величием, почему Сенат и избрал его преемником Нуму Помпилия, чтобы последний заполнил пробелы, оставленные предшественником. Нума замыслил внедрить в диком народе гражданские обычаи мирными средствами и при этом обратился к религии, как вещи совершенно необходимой для поддержания гражданской жизни; благодаря заложенным им основам благочестия на протяжении веков никто не мог сравниться с этой республикой в отношении страха Божия, что способствовало всем предприятиям Сената и великих римских вождей.

Если судить по бесчисленным деяниям римского народа в целом и отдельных римлян, то можно убедиться, что жители этого города гораздо сильнее опасались нарушить клятву, чем закон, как люди, более почитающие могущество Божие, нежели человеческое. Это явственно видно на примерах Сципиона и Манлия Торквата; после поражения, которое римляне потерпели от Ганнибала при Каннах, множество граждан собралось на сходку; опасаясь за судьбы отечества, они порешили покинуть Италию и удалиться на Сицилию; узнав об этом, Сципион явился к римлянам и с обнаженным мечом в руке заставил их поклясться, что они не покинут родины.

Люций Манлий, отец Тита Манлия, прозванного впоследствии Торкватом, подвергся обвинению со стороны народного трибуна Марка Помпония; накануне суда Тит явился к Марку и под угрозой смерти заставил его принести клятву, что тот снимет свое обвинение против его отца; принеся эту вынужденную клятву, Марк действительно отказался от обвинения. Так эти граждане, коих не в состоянии были удержать в Италии любовь к родине и ее законы, могли быть остановлены клятвой, вынужденной силой; так упомянутый трибун исполнил данное обещание, невзирая на ненависть к отцу, на обиду, нанесенную ему сыном, и на ущемление своего достоинства; и все только благодаря заветам благочестия, утвержденным в городе Нумой.

Если вникнуть в римскую историю, станет понятно, сколь много значила религия для управления войском, для воодушевления народа, для поддержания добрых нравов и нетерпимости к дурным. И если бы встал вопрос, какому государю Рим обязан больше, Ромулу или Нуме, я полагаю, что на первом месте следовало бы поставить Нуму, потому что там, где есть благочестие, легко укореняется воинская доблесть; но там, где присутствует только военное искусство и нет благочестия, навряд ли удастся распространить последнее. Очевидно, что для устройства Сената и для учреждения других военных и гражданских порядков Ромулу не нужно было ссылаться на Бога, но это было необходимо для Нумы, который измыслил свою дружбу с нимфой, якобы передававшей через него советы для народа. Все это понадобилось Нуме для установления новых и необычных порядков в городе, для чего ему мало было собственного влияния.

Вообще нельзя назвать ни одного учредителя чрезвычайных законов, который не ссылался бы на Бога, потому что в противном случае эти законы не были бы приняты народом; ведь многие блага, представляющиеся таковыми благоразумному человеку, не столь очевидны, чтобы можно было убедить в этом других. Мудрые люди, желая устранить это неудобство, прибегают к ссылке на Бога. Так поступали Ликург, Солон и многие другие, поставившие перед собой сходную цель. Римский народ дивился добронравию и благоразумию Нумы и принимал все его решения. Правда, в те времена набожность была в чести, а люди, с которыми он имел дело, – неразвиты, и это облегчало исполнение его замыслов, потому что он мог легко запечатлеть в их умах любую новую форму. Нет сомнения, что желающему сегодня основать республику больше подошли бы необразованные горцы, чем жители городов с их испорченными нравами; так скульптору будет удобнее вытесать прекрасную статую из куска необработанного мрамора, нежели из испорченного другим.

Итак, рассмотрев все, я заключаю, что среди первопричин процветания Рима нужно числить религию, введенную Нумой, потому что от нее пошли добрые обычаи, которые способствуют удаче, а удача помогает успешному завершению всех предприятий. И если соблюдение богопочитания ведет к величию республик, то пренебрежение им бывает причиной их краха. Ведь в отсутствие страха Божия царство непременно должно погибнуть, или недостаток благочестия в нем должен быть возмещен страхом перед государем. Но так как жизнь государей непродолжительна, то с угасанием их доблести нередко прекращается и существование царства. Поэтому государство, которое опирается только на доблесть одного человека, недолговечно. Ведь ее действие прекращается со смертью правителя, и трудно ожидать ее возобновления в преемниках; как говорит мудрый Данте:

Не часто доблесть, данная владыкам,

Восходит в ветви; тот ее дарит,

Кто может все в могуществе великом.

Таким образом, спасение республики или монархии не в том, чтобы иметь государя, который благоразумно управлял бы ею при жизни, но в том, чтобы его заветы сохранили государство и после смерти правителя. И хотя новые порядки и учения легче ввести у диких народов, это не значит, что невозможно воздействовать с их помощью на цивилизованных людей, которые считают себя просвещенными. Граждане Флоренции думают, что их нельзя отнести к числу невежественных или диких, тем не менее брат Джироламо Савонарола убедил их, что он беседовал с Богом. Я не стану обсуждать, правда то была или нет, потому что о таких людях должно говорить с уважением, скажу одно, что поверивших в это было бесконечное множество и для подкрепления веры ничего необыкновенного не потребовалось. Образ его жизни, учение и предмет, избранный им, обладали достаточной силой убеждения, чтобы они уверовали. Так пусть же никого не пугает возможность неудачи в деле, успешно исполненном другими: ведь люди, как сказано в нашем предисловии, рождались, жили и умирали всегда одним и тем же порядком.

Глава XII

Сколь важно заботиться о благочестии и как подрыв его Римской церковью в Италии погубил страну

Государи и республики, желающие избежать разложения, превыше всего должны охранять обряды своей религии и поддерживать уважение к ним; ибо ничто так верно не предвещает гибели страны, как пренебрежение богопочитанием. Это легко понять, зная, на чем основана религия тех мест, откуда родом данный человек, ибо основы всякой религии имеют под собой некий главный обычай. Жизненность языческой религии основывалась на ответах оракулов и на существовании корпорации гадателей и гаруспиков; все остальные обряды, жертвоприношения и ритуалы зависели от этого, потому что легко было поверить, что Бог, который может предсказать, что с тобой случится в будущем хорошего или дурного, может и распоряжаться этим. Вот откуда возникли храмы, жертвоприношения, молитвы и все прочие обычаи поклонения богам; вот откуда Делосский прорицатель, храм Юпитера-Аммона и другие знаменитые оракулы, наполнявшие мир священным трепетом. Но потом, когда они стали прорицать в пользу власть имущих и этот обман открылся народам, люди стали недоверчивы и склонны нарушать всякое доброе установление. Итак, правители республик или царств должны поддерживать основы укрепляющей их религии; в таком случае они легко смогут сохранить благочестие в своем государстве, а следовательно, упрочить в нем добронравие и единство. Все, что делается на пользу религии, они должны приветствовать и преумножать, даже если сами в это не верят. Это нисколько не противоречит их благоразумию и знанию природы вещей. И поскольку мудрые люди придерживались такого образа действия, отсюда пошла слава о чудесах, явленных даже в ложных религиях; потому что благоразумные люди споспешествуют им, откуда бы они ни происходили, а в подражание мудрым потом начинает верить каждый. Подобных чудес было довольно и в Риме, в том числе случай с римскими солдатами, разграбившими город вейентов. Некоторые из них вошли в храм Юноны и, приблизившись к ее статуе, спросили: «Vis venire Romam?» [8] Кое-кому из них показалось, что она кивнула головой или даже сказала «да». Эти люди были очень благочестивы (об этом можно судить по Титу Ливию, потому что в храм они вошли тихо и смирно, преисполненные благоговения), и им послышался тот ответ на вопрос, которого они могли ожидать; но это легковерие было поддержано и раздуто Камиллом и другими правителями города. Если бы подобное благочестие сохранилось в государях христианского сообщества в соответствии с замыслом его основателя, то христианские государства и республики были бы более сплоченными и счастливыми, чем теперь. О причинах упадка богопочитания можно судить с еще большим вероятием по тому, что наименьшим благочестием отличаются те народы, которые ближе других к Римской церкви, возглавляющей нашу религию.