Наслаждение и боль - Барбара Делински

Она причесала малышку, стянула ей волосы на затылке в конский хвост, украсив его голубым бантом — в тон голубому щенку на ее футболке. Потом, подойдя к лестнице и задрав голову вверх, окликнула близнецов, напоминая им, чтобы не забыли положить в рюкзаки письменное разрешение поехать на экскурсию вместе с остальным классом.

— Собрался? — окликнула она Джорди, когда тот, кубарем скатившись по лестнице, огромными прыжками понесся к двери. — Счастливо тебе! — Единственное, что она получила взамен, — это небрежный кивок. Хлопнула дверь, и Джорди исчез.

— Спасибо, мам, — ответила она сама себе, грустно улыбаясь. — Спасибо за завтрак, мам, все было очень вкусно, особенно булочки! И тебе счастливо! — Чувствуя, как ее снова захлестывает волна отчаяния, Карен вернулась на кухню.

Ли уткнулся в газету. Некоторое время Карен молча разглядывала мужа, едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть на него свое раздражение, потому что если Джорди и не хватает обыкновенной вежливости, то это целиком и полностью заслуга Ли, решила она, учитывая, какой пример все время у мальчишки перед глазами. Впрочем, Ли — это Ли. Если он о ком-то и думает, так только о себе, любимом. Нужна ему газета — он ее заберет, и не важно, если кто-то в этот момент ее читает. Подумаешь, большое дело! Да, он шутит и возится с детьми, но, если разобраться хорошенько, делает это исключительно ради своей же собственной пользы. Понадобится ему тишина — будьте любезны, заткнитесь. Понадобится уйти из дома — он уйдет, и не оглянется! А Джорди просто берет пример с отца, вот и все!

Схватив со стола заляпанную тестом миску, Карен молча слила в сток то, что там осталось, после чего включила воду, с грохотом сунула миску в мойку и с ожесточением принялась скрести ее щеткой.

— Что-то не так? — оторвавшись от своей газеты, невозмутимо поинтересовался Ли.

— Нет. — Карен, не оборачиваясь, плеснула в воду жидкость для мытья посуды.

— Какие у тебя планы на сегодня?

Карен молчала — честно говоря, у нее не было ни малейшего желания обсуждать с ним свои планы. Тем более что они висели у него перед носом — на стене, записанные на отрывном календаре. Но если он снова планирует сбегать налево, пусть лучше думает, что она там написала не все.

— Карен?

— Как обычно. — Она ополоснула миску. — К обеду тебя ждать?

— Да.

Она слышала это и раньше, усмехнулась про себя Карен, и убежденности в его голосе было ничуть не меньше, чем сейчас, что, впрочем, не мешало ему с легкостью менять свои планы. Все ее усилия собрать вечером за столом всю семью в глазах Ли были просто пустой блажью. Поставив миску в сушку, она оглянулась — на тарелке Ли оставалось еще несколько булочек.

— Ты закончил?

— Могла бы и не класть в мои чернику, — проворчал он. — Знаешь ведь, что я ее терпеть не могу.

Не слушая, что он там бубнит, Карен выхватила у него из-под носа тарелку и швырнула ее в раковину.

— Да какая муха тебя укусила? — удивился Ли. Поначалу Карен решила вообще отмолчаться или сказать, что ему, мол, просто почудилось. По натуре она всегда была миролюбивой. К тому же устраивать разборки было вообще не в ее характере.

Она опять с радостью спустила бы все на тормозах, если бы… если бы не заметила в поведении Ли некоторых весьма подозрительных перемен. Например, этот его новый одеколон — возможно, он стал пользовать им, чтобы перебить аромат чужих духов? А эти его походы в тренажерный зал? Хочет поддерживать себя в форме? А если не только? Возможно, он просто использует их как предлог, чтобы почаще пропадать из дома по вечерам, а потом появляться чистеньким, после душа, благоухающим запахом шампуня? К ужину он опаздывал по меньшей мере несколько раз в неделю. А недавно вообще едва не пропустил очередной матч у близнецов и даже не удосужился объяснить, почему так задержался. Но, что хуже всего, в последнее время он постоянно пребывал в радужном настроении, а в постели засыпал, едва успев коснуться головой подушки. Эти две вещи совершенно не вязались друг с другом. Объяснить такое совпадение можно было только одним — у Ли снова появилась любовница.

Одно это предположение уже само по себе было ужасно. Но если он закрутил роман с Гретхен, с соседкой, — это уже ни в какие ворота не лезет, возмущенно подумала Карен. Для нее все это было уже слишком.

Рванув с плеча кухонное полотенце, она резко обернулась:

— Гретхен беременна. Тебе что-нибудь об этом известно?

— Гретхен? Какая Гретхен? Ах, эта, что через дорогу?

Карен едва сдерживалась, чтобы не стукнуть его чем-нибудь тяжелым. В конце концов, Гретхен не такое уж распространенное имя, верно? Интересно, сколько у него знакомых с таким именем? Карен не знала ни одной.

— Гретхен беременна? — переспросил Ли.

Нельзя сказать, чтобы он был сильно удивлен. Во всяком случае, он принял эту новость достаточно равнодушно, но Карен не знала, радоваться ли этому. Кажется, Гретхен сама сказала, что отцу ребенка ничего не известно. И добавила, что он, мол, не свободен. Что ж, Ли подходит по всем статьям…

Вдруг муж нахмурился:

— И давно она беременна?

— С октября.

— Ух ты! Не шутишь? — Она не ответила. Меж бровей Ли залегла глубокая морщина, лицо его потемнело, и Карен догадалась, что его раздражение относится к ней. — А ты-то чего злишься?

— Я не злюсь. Я переживаю. Скажи мне правду, Ли. У тебя с ней что-то было?

— У меня с Гретхен?! Господи помилуй! Но она ведь жена Бена!

— Ну и что? — пожала плечами Карен. — А Сюзан была женой Артура. А Аннетт — женой Дона. И что — тебя это остановило? К тому же Бена уже нет на свете. Так что он теперь не помеха.

Отшвырнув с грохотом стул, Ли поднялся из-за стола:

— Карен, ты что — обвиняешь меня?!

— Нет. Просто спрашиваю.

— Что ж, раз так, мой ответ — нет. Я и пальцем не трогал Гретхен. Какого черта? С чего ты вообще вообразила, что я имею к этому какое-то отношение?

Возможно, в другой раз Карен просто извинилась бы и выкинула из головы все эти нелепые подозрения, если бы… если бы не этот навязчивый запах незнакомого ей одеколона. Впрочем, кроме одеколона были и другие неприятные моменты, которые мешали ей забыть об этом деле.

— Ты только и говоришь что о ней. И все время бегаешь туда — на случай, если ей вдруг что-нибудь понадобится.

— Но ведь она недавно потеряла мужа! И потом — мы же соседи. Вы, милые дамы, неизвестно почему с самого начала относились к ней как к какой-то парии. А в чем ее вина? В том, что она вышла за Бена? Так он овдовел, вы забыли? Джун умерла! Что, выйти замуж за вдовца — это преступление? Лично я считаю, что нет. И потом, мне ее жалко. Вот я и стараюсь ей помочь. В конце концов, есть вещи, которые женщине попросту не по силам.

— Например, сделать себе ребенка, да?

В голосе Ли появилась злость.

— Нет — например, перекрыть воду, когда раковина течет. Или прочистить засорившийся туалет. Брось, Карен. Дома ведь все это тоже делаю я. Ты же не настолько бессердечна, чтобы заставить ее делать все это самой?

— Почему бы ей не нанять кого-нибудь?

— Для чего, когда у нее куча соседей, у которых руки растут из того места, откуда положено? Расс сколько раз помогал ей, да и Грэхем тоже. Кстати, а их ты не спрашивала? — прищурился Ли.

— Нет. Для этого у каждого из них есть собственная жена. А твоя жена — я. И это твои дети, из-за которых у меня теперь сердце болит! — выкрикнула Карен.

— Дети-то тут при чем? — опешил Ли.

Карен немного подумала. Потом ответила, тщательно взвешивая каждое слово:

— Как это при чем? Они сидят тут и слушают, как ты поешь дифирамбы той картине, что висит у нее на стене.

— И что? Тебя это удивляет? Представь себе, она красивая.

— А послушать тебя, так еще и невероятно эротичная.

— Брось! — поморщился Ли. — В ней нет и половины того, что дети видят по телевизору. И что теперь с этим делать? Выкинуть телевизор? Или сделать вид, что все это нормально и естественно? Думаю, будет куда разумнее убедить их в том, что они могут говорить с нами о чем угодно — на любую тему. Разве не это внушают нынешним родителям?

Так оно и было. Но с этой картиной Ли, черт возьми, зашел уж слишком далеко — так далеко, что невольно провел параллель между картиной и Гретхен. А может, во всем виновато было лишь воображение самой Карен?

— Проклятье! — взревел Ли, который со своими тщательно смазанными гелем, торчащими дыбом волосами сильно смахивал на разъяренного подростка. — Пусть наши дети хоть от одного из нас узнают, что такое страсть!

Карен моментально обиделась:

— Ты считаешь меня фригидной?

— Почему? Я этого не говорил. Только вся твоя страсть ушла в общественные дела. Вот им ты предаешься со страстью. А на мужчин тебе плевать.

Ей нечего было возразить. В общем, примерно так оно и было. На мгновение Карен вдруг почувствовала острый укол вины, но быстро задавила в себе это чувство. Ли обладал поистине поразительной способностью перекладывать вину с себя на нее, Карен. Но она не позволит ему вывернуться.