Жена врага - Юлия Булл

возбуждения сразу. Оно приходило во время ласк Захара, в процессе. Но он был как дикарь, пытаясь поцелуями зажечь искру, получалось вяло и неразборчиво или, наоборот, слишком принужденно. Мне хотелось чего-то другого, но об этом я и просить не могла, так как сама не понимала, что именно мне не хватало.

Глава 18. Хутор Худушный

На следующий день мы все собрались за столом, было что обсудить и принять верное решение по сложившейся ситуации. Такое чувство, что трудности, с которыми нам периодически приходилось сталкиваться, не собирались нас покидать. Я поделилась информацией, которую накануне собрала на основании документов, изъятых у немцев. На картах были отмечены все размещения базирования врага.

– Это нам очень пригодится, так как понимаю, вынуждены опять направиться на поиски еды, – произнес Захар.

– Да, какое-то время мы еще сможем прокормить себя, а потом надо что-то думать, – добавила Катя.

– Я тебя понял, Катерина, завтра надо идти. Андрей остается, так как еще не готов, а вот из ребят мне кто-то нужен.

– Я пойду с тобой, Захар, – встал Максим.

– Так и я могу, – подхватил Никита.

– Вот отлично, завтра на рассвете выходим. А вы, девчата…

– Подожди, Захар, я, наверное, тоже нужна? Язык, помнишь? Я знаю немецкий язык.

– Я помню, Маша, но, может, обойдется на этот раз.

– Нет, я с вами. Мы здесь полностью изолированы от мира, практически информацией и не владели, если бы не карты. А теперь мы знаем о кое-каких действиях немецко-фашистских войск. Хоть что-то прояснилось!

– Хорошо, согласен, тогда на рассвете.

К обеду мы преодолели лесную чащу и болота, благо шел мокрый снег, покрыв все наши тропинки, не оставляя следов. Наша единственная цель была раздобыть хоть какую-то важную информацию и разжиться продуктами.

По документам мне удалось разобраться и в том, что многие деревни находятся под контролем полицаев. На картах были записи с данными людей, и, как оказалось, это были в основном местные. «Интересно, это было желание самих земляков или в принудительном порядке?» – задавался вопросом Захар.

Мы добрались до хутора Худушный, обозначенный на карте как существующий, количество проживающих не указано, только сколько домов. Один из домов имел метку – главный. Наверное, староста или еще кто, отвечающий за данный пункт поселения.

Захар осмотрел окраину и обратился к нам:

– К крайней хате не подойдем, уже сумерки, дождемся темноты и попробуем вглубь пробраться. Морозит – это плохо.

– Хорошо, Захар. Мы с Максимом правую сторону возьмем тогда, а вы с Машей противоположной пройдете, может? – проговорил Никита.

– Да, так и сделаем, – ответил Захар.

Как только стемнело, по договоренности мы двинулись каждый в своем направлении. Приблизились к избе, Захар аккуратно стал вглядываться в окна. В одном увидели женщину средних лет, с ней было, кажется, трое детей, а поодаль от всех на печи сидел совсем немощный старик.

– Да у такой вряд ли чем разживешься, – пробормотал Захар.

Он приблизился к дверям, слегка потянув на себя кольцо, убедившись, что не заперто изнутри, тут же проник в жилище, успев мне махнуть рукой. Через мгновение мы оба оказались внутри избы.

– Доброго вечера, хозяйка, – произнес дружелюбно Захар.

Женщина, не отвечая, загнала всю свою детвору за занавеску, указав сидеть тихо, подошла к печи, поправила тулуп на и без того худощавых плечах старика и наконец обернулась к нам.

– Вы откуда взялись? Видел кто?

– Ждали темноты, никого не встретили, я Захар, а это вот Маша.

– По мне, так ваши имена ни к чему. Рано утром Петька со своими обход делает, попадись вы ему на глаза, забьют.

– Кто такой Петька? – вдруг забеспокоилась я.

– А ты не знаешь? Война ведь, а Петька на службе у немца. Тут всех молодых и здоровых мужиков на фронт забрали, живы или нет, не ведаю. А потом вон немцы зашли со своими порядками. Вот тут наши многие, кто остался среди мужичья, к ним и подались, теперь за нами приглядывают да чужих высматривают.

Мы постарались изложить наше появление как можно кратко и быстро. Где застала нас война, что ушли в лес. О последних событиях ничего не знали. Подробности давать не стали, только о себе и сообщили, про других решили промолчать.

– Нам бы едой разжиться, хозяйка, может, подскажете, что доброго?

– Ну порадовать особо нечем вас. Немцы все у людей забрали. Скот весь перевели у нас. У старосты курятник только и остался, но туда к нему лучше не соваться. С собой мне дать нечего, если только тыкву в сенях возьмете.

Свое имя она так и не назвала, только поторапливала нас да любопытных детей ругала. Старик же ни слова не проронил. Из разговора с хозяйкой мы поняли, что с момента нападения фашистско-германских войск война идет в самом разгаре. Сама грамоте не обучена, газеты читать не умеет, только староста о последних событиях и сообщает. От цифр убитых, уничтоженной техники и количества захваченных территорий врагом у меня был просто шок.

На Захаре лица не было, видать, пройденные войны не прошли бесследно, а тут вот опять она – война. Перед уходом Захар попросил мешок для тыквы, хозяйка только махнула рукой, указав на те же сени. Захар прихватил две большие тыквы. Я промолчала. Вышли в темноту, обогнув избу, наткнулись на Максима.

– Тишина?

– Тихо.

– А Никита где?

– Там, у двора старосты, хождения были с соседнего двора, вот он следить остался там.

– Понял. Здесь тыквы, перебрось себе в рюкзак, мне мешок нужен.

– Зачем тебе мешок? – спросила я.

– Надо. Ты останься с Максимом, а я до Никиты. Скоро буду.

Мы проводили Захара глазами, пока он совсем не растворился в темноте.

– Маша, здесь, кажется, буряк вдоль изгороди, точнее, мелочь осталась в земле, может, не приморозило еще, давай наберем.

Мы стали копошиться в потемках в примороженной земле, пытаясь на ощупь найти хоть что-то.

– Маша, смотри, крыльцо светится у дома старосты, вышел кто-то. Где же Захар с Никитой?

Мы стали наблюдать за происходящим. И тут до меня дошло, для чего мешок! Куры всполошились, поэтому хозяин и вышел, вот черт!

– Максим, Захар в курятнике, мешок ему для курицы понадобился, видимо, староста на шум и вышел.

Наблюдая дальше, мы не знали, что делать, оставалось только ждать. Староста направился к курятнику, в руках было ружье. Сердце сжималось от страха. Птица домашняя постепенно стала смолкать, как вдруг неподалеку от сарая в кустах что-то шевельнулось и мяукнуло. Это была кошка, шмыгнув сквозь ограду, унеслась вдаль, не дав себя толком разглядеть. Староста заругался. Вернулся к сараю, остановился и стал что-то рассматривать, а потом крикнул в темноту:

– Кто здесь? Отвечай! Стрелять буду.

В ответ стояла тишина, немного подождав, староста потянул за дверь. Скорее всего, его смутило, что засов не заперт был. «Значит, Захар внутри. Что же будет?» – промелькнуло у меня в голове.

Спустя секунду староста вышел на улицу, и мы снова его стали видеть. Еще какие-то минуты ничего не происходило. Немного постояв на одном месте, староста направился в сторону дома.

Наступила тишина, наших не было видно.

– Я пойду посмотрю, – прошептал Максим.

– Нет, Максим, велено оставаться здесь, вон, смотри.

Показалась фигура, это был Захар, а где же Никита? Захар приблизился к нам, скинул мешок и произнес:

– Маша, будь здесь в огородах, а мы с Максимом должны Никите помочь, в капкан угодил, видимо, на лис поставили.

Я осталась ждать. На улице было ужасно холодно, шел пар изо рта, хотелось в тепло и выпить горячего чая.

Спустя время ко мне вернулся Максим, помог взять мешки с нашей добычей, и мы направились вслед за Захаром и Никитой.

Шаг наш замедлялся. Никита, опираясь по очереди то на Захара, то на Максима, передвигался медленнее, чем должен был. Надо было срочно успеть раствориться в лесу, пока не застали рассвет. Мы прошли поле и почти приблизились к деревьям, это было начало лесной полосы. Наступало раннее утро, но было еще темно. Мы были вынуждены совершить привал, нести мешки и раненого Никиту мужикам