Фрагменты (сборник) - Александр Варго

Лицо Юры покраснело от возбуждения. Он сел на кресло и сложил руки между ног.

– Что слышала. – Он поднял руки и положил их на подлокотники. – Мы уже с тобой полгода, и все, что ты позволяешь, – проводить до дому и поцеловать в щечку.

– Вот оно в чем дело. – Настя оттаяла. – Зачем ты торопишь меня? – Она подошла, взяла Юру за руку и встала перед ним на колени. – Не торопи меня, ладно?

Юра посмотрел на нее, выдернул свою руку и откатился от Насти на кресле.

– Забудь.

– Что значит – забудь? – Настя снова почувствовала жжение внутри – злость возвращалась.

– А то и значит. – Юра встал и пошел к двери. Взялся за ручку, обернулся. – Провожая тебя до дома, да даже целуя тебя, я думаю о Наташке. После свиданий с тобой я шел к ней… – Он улыбнулся так мерзко, что Насте захотелось вцепиться в его наглые глаза. – У нее предки часто ночуют в…

– Заткнись! – Настя все еще стояла на коленях. – Убирайся!

Юра хотел что-то сказать, но вошла мама.

– А вот и чай. Ой, Юра, ты куда?

– Теть Кать, домой пора, – улыбнулся парень. – Оказывается, я эту тему уже проходил.

– Ну, может, чайку выпьешь с печеньем? – не отступала Катя.

– Мама, ему пора, – сказала Настя и села перед компьютером.

– Ну ладно, маме привет передавай. Настюш, проводишь гостя? – Катя повернулась к дочери.

– Не маленький, сам дорогу найдет, – огрызнулась Настя, так и не повернувшись к двери.

– Теть Кать, все нормально. – Он обулся и от двери крикнул Насте: – Настен, мне Наташке что-нибудь передать?

Ублюдок! Настя до хруста сдавила мышку, но не произнесла ни слова. Жжение внутри стало невыносимым. А еще где-то играла музыка.

– Ну и ладно. До свидания, теть Кать. Пока, Настен.

Катя вернулась в комнату Насти, когда заиграла эта жуткая мелодия.

– Настюш, что у вас произошло?

Настя встала и подошла к маме.

– Мама, все нормально. – Девочка взяла Катю под руку и подтолкнула к двери. – Мне нужно побыть одной.

– Доча… – Катя вышла из комнаты, но дверь придержала. – Что произошло?

– Мама! Мне надо побыть одной! – Настя захлопнула дверь и заплакала.

Потом смахнула слезы, подошла к компьютеру, сделала громче музыку и начала танцевать.

Юрка набрал номер Наташи еще в подъезде. О доступности Наташки слагались легенды, но Юре было на это наплевать. Он знал, что провожать ему ее не придется, да и занятия их далеки от процесса, одобренного министерством образования. Он позвонил, и теперь она его ждала. Она жила в пяти остановках от дома Насти, поэтому Юра решил пройтись пешком. Но уже через пять минут почувствовал себя плохо. Голова кружилась, ноги тряслись. Он подошел к кирпичному забору кафе «Три сестры», и его вырвало.

– Эй! – окликнул его охранник. – А ну пошел отсюда!

– Мне плохо, – прошептал юноша.

– Иди на хер отсюда!

– Мне плохо, мудак! – закричал Юра, и его вырвало на стоптанные туфли охранника.

– Ах ты, сука малолетняя! – выкрикнул мужчина в черной форме и ударил Юру. Тот пошатнулся, но устоял. Охранник толкнул парня, и Юрка выскочил на проезжую часть. В следующий момент – удар и визг тормозов. Перед тем как боль сломанных костей и разорванных внутренностей остановила сердце парня, до него долетела мелодия, которая стояла на мобильнике Насти.

О смерти мальчишки Катя узнала на следующий день. Настя сказала, что когда Юрка вышел от них, попал под машину. Ей не понравилось настроение дочери. Она говорила о смерти парня, который еще вчера ей был небезразличен (Катя была в этом уверена), как о постороннем человеке. Даже о посторонних, незнакомых людях в ее возрасте говорят с большим сочувствием. Катя хотела поговорить с Настей, но та закрылась в комнате и включила музыку. Не свою жуткую, что-то из современного. Катерина не знала ни одной современной группы, но тем не менее ее эта музыка успокоила.

Она все время думала о случайном (случайном ли?) совпадении. Андрей погиб, когда Настя танцевала. О Мишке она не знала точно. Они поссорились, Настя убежала домой. Когда Катя прибежала за нею, услышала последние аккорды этой жуткой мелодии. Мишу нашли в туалете без штанов. Его подруга не могла ничего объяснить внятно, но вскрытие показало, что виной всему стал тромб. Не проклятая музыка, не сумасшедший танец дочери, даже не бесполезное существование брата Андрея, а долбаный сгусток величиной со спичечную головку. Теперь Юра… Что-то много совпадений на одну четырехминутную композицию. Кате не хотелось хотя бы еще раз встречаться с Надеждой Андреевной, но ей почему-то казалось, что она смогла бы пролить свет на этот танец. Танец смерти какой-то, подумала Катерина, и внутри все похолодело.

Надежда Андреевна была не в духе. Катя решила не подходить, но было слишком поздно – она ее заметила.

– Катюша, ты ко мне?

Фролова не смогла проронить ни слова, просто кивнула.

– Проходи.

Катя помнила ее кабинет сразу за студией. Он напоминал ей гримерку столичной прима-балерины, естественно, увиденную в кино или какой-то передаче. Не хватало только множества букетов, расставленных на полу и стульях. Но запах был такой, будто их только что вынесли. Катерина снова позавидовала преподавателю. В ней все было величественно, даже помещения, в которых она находилась. Только теперь, когда Катя осмотрела убранство гримерной, она увидела фотографии на стене. Фролова повернулась к ним, и первое, что ей бросилось в глаза, была фотография двадцатилетней давности. Это была ее фотография. На нее смотрела голубоглазая светловолосая девчонка, еще верящая, что выйдет замуж и будет счастлива всю жизнь. Самообман, затмевающий взор, что при выборе мужа становится помехой. Как часто она слышала, а потом и сама хотела произнести: где же мои глаза были? Теперь-то она знала где. Далеко в будущем были, не замечая, что у нее под носом.

– Знаешь, что хуже бегства? – Надежда Андреевна вернула ее в реальность.

Катя мотнула головой, даже не пытаясь угадать. Тем более она поняла направление ее мыслей. Снова о предательстве. Вот поэтому Катя и не хотела к ней идти.

– Обман. Она словно оборотень… – тонкий палец с ухоженным заостренным ногтем указал на фото в левом нижнем углу. – Днем была с нами, а вечером… – Слова давались ей тяжело. – Она раздевалась за деньги, словно шлюха.

Катя совсем не ожидала такого услышать. Тем более об этой девочке. Кажется, Лиза. Или Луиза. Она была старше всех, но все равно мала еще для…

– Стриптиз? – спросила Фролова.

– Да, – кивнула Надежда Андреевна. – И узнаю я это только после ее смерти.

У Кати даже ноги подогнулись. Надежда Андреевна с большим трагизмом говорила об обмане, чем о смерти девочки. Но тут, позабыв о черствости танцовщицы, Катя подумала о совпадениях последних дней.

– А как она умерла?

– Инсульт, что ли. Я в подробности не вдавалась. На меня вылили такой поток информации, будто после ее смерти открылась заслонка в очистных сооружениях, и все нечистоты… Я даже на похороны не пошла.

Катя даже забыла, зачем пришла.

– Ну, а ты чего хотела? Только не говори, что Настенька тоже где-то раздевается. Я этого не выдержу.

– С Настей… – Катя хотела сказать: все в порядке, но не была в этом уверена, поэтому добавила: – Она раздевается только там, где это требуется. Согласно приличиям.

– Ну, так что там у тебя?

– Диск, – сказала Фролова и достала из сумочки белый квадратный конверт. – Я хочу, чтобы вы его послушали… Мне нужно ваше мнение.

Надежда Андреевна улыбнулась, не скрывая снисходительности. Мол, куда ж вы без меня.

– Давай послушаем, если есть что.

При первых же звуках виолончели Надежда Андреевна улыбнулась.

– Танго смерти, – произнесла она, как только вступили скрипки.

Катя пошатнулась, внутри все сжалось.

– Кто-то запустил миф… – Надежда переключила на следующий трек. – Что, и так весь диск?

Фролова кивнула.

– Как я поняла, разных исполнителей.

Надежда кивнула и выключила проигрыватель.

– Palladio, для струнных.

Катя ждала не этого.

– А что там с мифом?

– Миф абсурдный, но жутковатый. Во время войны на окраине Львова был создан концлагерь «Яновский». Жуткое место, несмотря на то что лагерь считался трудовым. Коменданты выдумывали разнообразные издевательства. Один кирпичи на головы скидывал идущим на работу узникам, другой стрелял из пулемета с балкона комендатуры для развлечения жены и дочери. Кто-то кнутом размахивал, кто-то к столбам вверх ногами привязывал…

– Жуть, – сказала Катя. Подробности войны всегда ужасны, но она не могла понять, при чем тут «Танго смерти».

– Да. Эти твари еще создали «добровольный эшафот» для тех, кто устал. И все это под музыку. Один из комендантов создал оркестр из музыкантов Львовской государственной консерватории. Они заставляли их играть одну и ту же мелодию на протяжении нескольких часов.