Под покровом ночи - Энн Стюарт

Тьернан не шелохнулся и не издал ни звука, и все же Кэссиди вновь каким-то непостижимым образом почувствовала его присутствие. Она обернулась и, словно кролик в клетке удава, уставилась ему в глаза; Тьернан нутром ощутил, как нарастает в ней страх. Однако в следующую минуту Кэссиди сумела овладеть собой и горделиво вскинула голову. На шее её билась тоненькая жилка, и Тьернан с трудом подавил желание впиться в неё губами.

— Вы все-таки решили принять его приглашение, — заявил он. Бесстрастно и спокойно, почти равнодушно.

Кэссиди невольно попятилась.

— А что, разве это запрещено? — с вызовом спросила она.

Ее платье было вырезано слишком низко. Тьернану видны были полушария её сочных грудей, нервно вздымающихся при каждом вздохе. Он позволил себе улыбнуться.

— Это зависит от того, насколько вы любите рисковать.

Даже в сумраке кухни было заметно, насколько побледнело лицо Кэссиди.

— О каком риске вы говорите? — недоуменно спросила она. — Не хотите же вы сказать, что Марк убил…

— Мою жену? — Брови Тьернана причудливо изогнулись. — О, нет! Марк не из тех, кто способен поднять руку на детей или на женщину. Нет, мой друг даже мухи не обидит.

— Откуда же в таком случае мне грозит опасность?

— От меня, — преспокойно ответил Тьернан.

Кэссиди вновь попятилась, но остановилась, наткнувшись спиной на буфет. Тьернан же, не в силах удержаться от искушения, надвинулся на нее. Раз уж Кэссиди решила принять приглашение Марка Беллингема, так пусть отправляется на встречу с его, Тьернана, вкусом на губах, с воспоминанием о его прикосновении к её телу, о ледяном ужасе от исходящего от него жара.

Обеими руками он прикоснулся к плечам Кэссиди, сперва довольно нерешительно, но затем водрузил их уже уверенно и твердо. Неожиданно для себя Кэссиди вдруг ощутила себя удивительно хрупкой, да и сам Тьернан понимал: ему ничего не стоит, усилив хватку, раздавить эти кости. Он был дьявольски силен и, сознавая это, использовал свою силу.

Вот его пальцы скользнули по подключичной ямке, и по телу Кэссиди пробежала дрожь. Она стояла, потупив взор, словно не хотела, чтобы Тьернан разглядел в её глазах обуявший её ужас. Однако Тьернан мог, и не глядя ей в глаза, понять её состояние. Страх её он ощущал всей кожей, чуял его, вдыхал. И он понимал: страх этот замешан на неодолимом влечении, которое питала к нему Кэссиди.

Он наклонился и прильнул губами к её устам. Так, помада, аромат зубной пасты, а вот и — желание! Он мягко, но настойчиво впился губами в её рот, и губы Кэссиди невольно раскрылись под его натиском.

Тьернан провел руками вниз по её рукам, от плеч до кончиков пальцев, а затем, взяв Кэссиди за запястья, заставил её обнять его за шею, одновременно всем телом прижимаясь к ней. Ощущение было настолько сильным и сладостным, что Тьернан с трудом удержался, чтобы не застонать. Тем не менее он настолько умело держал себя в руках, что в течение всего времени, пока длился их поцелуй, из груди его не вырвалось ни звука.

Если поначалу Кэссиди дрожала от страха, то теперь пробежавшие по всему её телу мурашки означали нечто иное, и Тьернан понял это по тому, как в тепле темной кухни набухли соски её грудей, а и без того мягкие губы стали ещё более податливыми. Кэссиди слабо застонала — то ли страстно, то ли протестующе, и Тьернан воспользовался этим; его язык раздвинув её губы, ещё глубже проник в её рот, вынуждая Кэссиди принять его. Либо повернуться и бежать. Даже сейчас, чувствуя, как напрягается все тело Кэссиди в его крепких объятиях, Тьернан нетерпеливо ждал её ответа. Сам он желал её настолько страстно, что поневоле вспомнил о сладкоголосых сиренах, заманивших в смертельную ловушку спутников Одиссея. Именно таким был для него зов тела Кэссиди, манящий Тьернана раствориться в его душистой пышности, утонуть в жаркой сладости и начисто позабыть о кровавом кошмаре, который преследовал его по пятам, не отпуская ни на миг.

Тьернан был разгневан не на шутку. Кэссиди все-таки вновь удалось пробиться сквозь его броню. Он долго её преследовал, загоняя в самый угол, пытаясь выяснить пределы её терпения, однако жертва сама превратилась в охотника и показала зубы. И вот теперь уже его тело била мелкая дрожь, и сам он сгорал от безумного желания.

Тело Кэссиди источало аромат секса и обмана. На губах её ощущался вкус любви и верности. Тьернан обеими руками зарылся в роскошную гриву её огненных волос, наслаждаясь их пышностью. Губы его словно растворились в губах Кэссиди. Никогда ещё Тьернан не получал такого наслаждения от поцелуя.

А ведь, целуя Кэссиди Роурки, он и вправду наслаждался. Наслаждался ощущением вспыхивающей в ней страсти, нарастающей готовности уступить и отдаться его ласкам. Да, Тьернан уже понимал, что может в любой миг овладеть ею. Может проникнуть руками в её низкий вырез, обхватить тугие груди, нащупать затвердевшие соски. Может разложить её прямо здесь, на застланном старым линолеумом полу кухни, задрать платье, сорвать трусы и поиметь её. Грубо, страстно и неистово. И знал: Кэссиди ни скажет ни слова. Только станет плакать, но в конце — испытает наслаждение.

Зато потом она сбежит. Навсегда исчезнет из его жизни. Нет, ещё слишком рано, нельзя этого допустить.

Он выпустил её, внезапно и резко, затем отступил на шаг, пытаясь как можно быстрее отдалиться от сладкого вкуса, жаркой плоти и дурманящего аромата. Кэссиди смотрела на него во все глаза. Выглядела она настолько потрясенной, что Тьернан лишь порадовался, что настолько искусно раскусил и предугадал её чувства.

В следующее мгновение веки Кэссиди мелко задрожали и тут же сомкнулись, а из груди её вырвался глухой стон; отчаянный стон, способный растопить даже каменное сердце.

Да, сейчас это было бы проще простого. Он мог легко, без малейшего сопротивления со стороны Кэссиди, овладеть ею. И Тьернана так и подмывало уступить искушению и сделать это. Желание, огнем полыхавшее в его изголодавшихся чреслах, было настолько неистовым, что Тьернану пришлось призвать на помощь всю свою недюжинную волю, чтобы противостоять ему. Ах, как же его тянуло к этой женщине!

Однако ему нужно было от неё нечто большее, чем благословенное утешение плоти, чем необузданная радость от обладания этим роскошным телом. Нет, ему было нужно не только тело Кэссиди. Он хотел во что бы то ни стало овладеть её душой и сердцем.

— Простите меня, — промолвил он, мигом разрядив напряженную обстановку.

Или почти разрядив. Кэссиди заморгала, затем её зеленые глаза широко раскрылись.

— Простить вас? — откликнулась она, словно не понимая, что он имел в виду.