Жена врага - Юлия Булл

– Верный! Верный! Ко мне! Верный…

Слышу, как пес лает и приближается ко мне, не оборачиваюсь, определяю по звуку. Ну вот, он почти рядом, слышу же. Вот он. Еще чуть-чуть. Оборачиваюсь, чтобы определить расстояние. Пес не один. Их много. Очень много. Шерсть дыбом, они бегут со скоростью ветра, обгоняя друг друга. Свора собак приближается ко мне. Звонкий, четкий лай, такой громкий. Я пытаюсь закрыть уши руками, но у меня течет кровь, ее много. Словно лужи красные у ног. Я падаю в пустоту. Просто падаю…»

Просыпаюсь и слышу лай собак. Пытаюсь сообразить, что происходит, где я, еще сплю. Нет, все наяву. Светает, еще час-другой, и день сменит ночь. Лай усилился. Я словно спичкой обожглась, вскакиваю с места.

– Собаки! Захар! Собаки!

Стараясь несильно кричать, я стала поднимать людей. Не соображая, где же постовые наши, почему молчат. Послышалось всхлипывание малыша Натальи. Андрей бросил взгляд на жену и приказал успокоить сына. Мужики взялись за ружья. Катя, я и Наталья по распоряжению Захара направились в укрытие вниз по реке. Мне было страшно, но вида не подавала. Паника была ни к чему. Пытаясь пробраться сквозь заросли, я то и дело оборачивалась назад и прислушивалась к лаю, чтобы понять, как далеко от нас немецкие овчарки.

Куда именно мы направлялись, было непонятно, но я знала, надо выбраться отсюда и успеть добраться до реки, там след наш затеряется. Я обернулась, встретив взгляд Кати, но потеряла из виду Наталью с ребенком и стала судорожно паниковать. В голове так и вертелись мысли: что делать, идти дальше, вернуться назад? Меня ужасно тошнило от голода. Катя из последних сил пыталась бежать вслед за мной. Я поняла, что дальше нести мешки было ужасно тяжело.

Я услышала выстрелы, лай собак не прекращался, но он был слышен вдали. Катя смотрела на меня, словно выпрашивая ответы на дальнейшие действия. Бросив все, я вернулась назад. Страх и неизвестность, словно по тонкому льду иду. Но это был лес, а мы в нем, окруженные немцами.

Я увидела Наталью у дерева. Почти приблизившись к ней, чтобы помочь встать, она махнула рукой и прошептала: «Беги, Маруся, беги… Мы тут останемся, справимся».

Услышав более отчетливо собак и голоса, я собрала всю волю в кулак, понимая, что надо принять решение. И правильное ли оно будет, никогда не узнаешь. Я побежала обратно. Еще немного осталось до реки, совсем немного, гоняла мысли в голове, но где же Катя?

Лицо горело, от зарослей были изрезаны все руки, ноги становились тяжелыми, дыхание сбивалось, но я бежала. Бежала и просила все силы, которые существуют на белом свете, мне помочь.

Собаки! Они за моей спиной. Чувствую, как на спину мне навалилось что-то тяжелое. Я только и успеваю рукой прикрыть лицо, тут же падаю на землю. Слышу команду на немецком, чтобы пес не продолжал начатое – не порвал меня. Открываю глаза и вижу на фоне неба лицо, черты которого мне совершенно не знакомы. И это не потому, что я не знаю этого человека, он просто не похож на тех людей, которых я привыкла видеть рядом с собой.

К моей голове навели автомат. Немец просто стоял и смотрел, к нему подошел другой, посмотрев на меня, показал рукой, чтобы я поднялась, и сопроводил фразой на своем. «Вставай. Руки вверх!» – сразу же перевод промелькнул в голове.

Не успела подняться и выпрямиться, как почувствовала сопровождающий удар в спину. Удержавшись, чтобы не потерять равновесие, попыталась рукой ухватиться за ветви ближайшего кустарника. Под конвоем меня повели по тропе.

Кроме горечи, слез и обиды, ничего не чувствовала. Ноги практически не слушались и то и дело подкашивались. Ужасно хотелось пить, но еще больше есть. Внутри чувствовалась пустота и боль, даже думать не хотелось о последствиях, что меня ждет. Я думала о других. Где все, кто жив остался? Надеялась, что, может, Захару и остальным удалось скрыться и он обязательно за мной придет.

Впереди стояла Наталья на коленях, прижав маленького сына к груди, что-то говорила, о чем-то просила. Меня подтолкнули к ней. Я упала рядом, тут же ее обняла, чтобы успокоить. Не поднимая головы, пыталась рассмотреть, что происходит. «Где Катя? Интересно, смогла ли скрыться?» – вертелось у меня в голове.

В мою сторону посмотрел один из солдат, я опустила глаза и стала просто слушать. Из разговора поняла, что есть еще пленные, но, кто именно, я, конечно, не знала. К нам с Натальей подошли двое, направив автомат, жестом показали – подъем. Я встала, помогла Наталье. Мы начали движение. Наталья идти уже не могла, я всячески старалась помочь ей. Мои попытки взять ребенка к себе на руки пресекались, получая в спину очередной пинок.

Пройдя еще немного, Наталья упала на колени, не выпуская из рук сына. Малыш заплакал. Один из немцев стал громко кричать, приказывая встать и успокоить ребенка. Я видела глаза Натальи и понимала, что она больше не может. После очередной моей попытки, взять ребенка на руки, мои действия увенчались отпором.

Я только и могла шептать про себя, мысленно поддерживая Наталью: «Давай, милая, давай, родная, найди силы», и, словно услышав мой внутренний голос, она поднялась с одного колена, пытаясь не уронить сына. Сделав один шаг, она пошатнулась и снова вернулась в обратную позу. Я понимала, как сложно проделать все то же самое, руки ее затекли, тело было тяжелое, а ноги уже не слушались.

Я решила заговорить с немцами о просьбе разрешить мне помочь, но не успела и рта раскрыть…

Один из конвойных выхватил сверток из рук Натальи, где был укутан мальчик, отбросил его в сторону и тут же выпустил в него автоматную очередь. Доля секунды – и плач прекратился, сменившись на громкий крик, словно эхом и звуками раската грома. Это был крик матери, на глазах которой убили ребенка.

Я стояла молча, и у меня потекли слезы. Не издав ни единого звука, я просто стояла, не могла даже проглотить слюну, словно ком в горле. Наталья, убиваясь, выкрикивала неразборчивые фразы из-за отсутствия сил. Ее рыдание переходило в хрип. С открытого рта стекала слюна, сопровождая слезные дорожки на лице. Я не могла поверить своим глазам, что это произошло на самом деле. Впервые я увидела смерть ребенка. И впервые такие страдания матери…

Глава 24. Воспоминания

Однажды Раиса рассказала историю про свою соседку Таю, молодую, ничем не примечательную женщину. По описанию я не могла представить ее образ, слишком блеклым казался. Помню только, что была маленького роста, смуглая, с карими глазами и угольно-черными волосами. Занимала она комнату со своими двумя маленькими детьми. Старшему Олежке было три года, а маленький Валька только ползать начал. Каждое воскресное утро Тая ходила на рынок, покупала овощи и кусок мяса на косточке.

Всю неделю на кашах, молоке да хлебе, чтобы в выходные приготовить вкусные щи. Натереть свеклы для салата, любимое угощение мужа. Супруг работал на заводе за несколько километров от дома, приезжал только на положенные отгульные дни, а потом уезжал обратно. Однажды после такого вот его отъезда к Тае наведалась гостья. Все соседи на кухне шептались, кто это к Таечке приехал.

Молодая девушка в шляпке и перчатках из сафьяна, с маленькой сумочкой в руках была приятной на вид. Достаточно вежливой, как со стороны женщинам-соседкам показалось. Словно с открытки, прямо копия актрисы, сравнивали образ данной дивы шептавшиеся на кухне. Надолго дамочка не задержалась. Проводили ее взглядом и принялись опять за свои дела. Кто во дворе белье развешивал, кто ребенка укладывал под цветущей грушей, кто подушки выбивал.

Пока одна из соседских девчонок не прибежала. Все ее нянькой звали, этакой палочкой-выручалочкой для местных мамаш. Кроме слова, как «помогите»,