Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Вы ищите противоречие между двумя концепциями? — предположил Боровский. — Напрасно. Они органически проистекают одна из другой. В результате многочисленных опытов нами, мной и моим ассистентом, было сделано два открытия, которые, в случае доказательства, могут перевернуть не только науку, но и само понимание жизни. Первое — то, что разум любой природы работает на первичной частоте общего универсального поля. И второе: кроме комбинации этих самых частот, в мире не существует ничего.

В аудитории наступила убийственная тишина. Натан Валерьянович вытерпел, сколько смог, и снова обратился к слушателям:

— Если угодно, я кратко объясню, каким образом взаимодействует и соотносится в моем понимании материальная модель мироздания с его иллюзорной вариативностью.

Молодой чиновник вопросительно поглядел на старшего. Бетонное лицо не дрогнуло.

— Нет, не кратко. Очень подробно, в письменном виде, в одном экземпляре и как можно скорее, — ответил он и еще раз посмотрел на старшего. Старший поднялся. Вслед за ним с мест попрыгали остальные.

— Мы сможем оформить это в виде доклада, Натан Валерьянович? — спросил Карась. — Это не займет много времени?

Боровский растерялся, но старший чиновник приблизился к нему и крепко пожал руку.

— Рад был познакомиться, — сказал он. — Уверен, наше сотрудничество будет конструктивным.

От колючих глаз этого человека Натан испытал озноб. От приглашения к сотрудничеству мурашки прошли по его телу. Ему захотелось бежать домой, спалить в камине все рукописи и уничтожить файлы, которые могут представлять интерес… Когда начальство вышло в коридор, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Капитан Карась вышел вслед за начальством. В кабинете остался Федор, который продолжал с интересом глядеть на ученого.

— Кто этот человек, который все время молчал? — спросил Натан.

— Шеф, — с гордостью ответил молодой сотрудник. — Если он заинтересуется, у вас будет настоящая лаборатория вместо подвала. И зарплата соответствующая.

От перспективы «настоящей лаборатории» Натану сдурнело совсем. Кровь ударила в виски. Он присел на стул, чтобы головокружение не свалило с ног.

— А можно бестактный вопрос, Натан Валерьянович?

— Конечно, Федя…

— Мне интересно, кто из ваших знакомых странник? Мирослава?

— Да, Мирослава.

— А кто еще? Оскар?

— Оскар… нет.

— А Русый?

— Женя тоже, отчасти…

— Как он, кстати?

— Спасибо, хорошо.

— Работу нашел?

— Пока не искал.

— Проблемы с адаптацией?

— Да, — ответил Натан.

— Не переживайте, Натан Валерьянович. Никто вас не заставит делать бомбу. Ваша голова слишком дорого стоит, чтобы вынимать ее из петли. — Боровский расстегнул ворот рубашки. — Можно еще вопрос? Как вы измеряете частоту? Вы любого человека можете проверить, странник он или нет? Даже меня?

— Конечно, Федя, — ответил Боровский, словно речь шла об измерении температуры. — Есть много способов.

— Например?

— Надежнее всего — анализ мозговых биотоков. Мы с Оскаром анализируем частоту зрения с помощью Глаза Греаля. С помощью инструмента, который имеем. Был бы в нашем распоряжении Мозг Греаля, измерения были бы точнее и проще.

— Частота зрения — это серьезно? — удивился Федор.

— Каждый человек имеет индивидуальный частотный приемник и транслятор. Энергия, идущая через человеческий взгляд, не выдумка экстрасенсов, а вполне реальная физическая величина.

— А Мирослава? Она видит мир иначе? Не так же как мы?

— Не только видит, но и слышит, и чувствует, и анализирует, но, к сожалению, не может применить свои необыкновенные свойства в мире, которому не принадлежит.

Капитан Карась вернулся один. Приблизился к схеме из трех окружностей вписанных одна в другую, задумался.

— Интересно… — сказал он. — Чем-то напоминает планетарную систему. Ваши сферические тела — такие же фиксированные уровни, как орбиты планет?

— Вероятно… до какой-то степени, — согласился физик.

— Интересно, как вы, ученые, объясняете феномен? И в строении атома, и в строении планетарных систем, и в вашей схеме мироздания… Везде, одна и та же матрешка.

— Не совсем матрешка. Данная схема имеет скорее спиралевидную форму, если рассматривать ее как геометрическую конструкцию. Отсюда и фиксированные энергетические уровни.

— Не вижу здесь намека на спираль.

— Смотрите внимательно, — Боровский поднялся со стула, поставил точку в середине внутреннего круга и отвел от нее дугу. Из той же точки он отвел еще одну дугу, похожую на начало спирали, затем третью, четвертую…

— Похоже на свастику, — сказал Карась. — Но я никогда не смогу понять, как сама идея спирали может содержаться в матрешке сфер, собранных одна в другую.

— Вы плохо думаете о своих умственных возможностях, — заверил оппонента Боровский и нарисовал еще несколько дуг, загибающихся спиралью. — Смотрите сюда и представляйте бесчисленное множество силовых линий спиралевидной формы, выходящих из одной точки пространства в любых направлениях под разными углами. Этих спиралевидных линий энергетического натяжения может быть столько, что не хватит рисунка.

— В таком случае у нас получится шар с колоссально плотным нутром и размытыми очертаниями.

Боровский поправил очки.

— Поздравляю, Валерий Петрович, — сказал он. — Только что вы описали физическую модель Вселенной в самом начале ее развития. Будь вы моим студентом, я бы немедленно поставил зачет.

Капитан Карась приподнял брови от неожиданности. Впервые в жизни он получил зачет по физике не у кого-нибудь, у самого Боровского. В школе его не баловали хорошими отметками по этой исключительно нудной дисциплине.

— А теперь представьте себе, — продолжил Натан, — что на определенном этапе развития, случайно ли, закономерно ли, происходит упорядочение такого «нечеткого» шара. В нем начинают преобладать спирали с одинаковой, или похожей амплитудой. Накладываясь друг на друга, они начинают притормаживать, их изгиб стремится к округлости.

— В этой зоне фиксируется, так называемая, «орбита», — продолжил Карась.

— Совершенно верно. Образуется устойчивый частотный диапазон. Стабильный и плотный. Причем формироваться такие оболочки начинают сначала ближе к ядру.

— Да, — согласился Карась, — сначала был Бог, потом были Ангелы, и только затем люди. Но, все равно, Натан Валерьянович, как бы вы ни старались меня поддержать, я никак не приложу вашу философию к физической модели Вселенной.