Жена врага - Юлия Булл

Я видела, как Захар обеспокоен ситуацией и тем, что мы узнали у хозяйки дома на хуторе. Получается, по всей стране война. За что же кровь проливают люди? За все существование человечества войны никогда не прекращались, вот и сейчас идет солдат под пули, не знает, какая участь его ждет.

В голове снова всплыли мысли о сыне, вспомнила лагерь, за горсть зерна пять лет дали. Смешно, да только плакать хочется. За убитого немца даже страшно было подумать, что мне могли предъявить. Если бы это был просто человек. Хотя он и так был просто человек, лишь с одной поправкой, врагом звался.

Рассвело. Пошел снег. Морозило. Слишком медленно мы пробирались к нашей стороне. К полудню снег разыгрался еще больше, полностью покрывая наши следы. Мы остановились. Захар подал знак рукой всем опуститься на землю. Разместившись в гуще у сосны, мы напряженно молчали. Вдруг послышался звук, с каждой секундой он все приближался, и его было отчетливо слышно.

– Захар, смотри, это сколько же их? – удивленно, шепотом спросил Максим.

Это была немецкая колонна, и она действительно выглядела внушительных размеров, люди, техника, просто несчитанное количество. Мы молча стали наблюдать за движением.

– Захар, – снова окликнул Максим. – Это что, пленных ведут?

– Похоже, что да. Одно мужичье, в лохмотьях, да на босу ногу! Раненые тоже есть.

– Совсем молодые, – не удержалась я. – Словно дети повзрослевшие.

Спустя какое-то время колонна пропала из зоны видимости, еще немного переждав, мы продолжили путь.

– Захар, – обратилась я. – Ты слышал, хозяйка дома бросила фразу: «Много вас таких из лесу!»

– Слышал, значит, не одни мы, знать бы, где еще люди обитают да как выживают, принимают ли участие в войне.

«Да, действительно, что, если мы этих людей найдем? А надо ли?» – подумала я.

Совсем уже смеркалось, еще какие-то минуты – и наступит ночь, по ощущениям градус опускался отметки все ниже нуля, это чувствовалось по рукам и ногам, останавливаться было нельзя, остынем, а идти сил не было.

– Стой!

Мы как вкопанные вдруг встали. Поддерживая Никиту одной рукой, Захар потянулся за пояс, не оборачиваясь.

Послышались шаги, к нам с обеих сторон приблизились люди, кажется, их было четверо.

– Руки, руки – сказал! Вы кто такие? Наши?

Захар аккуратно отошел от Никиты, помог ему облокотиться на дерево и медленно поднял руки, мы повторили за ним.

– Ваши, – ответил спокойно Захар, – не видно, что ли?

– А ты не умничай, тут кто только не топчется, поди разбери чьи.

– И чего же ты хочешь от нас?

– Вопросы тут не ты задаешь, больно болтливый.

– Разговаривать будем с командиром.

– Вы посмотрите на него!

И непонятное тело разразилось смехом, посматривая на товарищей в ожидании их реакции. Те не стали долго молчать и тоже начали смеяться в голос.

Глава 19. Знакомство в лесу

Нас под конвоем повели в лесную глушь, все дальше и дальше уводя от нашего маршрута. «Кто эти люди? Те самые партизаны?» – подумала я.

Вдали показался свет, еще немного – и мы приблизились. Нас завели в небольшую землянку, где у буржуйки сидели двое. Чуть далее за столом в углу двое мужчин друг напротив друга, а у центра, наверное это и был командир, восседал человек с угрюмым и без того серьезным лицом.

Седые волосы давали понять, что он был далеко не молод. На шее висел крест на нитке, оголенный торс виднелся из-под тулупа. Он что-то рассматривал на столе, иногда поправляя свои усы, будто они могли деться куда-то.

Не поднимая головы, отставив кружку в сторону, спросил:

– Что с парнем?

Другие, отреагировав на вопрос командира, посмотрели на Никиту. Захар, немного оглядевшись по сторонам оценивающим взглядом, возможно принимая мысли на этот счет, ответил:

– В капкан угодил в лесу, на зверя ставили.

– В капкан, говоришь. Ну-ну. А чего по лесу шастаете?

– Так ни у одного входа в лес табличку запретную не прибили, вот и шастаем.

– Шутишь. Ну-ну. Шути. Только вот нам не до шуток. Недавно разведку немецкую кто-то порезал, явно из наших, но не те, кто на официальной службе. Так немцы весь лес решили перебрать в поисках людей. Слышал, может, чего?

– С недавних пор нет возможности радио слушать.

– А ты, смотрю, прямо с юмором по жизни идешь, серьезного разговора не хочешь?

– А какой может быть разговор, если нас сюда как злых врагов пригнали? Твои же видели, раненый с нами, помощь нужна, шли, никого не трогали, кто такие, не представились.

– Знакомиться хочешь? Ладно, я Степан, главный тут, а ребята мои все верно делали. Откуда им знать, что вы за птицы, тем более ночью.

– Захар я, война застала в поезде, вот в лесу и обитаем, чем можем, разживаемся.

По виду Захара было видно, говорить, а тем более откровенничать с этим человеком он не хочет.

– И под каким же кустом обосновались?

– В соседнем лесу, что после дороги идет.

– И сколько вас?

– Не больше вашего состава.

Степан оглядел нас, наверное, провел счет, огляделся еще раз и спросил:

– А женщину чего? На охоту с собой берете?

Наши конвоиры и остальные присутствующие стали хохотать.

– А что смущает? Может, из нее охотник знатный.

– Ну охотник или нет, но красивая, не из наших деревенских точно. Автомат у тебя немецкий откуда?

– С поля подобрали, когда бомбежка была… с поезда бежали…

– Значит, говоришь, с июня в лесах, а чего не подались в деревни?

– Так и вы отчего-то не в деревне.

– Точно подмечено. Не складывается у нас разговор, Захар, и не враг тебе вроде, а сторонишься, не договариваешь.

– И мы не враги. Шли своей дорогой. Долго еще допросами мучить будешь?

– В мешке что?

– Корнеплодов немного с крайнего огорода в хуторе набрали, беременная у нас там, вторые сутки без еды.

– Беременная, говоришь, ну-ну. Карточек на хлеб, я так понимаю, нет? Хорошо, Захар, пусть твои обогреются пока, а мы с тобой давай выйдем на перекур.

Захар со Степаном вышли. Я села с Никитой на край лавки, стараясь посильнее прижать платок к лицу, от взглядов просто полыхала вся. Еще при входе мне стало все понятно. Там, в заключении, когда я была, в лагере, женские отряды иногда пересекались в лесу с мужскими, но это были люди не с той статьей, что наше бабье, это были куда серьезнее преступники. Раиса рассказывала о некоторых преступниках, в жилах кровь застывала от этих жутких историй. Крышевание спекулянтов и цеховиков, грабежи и разбои – все это цветочки по сравнению с другими преступлениями.

Бригады домушников в основном обитали в крупных городах. Там же происходили убийства, порой достаточно значимых людей. Иногда среди авторитетов, группировок, ну а самые банальные, бытовые, мужики резали баб не моргая глазом. «Страшно было то, – говорила Раиса, – что любой мог надругаться над женщиной и ему ничего за это не было. Сама баба не пойдет и не скажет. Засмеют ее, и всю жизнь для всех отвергнутой будет. А вот смерть ножевую не скрыть было от общества».

Ко мне вдруг подошел один из конвойных и прямо в лицо тяжелым, смердящим дыханием заговорил:

– Красивая ты уж больно, я таких только на картинках видел, волосы какие у тебя, глаза, вся словно сахар.

Он стал поправлять локон моих волос со лба, я сидела молча, вся в напряжении.

– Не трогай ее, – произнес Никита.

– А то что? – и всеми своими гнилыми зубами заскалился этот мерзкий тип.

К нам было уже хотел подорваться Максим, но другие конвоиры его одернули. Спустя несколько минут в избу вернулись Захар со Степаном.

– Нам пора, – произнес Захар.

Мы встали и направились к выходу, тут же путь перегородили двое.

– Пропусти, – выкрикнул Степан.

Мы вышли на улицу, мои ноги, и без того ватные, просто перестали слушаться меня, немного оступившись, упав на одно колено, тут же поднялась.

Мы направились к тому месту, где нас и застали врасплох. Пройдя путь, через какое-то время Захар что-то прошептал Никите с Максимом и обернулся ко мне.

– Ты как?

– Нормально, домой хочу,