Дорожное происшествие - Хайнер Ранк

Выйдя на дорогу, Крейцер и Арнольд увидели прямо перед собой дом, к которому они направлялись. Дом был аккуратный и ухоженный. Штакетник покрыт морилкой, живая изгородь вдоль забора недавно подстрижена. На газоне позади дома под пестрым зонтом стоял столик и несколько садовых стульев. Сбоку проходила широкая подъездная дорога, которая вела к мастерской, на задний двор. Там в два ряда стояли «вартбурги», «трабанты» и «Ф-9». А за скоплением автомобилей расположилось низкое строение в виде буквы Г. Хвостик буквы примыкал к дому. Строение имело большие застекленные окна и раздвижные двери. Часть его была закончена совсем недавно и еще не покрашена. Ворота двора стояли на запоре. К ним были прикреплены две таблички. Одна белым по синему сообщала: «Техническое обслуживание «вартбургов», другая, светлая алюминиевая, - «Герман Гехт, автомеханик».

- Я ведь был здесь на прошлой неделе, - вспомнил Крейцер. - Мы тогда разыскивали по всем мастерским «вартбург», потерпевший аварию.

Они стояли перед калиткой, от которой короткая бетонированная дорожка вела к дверям дома. Рядом со звонком и литыми чугунными буквами «Гехт» была укреплена черная дощечка с надписью «Вальдемар Кривиц».

Арнольд прочел и с удивлением посмотрел на Крейцера.

- Странное совпадение. Здесь живет Вальдемар Кривиц, тот самый, который чинил машину доктора Николаи!

- Ничего странного, - засмеялся Крейцер. - Кривиц мне еще на той неделе рассказал, что живет в доме своего зятя. Доктор Николаи и познакомился с ним у Гехта, где ему и по сей день делают крупный ремонт. - Он на минуту умолк. - А в общем, это здорово получилось. Вдруг Кривиц дома? Мы могли бы получить у него некоторые сведения о Дитере Николаи. Не исключено, что он знает что-нибудь про семейство Першке и их дачу. Ну-ка, нажмите; звонок.

Дверь отворилась почти сразу, и из нее высунул голову, паренек в спецовке, сплошь заляпанной черными масляными пятнами. У него было мягкое, какое-то детское лицо. Гостей он встретил неприветливо - шмыгнул носом, но не произнес ни звука.

- Мы хотели бы поговорить с господином Кривицем. Он дома? - спросил Крейцер.

Паренек пожал плечами.

- Не знаю. Наверно, спит. А чего вам надо?

Крейцер открыл калитку, и они прошли по бетонным плитам дорожки, а потом поднялись на крыльцо. Взгляд паренька стал еще неприветливее. Он сердито поджал губы и повторил:

- Спит он. Неужто непонятно? Я его будить не стану. Он, знаете, как озлится?

- Дело важное, - сказал Крейцер, - попытайтесь все-таки разбудить его. Можете передать, что с ним желаете побеседовать лейтенант Крейцер. Он меня знает.

- Лейтенант? Без мундира?

На детском лице мелькнул какой-то проблеск мысли. Удивление сменилось недоверием. Наконец до него дошло:

- Так вы из полиции?!

Крейцер и Арнольд не ответили.

Детское лицо отличалось редкостной переменчивостью. Секунду назад оно было недовольным и упрямым и вдруг почти без всякого перехода стало смиренным и по нему во всю ширь расплылась слащавая, раболепная улыбка.

- Я слетаю наверх, скажу ему… Вы только секундочку подождите…

Он шаркнул ногой и исчез за наборной деревянной дверью. Подхваченная сквозняком дверь бесшумно распахнулась. Крейцер и Арнольд увидели переднюю, застеленную красными джутовыми половиками. Зеркало на низком подзеркальнике, подставка для зонтов, вешалка - все красного цвета - помещались в нише за дверью. Подальше, возле окна, выходившего в сад, начиналась винтовая лестница на второй этаж. В передней были три двери, одна из них застеклена сверху матовым стеклом. Эта дверь была неплотно прикрыта, из-за нее доносилась музыка, звяканье тарелок, запах кофе. Потом музыка оборвалась и диктор с напускной беспристрастностью в голосе начал распространяться насчет «видов на урожай в зоне». Щелкнула ручка, голос умолк, дверь закрыли изнутри.

На втором этаже с грохотом захлопнулась дверь, и паренек кубарем скатился по лестнице. Левая щека пылала огнем, в глазах стояли слезы. Он с трудом сдерживал рыдание.

- Можете подняться, - сказал он сдавленным голосом и исчез за серой дверью.

Крейцер и Арнольд вступили в переднюю, закрыли входную дверь, подошли к лестнице. Крейцер приоткрыл серую дверь. За дверью оказалась полутемная мастерская, в которую надо было спускаться по бетонным ступеням.

Паренька нигде не было видно, зато было слышно. Он бушевал где-то в дальнем конце мастерской, бранился как каторжник и, судя по звукам, играл в футбол пустыми ведрами.

Крейцер и Арнольд переглянулись, потом Крейцер закрыл дверь и оба пошли к лестнице.

24

Комната была вытянутая, со скошенными с двух сторон стенами. Единственное окно располагалось на торцовой стене против двери.

Когда Арнольд и Крейцер вошли, Вальдемар Кривиц стоял, наклонившись к зеркалу на умывальнике, и причесывался. Он был в нижней рубашке без рукавов, защитного цвета бриджах, завязки которых свисали до щиколоток, и кожаных тапочках на босу ногу. Перед ним на обшарпанной мраморной доске умывальника стоял фаянсовый таз, такой же кувшин и множество коробочек, бутылочек с кремом для бритья, бриолином и прочими косметическими средствами, а на краю - стеклянная пепельница, полная окурков.

Кривиц медленно обернулся, выпрямился и прислонился к умывальнику. В угол рта он неторопливо воткнул сигарету. Лицо его было свежевыбрито, кожа на скулах блестела. Он едва заметно улыбнулся, и в серо-зеленых глазах мелькнуло смущение.

Крейцер обвел глазами комнату и сказал:

- Извините, что мы так неожиданно к вам врываемся. У нас были дела неподалеку. Не найдется у вас несколько минут, чтобы ответить на некоторые вопросы?

- Какие такие вопросы?

Крейцер попытался изобразить приветливую улыбку.

- Мы вас надолго не задержим, господин Кривиц. Мы хотим только расспросить о Дитере Николаи и садовом участке по соседству.

Кривиц чуть сгорбился, достал зажигалку и раскурил сигарету, потом глубоко затянулся и медленно выпустил дым из ноздрей.

- Мои холостяцкие апартаменты не бог весть как выглядят, да и беспорядок у меня, - промолвил он извиняющимся тоном. - Если не побрезгуете, могу предложить вам табуретки.

Оттолкнувшись от умывальника, он выдвинул две коричневые табуретки из-под стола, стоявшего в центре комнаты, и обмахнул их. Крейцер и Арнольд сели, а Кривиц тем временем подошел к металлической кровати, положил сигарету в пепельницу на тумбочке и принялся заворачивать перину и подушку в простыню.

- Работал всю ночь. Немного поспал и вот только что проснулся. Менял у «москвича» задний мост. Для одного приятеля. Он директор магазина, и машина ему нужна позарез. А зятек работает только с двухтактными. Мне же он иногда по ночам разрешает пользоваться мастерской.

Он накрыл пледом свернутую постель, сунул в рот сигарету и подошел к столу, сколоченному из некрашеных досок, а потому имевшему очень прочный и солидный вид. На столе лежали остатки завтрака - кусок хлеба на газете, рядом испачканный нож с червой деревянной ручкой, огрызок ливерной колбасы, масло в пергаментной бумаге, огуречная кожура и две пустые бутылки из-под пива. Кривиц собрал вместе колбасу и масло, переложил их на газету рядом с хлебом, перенес все в большой, грубо сколоченный шкаф, стоявший в ногах кровати. Шкаф был платяной, но Кривиц отвел полки узкого отделения под посуду и продукты. Затем Кривиц открыл вторую створку - там висела одежда, - снял с плечиков черную рубашку с короткими рукавами, надел ее и застегнул. На внутренней стороне дверцы кнопками были приколоты изображения голых женщин из журнала «Магазин». Кривиц повернулся к гостям, и, когда увидел, что оба уставились на эту картинную галерею, в его глазах мелькнуло понимание и он локтем прихлопнул дверцу.

- Вы хотите что-нибудь узнать про Дитера Николаи? - спросил он. - Вы его подозреваете?

Крейцер улыбнулся.

- Мы ведь не можем подозревать каждого, о ком расспрашиваем. Кстати, кто был тот молодой человек, который открыл нам дверь?

Теперь улыбнулся Кривиц, презрительно и вместе с тем покровительственно.

- Это был Бруно, мой племянник, сын моей сестры.

- Ваша сестра замужем за господином Гехтом?

- Да, моему зятю больше повезло в жизни, чем мне. У него работящая жена, отличный домик, мастерская - не мастерская, а золотое дно, - и вдобавок руки-ноги при нем. Он всю войну просидел дома, мастером у Боша, в Клейнмахнове. Весь автопарк был у него под началом. Недурной исходный капитал после сорок пятого. - Он замолчал, поглядывая на свою сигарету. - Не то чтобы я завидовал. Я от души желаю ему добра, он неплохой мужик, если, конечно, не обращать внимания на его странности.

- У Бруно, вероятно, тоже есть странности? - вставил Крейцер.

- У Бруно? - Кривиц был явно удивлен вопросом. Потом он глубоко затянулся и вздохнул. - С ним просто горе. Порой он бывает не в себе, на него вроде как находит, и тогда его надо привести в чувство. Но отец, по-моему, с ним чересчур круто обращается.