Стихотворения - Михаил Ерёмин

—

В прах обратятся вновь они, когда настанет срок.

«И на Востоке идолов смела, сожгла дотла…»

И на Востоке идолов смела, сожгла дотла

Идея обновления, по-юному смела.

Что заставляет вспыхивать сердца, подобно искрам,

Когда, казалось, погребла огонь души зола?

А где стоянка тех, кому дыханья не хватило,

Куда любовь к прекрасному туранцев завела?

Стремись познать себя – с аскетов, что порвали с миром,

Бери пример: заботят души их, а не тела.

Считает мертвый сердцем мир тюрьмой, но выпьет чашу

И мнит, что стал свободен он, что жизнь не кабала.

Я раб тех всадников, что, подцепив копьем, созвездья

Срывают с неба и бросают поперек седла.

Не до намаза ангелам – взгляд жителей небесных

Прикован к нам: земные занимают их дела.

«Восток и Запад, и «старьё», и «новизна»…»

Восток и Запад, и «старьё», и «новизна»,

По мне не стоят и ячменного зерна.

Как ветром сдуло и Кубадов, и Хосровов

И не осталось ничего – лишь имена.

Пусть жизнь ведет твой караван, доверься жизни,

Никто не знает так дороги, как она.

Свети как солнце, чтобы каждая пылинка

Сверкала бы, лучом твоим озарена.

Тот перстень ты не доверял и Джабраилу,

Но выиграл его в два счета сатана.

Столь малой чашей ты позоришь винный погреб —

Возьми кувшин и осуши его до дна!

Кей-Кубад —легендарный основатель иранской династии Кеянидов.

Хосров – персонаж поэмы Низами «Хосров и Ширин».

Джабраил – архангел Гавриил.

«Взгляни: под Аржанг расписала лужайку весна…»

Взгляни: под Аржанг расписала лужайку весна;

Румяному кравчему арфа весной вручена.

Лужайка – как свадебный пир, на ладонях тюльпанов

Горячего сердца весны долгожданная хна.

Сердца обжигает мелодия, сбросив одежды, —

Словесная ткань для нее и груба, и тесна.

Для разума мир – наважденье; возлюбленный образ

Узреть не дает чародейства глухая стена.

В обитель возлюбленной сердце дорогу отыщет,

Ведь сердцу влюбленного вещая зоркость дана.

Наш путь – в небеса, что над звездным раскинулось небом,

Столбом верстовым на пути каравана луна.

Позор для песчинки, упавшей на дно, не стремиться

Жемчужиной вспыхнуть во мгле океанского дна!

Огранка не сделает щебня рубином – меж смертных,

Кто сердцем ничтожен, ничтожна тому и цена.

Аржанг —иллюстрированная книга основателя манихейства Мани.

«Я погибаю, погибаю без вина…»

Я погибаю, погибаю без вина.

О виночерпий, на тебе лежит вина!

Покровы сброшены, но я тебя не вижу,

Ведь страстью в этот миг душа ослеплена.

Я в руки взял рубоб, я по струне ударил,

И как фитиль свечи вдруг вспыхнула струна.

Что ж я кружу, несчастный, в поисках дороги,

Ведь я и есть стоянка та, что мне нужна.

Когда же Солнце наконец взойдет с Востока?!

Я до зари лишен, подобно звёздам, сна.

«Я в шариате не силён – лишь истину постиг…»

Я в шариате не силён – лишь истину постиг,

Что отрицающий любовь – кафир и еретик.

Благословляет Бог того, кто держит путь к святыне.

Такому путнику земной не нужен проводник.

Но путь ещё не всё – надежным должен быть попутчик,

Ведь сказано: иные из путей ведут в тупик.

В Европе пьют из хрусталя, как будто может крепость

Придать вину играющий на гранях кубка блик?!

Пред верою простых сердец теряют сразу ценность

Игра ума и наставленья всяких мудрых книг.

Не богослов и не философ я – моим ланцетом

Вскрываю я лишь собственный моей души тайник.

Я не корыстен в вере, как кафир, что, ставя свечку,

Спешит заметить: «Господи, теперь ты мой должник!»

Кафир – неверный.

«Мои стенанья – не о милостях мольба…»

Мои стенанья – не о милостях мольба,

Взываю об одном: лишь выслушай раба.

Благодарить ли нам тебя за акт творенья?

Ведь горстка праха так несчастна и слаба.

Погибла роза: оказалось, обещанья

Тепла и свежести – пустая похвальба.

По силам только смертным жить в твоих руинах —

Земля для нежных небожителей груба.

Как все, я в этом мире гость, но я доволен,

Что быть бродягою в степи – моя судьба.

Как наслаждаются одни безмолвьем сада,

Так нежит слух другим сраженье и стрельба.

Не место ангелам в степи любовной страсти,

Безумие любви – для тех, что жизнь борьба.

«Блажен тюльпан – его краса огнём ему дана…»

Блажен тюльпан – его краса огнём ему дана,

Пожитки разума и ты предай огню вина.

Да будут щёки цветниками – ведь за кубок

Аскет и тот продал хырку, когда пришла весна.

Счастливец о фетве едва ль за чашей вспомнит.

Мне жаль святошу – жизнь его блаженства лишена.

Пусть не мои – но есть напевы, что сжигают

И жито Искандара до последнего зерна.

Восточный ветер, передай в далекий Веймар

«Твоей поэзией душа моя озарена!»