Коза отпущения - Далия Трускиновская

– Поехали.

– Всего хорошего, Люсенька.

– Пока, – буркнула Люся, убирая огромную телефонную книгу. – Я потом еще Гридману позвоню.

– Пожалуйста…

Артем и Кареев молча спустились вниз и сели в «вольво».

– Ну, куда ее понесло? – с тоской спросил Артем. – Она что-то такое придумала, что нам всем потом не расхлебать! Я ей велел, чтобы она сидела и вспоминала – так она, видно, действительно вспомнила, кто из Театра пантомимы знал, что она сигаретами торгует!

– И это была Угрюмова, – напомнил Кареев.

– Не обязательно. Это мог быть кто-то, на кого можно выйти через Угрюмову, – поправил Артем. – Вот интересно, когда они с Инессой рассорились? Дома у Черенковых Угрюмова не появлялась. А ведь были – не разлей вода…

– Когда у тебя работа кончается?

– В девять я уже свободен. Угомонись, Вася, ни один следователь не сидит до девяти в кабинете! А его домашнего адреса я не знаю. Как зовут – и то не знаю.

– Зовут его Виктор Иванович Воронихин, – сообщил Кареев. – Он в триста седьмом кабинете сидит. Ничего следователь, только молодой. И техника его замучила.

– Какая техника? – не понял Артем.

– Да машинка. Они же там протоколы допросов до сих пор одним пальцем настукивают. А по машинке помойка плачет.

Рассказать, как крутой мужичок Кареев жалел бедного следователя, так ведь не поверят же, подумал Артем.

Возле цирка была троллейбусная остановка – притормозить Кареев мог лишь на секундочку.

– Освободишься – звони, – сказал он и укатил.

Артем быстро прошел за кулисы. Перед дверью гримерки он замер – а вдруг Арго уже вернулся? Нет, пусто там было и неприбранно…

Артем разделся, сел перед зеркалом и задумался.

Он собрал руками свои длинноватые светлые волосы, обжал их на голове, стянул назад. Выкатил глаза. Нет, не Маугли… Маугли темноволос и глазаст. Странный парень Маугли…

Двадцатилетний фанат, любимец совершенно не нужных ему девчонок. Он разминался перед репетицией – и то священнодействовал. Он брал в руку карандаш – и всякую загогулину не рисовал, но творил. Потом он явно увлекся восточными единоборствами. И, в силу характера, достиг немалых успехов.

Маугли… Очевидно, карьера шофера при хозяине маленькой фирмы его вполне устраивала. Шофер-телохранитель. Учился он тогда постольку-поскольку. Все учились, ну и он не хуже… Выкладывался Маугли на репетициях. Очевидно, теперь он выкладывается на тренировках.

А теперь вопрос – может ли вот такой Маугли сознательно украсть деньги у бывшей жены, а потом от нее избавиться?

– Артем, второй звонок уже был? – это в дверь всунулась голова Кольки Полунина.

– Был! – и Артем, спохватившись, полез пальцем в плоскую коробку с дешевым гримом. – Коль, ты прости, что я сразу не поблагодарил. Давай завтра посидим, а? И все затраты, конечно…

Но голова уже исчезла. Полунин с супругой начинали первое отделение.

Сразу после парад-пролога делалось темно, и они вылетали из форганга прямо под купол. Техника полета была примитивна – шесть униформистов повисали на канате и тащили его впотьмах, спотыкаясь, наступая друг на друга, но не имея права вслух выматериться. По ту сторону блока в луче света супруги Полунины в белом бифлексе с голубыми блестками улыбались неземными улыбками, паря над запрокинутыми зрительскими лицами.

Выходной репризой у Артема было «Танго». Он выплывал из-за кулис в обнимку с огромной куклой. Ее правый туфель пятьдесят шестого размера был закреплен носком на его клоунском ботинке. Артем изображал кипение страсти. Сперва – своей, потом – партнерши. Но репризе было уже десять лет, и больная поясница не позволяла проделывать самые смешные корючки…

Потом Артем изображал восточного канатоходца. Он под заунывную музыку шел в полосатом халате и чалме по веревке, выложенной на манеже как бы крючком. Пока он двигался по прямой части, иллюзию создавал полную. Потом веревка сворачивала в сторону, а Артем шарил ногой в воздухе, задумывался, сверял направление по компасу, взывал к Аллаху – в общем, профессионально валял дурака. Пока он воевал с веревкой, на манеже ставили стойки и натягивали канат для настоящих канатоходцев.

Все это была работа. Просто работа. Он мог ее выполнять на автопилоте – и разницу заметили бы только придирчивые враги.

Артем шлепал по веревке и думал об Арго. Вот уже и вечер, а пес непонятно где. Катька не пропадет – она хоть дорогу домой знает. А пес? Если она его упустит – можно сразу заказывать по псу панихиду. Артем его уж больше не увидит – молодой немецкий курцхаар недолго будет бегать бесхозным…

Когда Артем, отработав репризу «Яйца», тащил в гримерку реквизит – корзину с бутафорскими яйцами, укрепленную на шесте, – он издали заметил вахтершу.

Надо было бы извиниться перед старушкой за сегодняшний втык. Артем сделал это высокопрофессионально – поставил шест с корзиной себе на лоб и двинулся к старушке, размахивая руками и заплетая ногами. В трех шагах от нее он уронил шест и в последнюю минуту подхватил его. Корзина замерла в тридцати сантиметрах от вахтершиной головы, а яйца вылетели из своих гнезд и повисли на веревочках.

– Ах! – сказал Артем. – Какой кошмар!

– А я вас ищу, – сообщила старушка. – Вам женщина звонила. Из аэропорта.

– Женщина? – всерьез изумился Артем. – Из аэропорта?

– Катей звать, – добавила вахтерша. – Очень просила, чтобы вы поскорее за ней туда приехали!

И старушка с большим интересом уставилась на Артема.

– Ага… – Артем прикусил губу. – Ясно…

И, естественно, опять забыл извиниться по-человечески.

Зачем Катю понесло на ночь глядя в аэропорт, с ней Аргошка или не с ней?

Черт знает что! Не собралась ли эта дура с перепугу лететь куда-нибудь во Владивосток? Но как же тогда Арго?

– Вот коза чертова… – проворчал Артем и, положив шест на плечо, пошел следом за вахтершей. На проходной был телефон – и, если не слишком трепаться, Артем успевал за время антракта позвонить Карееву и подготовиться к следующей репризе. Не надо было болтать с Романом Анатольевичем у форганга, вот что!

Артем набрал номер мобильника.

– Кареев, – ответила трубка.

– Артем. Слушай, Вася, ты очень занят?

– А что?

Тут лишь Артем задумался. Посылать Кареева за Катей нелепо, она видела его на вокзале и близко к нему не подойдет. Но больше попросить было некого.

– Понимаешь… В аэропорт съездить нужно. Только что оттуда звонила Катька. Она пошла разыскивать Угрюмову и оказалась в аэропорту – я не знаю, что это значит, но мне это не нравится.

– Понял, – сказал Кареев. – Еду. Как я ее узнаю?

– С ней должна быть собака… – Артем вздохнул. – Немецкий курцхаар.

Зовут – Арго. Я с ним в первый раз к вам в контору приходил.

– Понял.

– Погоди, не бросай трубку! – взмолился Артем. – Если она первая тебя увидит, то спрячется.

И, поскольку на это Кареев ничего не ответил, Артем объяснил:

– Она тебя на перроне видела, когда ты со Стасиком шел ее с поезда снимать.

– Интересно, – только и сказал Кареев.

Несомненно, он сразу же связал это с необъяснимым исчезновением Кати из поезда. Артем понимал – Кареев знает, что это его работа. А теперь вот выясняются и подробности…

– Так что ты того… – дав это странное указание, Артем задумался. Кареев должен был бы просто присмотреть за Катей, откуда-нибудь из-за угла, что ли. Допустим, у нее там почему-то свидание с Угрюмовой. Кстати, сказала же та Надежда, что пришла намекнуть на Катю, что собирается в Москву.

Стало быть, это она и есть? Действительно? И Катя, можно сказать, сама лезет в пасть неприятелю?

– Понял, – ответил Кареев и положил трубку.

Самое забавное тут было – Артем знал, что Кареев его и в самом деле понял.

Во втором отделении у Артема были две репризы, «Башмаки» и «Динозавр».

Отработав их, он влетел в гримерку, выскочил из клоунских штанов с башмаками, залез в джинсы и кроссовки, но разгримировываться не стал.

Во-первых, не было времени, а во-вторых, Артем усвоил одну забавную вещь.

Когда гаишник останавливает бешено летящую машину и собирается сказать шоферу все, что положено, насчет превышения скорости, а за рулем сидит размалеванная клоунская рожа и врет, что прямо из цирка летит на киносъемки, то эту рожу пропускают без всякого штрафа, и даже со всей доступной ГАИ нежностью.

Встав в дверях, Артем обвел взглядом гримерку – не забыл ли чего нужного.

И понял – необходимо взять нунчаки.

Зачем – это было сейчас неважно. Зачем – он поймет за рулем «фордика». А может, не поймет, а придумает…

Артем заскочил на проходную сказать, чтобы отворили цирковые ворота, побежал во двор, сел в машину и сразу же металлические створки разъехались. С «фордиком» все было в порядке. Артем выехал в переулок, потом на улицу и взял курс на аэропорт.