Жена врага - Юлия Булл

но сопротивление было бесполезно. Я была намного слабее. Я пыталась сообразить, что сделать, но оказалась заложником ситуации, на ум ничего не приходило. Еще мгновение, и я почувствовала, как его язык пытался проникнуть мне в рот, после чего он переключился на мою грудь. Сжав мои ягодицы, повалил на землю, сначала задрал подол юбки, а после разорвал мою рубаху.

Я чувствовала, как он вот-вот проникнет в меня. Я изо всех сил пыталась сопротивляться коленом. Держа одной рукой мой рот, другой он пытался нащупать мою промежность. Мне становилось нечем дышать. Он наваливался на меня всем телом, и я не могла пошевелиться.

Практически смирившись с тем, что произойдет, я зажмурила глаза и была готова к самому страшному. Как вдруг сверху тело стало обездвиженным.

– Маруся! Маша!!! Как ты?

Катя ударила камнем по голове несостоявшегося моего насильника, после чего кинулась ко мне, крепко обняв, расплакалась. Я взглянула на нее, у виска кровь, на ногах еле держалась. Я старалась сообразить свои дальнейшие действия, привстав, обратилась к подруге:

– Катя, надо с ним что-то сделать, он вот-вот очнется, в лагерь в качестве заложника мы его не доведем, ты же знаешь.

– Да, дорогая, ты права, я сейчас все сделаю, помоги мне.

Я не понимала слов Кати, только наблюдала. Катя взяла нож у лежачего. Она открыла ему глаза и произнесла:

– Жив, без сознания. Маруся, давай свяжем ему ноги ремнем.

Я принялась выполнять просьбу Кати, наблюдая за ее действиями. Оставалось только перетащить тело к реке. Из последних сил стащили в низину реки этого урода, содрогаясь каждую секунду, что он придет в себя. Катя наклонилась над ним. Я пыталась понять, что она хочет сделать. Мы стояли по колено в воде, подруга достала нож и собралась перерезать вены мучителю, как вдруг я ее остановила.

– Не надо, Катюш, он связан, кляп во рту, захлебнется точно. Не стоит он того, чтобы к тебе во снах являлся. Оставь. Давай поглубже только оттащим.

Так и сделали, опустили под воду и стали наблюдать. Спустя время осмотрели место, где наш рыбак находился. Одна только удочка и осталась, да немного улова. Мы собрали вещи, прихватили автомат, спрятав его под бельем, и отправились в сторону дома.

Уже поздним вечером, по возвращению Захара и остальных, мы с Катей все рассказали. Захар не на шутку испугался за меня, это было видно по нему, да и я это сама чувствовала.

На следующий день была организована разведка. Каким образом пробрался в наши края этот тип? Был ли он один? И будут ли его искать? Вопросы возникали сами собой.

Глава 23. Вещий сон

Прошло два месяца после того случая, было тихо на нашей территории, но с каждым днем становилось страшно, зная, что немцы полностью окружили леса и исследуют их. Мы словно в ловушке оказались, оставалось только выжидать.

Всего, что можно было раздобыть для пропитания в лесу, пока хватало, но этого было недостаточно в полной мере. Выходить на дорогу стало небезопасно. Немцы устраивали засады, выслеживали партизан, минировали дороги.

Мы продолжали пребывать в своем лагере, надеясь на светлое будущее.

Июль 42-го мы практически не выходили из лагеря, но знали, немцы рядом. Нас спасали болота, только проводник мог помочь, указав путь в наши леса. Проводником мог стать лишь тот, кто хорошо знал здешние места и проходимость троп, но, видимо, враг долго не мог найти такого, или не все соглашались.

В сентябре вопрос встал о заготовках. Урожай овощей, из семян, вырученных в одной из вылазок прошлого года, выдался богатый. В ближайшие деревни мы уже не ходили, да и в дальние не было смысла. Хотя знали, что местные жители имели небольшие запасы в амбарах, но рисковать нельзя было. Да к тому же таких, как мы, из лесу вестимо, желающих нажиться и пополнить запасы хватало.

В деревню нам нельзя было по многим причинам. Тем более не имея документов. Быть пойманными и расстрелянными хотелось меньше всего.

В один из дней Захар собрал отряд, разведка предварительно отработала две недели, можно было направиться к новой дороге, которую немцы открыли для транспортировки. Поход отряда планировался на несколько дней. В лагере оставались женщины и несколько патрульных ребят.

Дни тянулись беспощадно. На пятые сутки беспокойство уже не покидало нас. Мысли так и посещали, а вдруг что случилось. Я знала, что-то произошло. Захар перед уходом сказал об этом, предупреждал, что, возможно, может произойти непоправимое и к этому надо быть готовым.

Прошло еще несколько дней.

Я лежала и просто смотрела в никуда, рассвет уже приближался, слышно было только птиц. А потом послышались голоса. Я сразу поняла. Свои. Вернулись. Накинув на себя шаль, поторопилась выбежать на улицу. Их мало – первое, что стрельнуло у меня в голове. Потери. Для отряда Захара значительные. Захар нес одного раненого. Ему помогал Максим. За ними шли двое.

Как только всех разместили и оказали первую помощь, Захар нам сообщил:

– Засада. Под обстрел попали. Убитые, вот раненые, а есть и те, кого в плен забрали. Уходить надо…

Последняя фраза насторожила больше всех. А Захар продолжал:

– Проводники у немцев и собаки. На партизан охота открыта. Надо уходить в другие леса, искать убежище.

Было принято решение выдвигаться на следующий день.

На сборы времени практически не оставалось. Жаль было все бросать, но жизнь дороже. Для раненых сделали носилки, мужики по очереди менялись, Наталья несла ребенка, а мы с Катей вещи и оставшуюся еду.

По дороге к болотам застали дождь, вынуждены были сделать привал. Немного отдохнув, выдвинулись дальше. Наши пожитки были ужасно тяжелые, еще тяжелее было тащить свои собственные ноги, полностью промокшие.

Смеркалось, сделали очередной привал. Место для ночлега было подходящее, как укрытие от дождя и чтобы просушиться у костра. Обессиленная, я даже не знала, какую позу принять, чтобы ноги не дрожали, а поясницу не тянуло. Не найдя сил даже на ужин, меня сморило, и я провалилась в сон.

Я вижу сон:

«Рассвет. Я достаю сапоги мужа, после него остались. Смотрю, спит ли Юра. Покрываю свою голову платком, выхожу на крыльцо. Зачерпнув воды ковшом, делаю глоток, холодная, словно ледяная, ручьем прошла струя, держусь рукой за горло, прогреть пытаюсь.

Вышла с крыльца и посмотрела на небо. Через мгновение обернулась и окликнула собаку:

– Верный! Верный! Где ты?

Из-за избы прибежал пес. Виляя хвостом в ожидании лакомства. А лакомства у меня нет. Глажу его по голове и приговариваю:

– Сейчас пойдем и тебе еда будет.

Я подхватила небольшой бидон с водой, и мы направились с Верным в степь. Дорога размыта после дождей. Сапоги тяжелые и огромные, всякий раз ступая, боюсь потерять. Верный рядом, словно на охоту вышел. Носом своим бороздит.

Мы практически дошли. Я огляделась, увидела знакомые кусты и пошла по направлению к ним. Верный ускорился и тут же залился радостным лаем. Лапами разрывая землю, пытался просунуть нос поглубже, но тут же отпрыгивал назад и громко лаял. А потом подбегал ко мне, словно подзывая. Я опустилась на колени рядом с маленькой лункой и стала вливать воду.

– Ну давай же, ну!

Я, вся в предвкушении и ожидании, проговаривала одну и ту же фразу несколько раз. Показался носик, а потом и вся голова грызуна. Вот он! Первый суслик!

– Верный! Он твой!

Словно и без слов, пес понял меня и схватил пушистого зверя. Я пошла дальше в поисках остальных сородичей. Ужасно хотелось есть, с собой был маленький кусочек хлеба и соль, но пока рано, надо наловить сусликов. Где-то вдали слышен был лай Верного. Я обнаружила несколько норок, стала заливать водой и ждать. Один есть! Второй! А вот еще и еще. И вдруг почувствовала резкую боль, суслик вцепился в левую руку. Я пытаюсь избавиться от него, но он просто стал впиваться сильнее,