Государь (сборник) - Никколо Макиавелли

Глава XXI

Всемерного порицания заслуживают государи и республики, лишенные собственного войска

Не иметь солдат для обороны и нападения позорно для современных государей и республик; как показывает пример Тулла, этот недостаток вытекает не из отсутствия людей, годных к ополчению, а из неумения самих правителей воспитать в подданных воинский дух. Когда Тулл взошел на трон, после 40-летнего мира он не мог сыскать в Риме человека, опытного в военном деле; тем не менее, собираясь на войну, он не подумал призвать самнитов, тосканцев или другой народ, привычный к воинской жизни, но, как благоразумный человек, решил обойтись своими силами. И такова была доблесть Тулла, что под его водительством римляне стали великолепными солдатами. Ведь самая справедливая истина гласит, что если у государя есть подданные, но нет солдат, то это вина его, а не природы или местоположения.

Приведу на этот счет свежайший пример. Всякий знает, что недавно английский король напал на Францию и использовал при этом в качестве солдат только своих подданных; поскольку Англия до этого 30 лет не воевала, там не было ни опытных солдат, ни военачальников, однако король бестрепетно выступил с ними против царства, изобилующего хорошими войсками и полководцами, непрерывно упражнявшимися во время итальянских войн.

Все дело в том, что этот правитель отличается благоразумием, а его королевство – правильным устройством, и в мирное время он не оставляет попечения о войне.

Фиванцы Пелопид и Эпаминонд, освободившие свой город от ига спартанцев, знали, что в его жителях привились рабский дух и изнеженность; однако благодаря своей доблести они не поколебались вооружить граждан и выступить с ними на бой против спартанского войска, который увенчался победой. Пишущий об этом замечает, что поступок этих двоих опроверг мнение, будто лишь в Лакедемоне рождаются воины. Были бы мужчины, тогда найдутся и воины, если только у них будет умелый предводитель, такой, как Тулл, возглавивший римлян. Вергилий прекрасно выразил эту мысль, показав свое согласие с ней в следующих словах: «Desidesque movebit Tullus in arma viros» [12] .

Глава XXII

О том, что было примечательного в происшествии с тремя римлянами – Горациями и тремя альбанцами – Куриациями

Римский царь Тулл и царь Альбы Меттий сошлись на том, что чьи три воина из вышеупомянутых одолеют других трех, тот народ и будет властвовать над другим. Все три альбанца, Куриации, погибли, а из Горациев остался в живых один, так что альбанский царь Меттий вместе со своим народом перешел в подчинение к римлянам. Когда Гораций с победой вернулся в Рим, ему попалась навстречу сестра, которая была замужем за одним из тех Куриациев. Она оплакивала смерть мужа, и за это Гораций ее убил. За совершенный проступок его призвали на суд и после долгих споров все же освободили, не столько из-за его заслуг, сколько уступая просьбам отца. Вывод отсюда следует троякий: во-первых, если судьба поставлена на карту, не следует пускать в дело только часть своих сил; во-вторых, в правильно устроенной республике заслуги никогда не искупают проступков; в-третьих, неразумно вступать в договоренность с тем, кто может ее нарушить. Гражданская свобода ценится так высоко, что трудно поверить, чтобы какой-то царь или народ согласился утратить ее из-за поражения трех своих воинов на поединке. Так случилось и с Меттием; хотя он после победы римлян признал себя проигравшим и обещал покорствовать Туллу, однако в первом же походе, предпринятом против вейентов, попытался обмануть римского царя, видимо, сожалея о своем прежнем безрассудном поступке. Но довольно об этом третьем замечании. В следующих главах мы поговорим о первых двух.

Глава XXIII

Нельзя идти на крайний риск, не употребляя при этом все свои силы; по этой причине охрана подступов к стране часто ведет к пагубным последствиям

Ставить все свое достояние на карту и при этом экономить силы никогда не считалось разумным, однако таких случаев немало. Тулл и Меттий, например, поставили судьбу своих соотечественников и доблесть всех бойцов, составлявших оба войска, в зависимость от доблести и удачи троих из сограждан каждого, что составляло ничтожную долю обеих армий. Они не подумали о том, что своим поступком почти сводят на нет все труды своих предшественников по устройству республики, по упрочению ее свободы и воспитанию граждан в духе защиты этой вольности, если несколько человек в силах ее погубить. Худшим образом эти цари не могли распорядиться.

Подобную же оплошность совершают почти постоянно те, кто рассчитывает при вражеском нашествии занять труднодоступные места и охранять проходы. Обычно такое решение имеет губительные последствия, если только в таком недоступном месте ты не сможешь расположить все свои силы с удобством для себя; если так, то выбор правильный, но если место неудобное и все силы там не помещаются – выбор ошибочен. Я сужу по примеру тех народов, которые не пытались сражаться среди утесов и перевалов, хотя бы их страны были окружены горами и скалистыми ущельями, а если на них нападал могущественный враг, то встречали его в долине или на возвышенности, но удобной и не столь неприступной. Причина этого была уже названа выше: в неприступные места трудно привести многочисленное войско, оно не сможет там надолго задержаться, и вообще эти места не приспособлены для многолюдства, поэтому невозможно противостоять противнику, который захочет вышибить тебя большими силами; а для него это будет легко сделать, потому что он попытается пройти не задерживаясь, ожидать же его с большими силами невозможно, для этого понадобилось бы обосноваться там надолго, ведь неизвестно, когда противник навестит эти, как я уже говорил, непроходимые и бесплодные места. Если же ты уступишь этот проход, на который ты, твой народ и войско возлагали такие надежды, то людей и оставшуюся часть войска охватит такой страх, что ты проиграешь кампанию, не дав им случаев проявить свою доблесть, и так через потерю части сил лишишься всего.

Всякому известно, с каким трудом Ганнибал перешел через горы, разделяющие Ломбардию и Францию, и каких лишений стоило ему одолеть возвышенности, находящиеся между Ломбардией и Тосканой; несмотря на это, римляне ожидали его сначала близ Тичино, а затем на равнине Ареццо; они предпочли поставить войско под удар врага в таком месте, где могли победить, вместо того чтобы мыкать его по горам, подвергая всем тамошним опасностям.

Читая вдумчиво любую историю, можно найти очень мало доблестных полководцев, которые пытались бы удержать проходы по вышеуказанным причинам, а также потому, что их нельзя перекрыть полностью, ибо в горах, как и на равнине, существуют не только общедоступные и исхоженные дороги, но и многие другие, не известные пришельцам, но хорошо знакомые местным жителям; они проведут тебя мимо всех застав куда хочешь. На этот счет можно привести самый свежий пример, относящийся к 1515 году. Французский король Франциск намеревался пройти в Италию, дабы возвратить себе Ломбардскую область, а его противники видели свою основную опору в швейцарцах, закрывших перевалы в горах. Но опыт показал, что ожидания были тщетными, ибо король оставил в стороне два-три охраняемых перехода и избрал другой, малоизвестный путь; таким образом, он оказался в Италии, на удивление своим врагам. Последние удалились в Милан, а все жители Ломбардии присоединились к французам, потому что предположение, будто те застрянут в горах, оказалось ложным.

Глава XXIV

В правильно устроенных республиках за заслуги устанавливаются награды, а за проступки – наказания, но они никогда не уравновешивают друг друга

Заслуги Горация была огромны, его доблесть помогла победить Куриациев; его проступок, умертвление сестры, был прискорбным; он настолько возмутил римлян, что они хотели осудить убийцу на смерть, невзирая на его недавние непомерные заслуги. Если посмотреть поверхностно, это свидетельствует о людской неблагодарности; но когда мы вникнем в суть дела и зададимся вопросом, каково должно быть устройство республики, то упрекнем римский народ не за суд над Горацием, а за освобождение его. Так следует поступить потому, что ни одна правильно устроенная республика никогда не оправдывала проступки своих сограждан их заслугами; установив награду за добрый поступок и наказание за дурной, она вознаграждает человека за хорошее, но если потом он поступает дурно, наказывает его, не вспоминая о прошлых заслугах. Если этот порядок строго соблюдается, гражданской свободе суждена долгая жизнь, в противном случае она скоро угаснет. Ведь если гражданин, отличившийся на благо своего города, кроме связанного с этим уважения, возымеет отвагу и уверенность в безнаказанности, то вскоре своей дерзостью он разрушит все гражданские устои.

Конечно, чтобы примирить людей с наказанием за дурные поступки, нужно награждать их за хорошие, как и поступали в Риме. Даже если республика по своей бедности не располагает многим, пусть это ее не останавливает, ибо даже малый дар, несоизмеримый с самой заслугой, воспринимается получающим его гражданином как почетный и великий. Всякому известны имена Горация Коклеса и Муция Сцеволы – первый из них сдерживал врагов до тех пор, пока защищаемый им мост не был разрушен; второй положил в огонь свою руку, которая вместо царя тосканцев Порсенны поразила по ошибке другого человека. Каждый из них за свой подвиг получил от сограждан по две мерки земли. Известна также история Манлия Капитолина. Он спас Капитолий от французов, обложивших город, и за это остальные осажденные выделили ему немного муки. По тогдашним обстоятельствам это было значительной наградой, так что Манлий даже попытался устроить в Риме заговор, побуждаемый то ли завистью, то ли своим дурным характером, и искал у народа популярности; тогда, не обращая внимания на его заслуги, Манлия сбросили с Капитолийского холма, который он до этого столь славно защищал.