В когтях багряного зверя - Роман Глушков

– Погодите минутку, уважаемый мсье! – Тон Гуго из негодующего вмиг стал заискивающим. – Не надо на нас сердиться! Мы ведь не просто мимо проходили, а прибыли сюда по исключительно важному делу! И раз Ицхак меня не дождался, возможно, мы могли бы уладить наш вопрос с новым хозяином форта. Вы, должно быть, неверно расслышали: я – Шарль Лапорт, лучший инженер-водопроводчик в Атлантике! Это я конструировал сеть мелиоративных каналов в пригороде Великой Чаши и строил акведуки в Аркис-Сантьяго! Я – профессиональный укротитель воды, мастер своего ремесла и вообще солидный, уважаемый человек! Меня нельзя просто так взять и вытолкать взашей!

– Еще как можно! На что поспорим? – хохотнул северянин, однако вдруг осекся, посерьезнел и сосредоточенно наморщил лоб. – Как-как ты сказал? Укротитель воды? Это в смысле – мастер по всяким там трубам, вентилям и насосам?

– Истинная правда, мсье! Инженер-водопроводчик Шарль Лапорт и его деловой партнер Пахомий Бражник к вашим услугам! – И Гуго отвесил привратнику учтивый полупоклон. Я проделал то же самое, но моя неуклюжесть и висевший за спиной увесистый вещмешок не дали мне поприветствовать стража с такой же галантностью. – Мы будем счастливы, если у вас найдется для нас подходящая работа. А она непременно должна найтись, если, конечно, вы не устранили поломку, из-за которой Гейгер меня сюда вызвал.

– Поломку?! – вновь переспросил северянин. Затем обернулся и уставился на водонапорную башню, что находилась совсем неподалеку от ворот.

Раздумья стража продлились почти минуту. После чего он рявкнул нам «Стоять на месте!», захлопнул оконце и удалился. А я опустил вещмешок на землю, и мы уселись перевести дух. А заодно – перекусить, поскольку перед этим мы отмахали пешком почти полтора десятка километров. И, похоже, не зря. Если нас все-таки пропустят в форт и наймут на работу, можно считать, половина нашего коварного плана удалась.

Идея подослать Виллравену шпионов принадлежала мне, но технические детали операции разрабатывал де Бодье. Ему же предстояло воплощать свои теории в жизнь, поскольку он был единственным из нас, кто разбирался в устройстве водяных помп и водопроводов вообще.

Разумеется, я не собирался отправлять нашего друга одного во вражеское логово. Гуго был необходим помощник и для физической, и для моральной поддержки. Помощник, который мог бы не только защитить его, но и, в случае чего, быстро перепланировать всю операцию, если события вдруг выйдут из-под нашего контроля.

Малабонита для этой роли не годилась. Убби – тем более. Женщину в Закатной Стреле однозначно не ожидало ничего хорошего. А Сандаварг был слишком известной личностью, и кто-нибудь из северян мог знать, что Убби и Тунгахоп воевали на Юге плечом к плечу. Да и какой из Сандаварга помощник инженера? Наш краснокожий друг умел отлично гнуть и ломать трубы, но не строить из них водопроводы. О людях Ласло Габора тоже не стоило вести речи. Виллравен или его бойцы могли запомнить их, когда захватывали «Торментор».

Оставался единственный кандидат – я. Меня Кирк точно не знал в лицо. А если кому из его подручных и доводилось встречаться со шкипером Пронырой Третьим, я использую весь свой артистический талант, сострою невинные глаза и скажу: «Вы обознались, но меня уже не впервые путают с этим человеком. Наверное, мы с ним действительно очень похожи».

Подыскав неподалеку от Закатной Стрелы укромное местечко – у скалистого подножия гор Кабо-Верде спрятать бронекаты было несложно, – я и Гуго упаковали в вещмешки все необходимое для нашего спектакля, в последний раз обсудили с товарищами план и направились к цели. Согласно легенде, торговцы, с какими мы добирались сюда из западной Атлантики, высадили нас в полусотне километров от форта. Мы не привыкли к долгим пешим прогулкам и, прошагав пятнадцать километров, выглядели достаточно изможденными – так, будто и впрямь притащились в форт издалека. Ну а убедить Виллравена в том, что мы – те, за кого себя выдаем, будет несложно. С де Бодье мы не только починим старый водопровод, но и при необходимости построим новый. Нашлись бы материалы, а инструменты у нас для этого все при себе.

Мы прождали перед закрытыми воротами около четверти часа. Все это время дозорные на башнях не спускали с нас глаз, видимо, опасаясь, как бы мы не притащили с собой взрывчатку и не взорвали стену. Когда вернулся страж, мы успели перевести дух и сжевать по бутерброду. Впрочем, доставленные им хорошие новости вмиг заставили нас забыть об усталости и о голоде.

– Сгребайте манатки и айда за мной! – велел привратник, распахивая калитку. – Домар желает с вами потолковать. Если вы и впрямь мастера, какими назвались, считайте, вам повезло – у нас найдется для вас работа. Но если солгали, я вам очень не завидую. С домаром Кирком шутки плохи.

Внутри форта тоже многое изменилось. Исчез образцовый порядок, какой поддерживал здесь Ицхак, а Виллравен, как и все северяне, не отличался любовью к аккуратности. Единственные места, где поддерживалась чистота, – уборные. Там все было отдраено на совесть, что тоже являлось характерной чертой северян: они не обращали внимание на бардак, но откровенную антисанитарию терпеть не могли. Тут и там валялись скатившиеся с гор каменные глыбы. Но свежих разрушений я не обнаружил, сколько ни вертел головой. Разваленные камнепадами строения были убраны, а их части, похоже, пошли на ремонт менее пострадавших зданий. Строители из здешнего некраснокожего сброда были, естественно, аховые. Но приделать подпорки к несущим балкам, а также залатать дырявую кровлю и стены им было под силу. А большего Кирку и не требовалось.

Прислуги было меньше, чем северян. Слэгг утверждал, что в форте нашли приют около тридцати бродяг, и на первый взгляд он не солгал. Неразумно держать здесь много пар рабочих рук и, соответственно, лишних ртов. Бойцы из отребья были еще хуже, чем строители, да и на хозяйственных работах они явно не перетруждались. Форт – не ферма и не стройплощадка, где нужно вкалывать в поте лица от рассвета до заката. Поэтому большую часть дня работники Виллравена наверняка прохлаждались без дела.

Мы поднялись по длинной лестнице в прилепившуюся к горному склону хижину на сваях. Когда-то это была резиденция самого Гейгера, откуда он, выйдя на открытую террасу, осматривал свысока свои владения, а также любовался закатным солнцем, насаживающимся на далекий пик Крылова. Камнепады потрепали и этот дом, ныне покрытый многочисленными заплатками. Также теперь его усиливали дополнительные подпорки и иностальной щит. Последний был сооружен выше по склону и улавливал скатывающиеся с горы валуны. Насколько эффективна эта защита, мы не знали, но раз Виллравен ей доверял, значит, у него имелись на то основания.

Из прежнего богатого убранства хижины в ней осталась лишь самая необходимая мебель. От всей роскоши типа картин, ковров, статуэток, вешалок для одежды и полок для всякого барахла Кирк избавился. Им на смену пришли оружейные стеллажи, точильный станок, спортивные гири и прочие атрибуты, приличествующие жилищу истинного воина. На почетном месте – в центре единственной комнаты – на каменной плите горел костерок. Дым уходил через проделанную в крыше дыру, закрывающуюся во время дождя заслонкой.

Что ни говори, а Виллравен тоже шагал в ногу с прогрессом и не боялся Чистого Пламени ни на войне, ни в быту. В этом плане наш враг ничем не отличался от нас, и потому нам вряд ли удастся использовать против него огонь в качестве главного козыря.

Я был уверен, что Кирк держит свою драгоценную пленницу у себя под боком, но ее в резиденции домара не оказалось. Хотя оно и к лучшему. Еще неизвестно, как отреагировала бы Владычица на наше появление. Та Владычица, какую мы знали, быстро бы смекнула, что почем, и не выказала бы при виде нас волнения. Но кто знает, как отразились на ее психике скитания, передряги и беременность. И если бы Виллравен вдруг понял, что мы с ней хорошо знакомы, я и Гуго прожили бы после этого считаные секунды. Ровно столько, сколько понадобилось бы домару для того, чтобы взять со стеллажа меч…

…Но Виллравен при виде нас не потянулся за оружием, а, напротив, даже выказал скупое дружелюбие.

– Так вы и есть те самые ублюдки, которые утверждают, будто они приперлись к Гейгеру чинить его проклятый водопровод? – вместо приветствия поинтересовался у нас Кирк, едва мы переступили через порог. Хозяин сидел в расслабленной позе один у почти погасшего огня и, видимо, предавался раздумьям, а мы его отвлекли. И все же в голосе домара не было раздражения, что могло считаться для нас добрым предзнаменованием.

– Вы абсолютно правы, достопочтенный мсье домар, – раскланялся Гуго, после чего вновь представился сначала сам, а затем представил меня. Кирк презрительно поморщился – точь-в-точь как Убби, которого тоже раздражала велеречивость Сенатора, – и, поднявшись с пола, неторопливо подошел к нам.