Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Слушая доводы дочери, Натан подумал, что разговор с начальством в кабинете Карася закончился слишком рано. Что хроно-бомбу однажды сделают без него. Однажды всему наступит конец. И если его бесподобная теща может обходиться без поджелудочной железы, столь важной для ее железной натуры, то он и Оскар вполне обойдутся без бетонного подпола.

— Вот, нахалка, — заметил Оскар. — Машина и полверанды! Нет, вы слышали?

— Я сам виноват, — ответил Натан.

— Хотите, я женюсь, Учитель? Юлька печет пироги не хуже Розалии Львовны.

— Не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки.

— Не хотите, чтобы я женился, так и скажите.

— Дай мне два дня, — попросил Натан.

— Оформить на Алису дачу?

— Подумать о твоем будущем.

— Натан Валерьянович хочет сказать, что Юля — хороший человек, — вмешался в разговор Женя Русый. — Будет жаль, если ты отравишь ей жизнь. Правда?

— Правда, — подтвердил Натан Валерьянович, сложил в пакет документы на имущество, спустился в гараж и сел в машину, бесспорно принадлежавшую ему по разводу.

Перед Натаном Боровским простирались три дороги: первая, самая необходимая, вела к нотариусу; вторая, давно назревшая, — к капитану Карасю; третья, весьма сомнительная дорога вела к офису господина Потапова по прозвищу Тапок. Результат экспертизы должен был придти через три недели. Натан Валерьянович вытерпел только две.

Он рассчитывал вернуться к обеду, но приехал на дачу ночью, когда Оскар спал, а Женя только собирался лечь, но задумался, глядя в телевизор, и очнулся, когда услышал машину.

Бледный и уставший Натан Валерьянович появился на пороге комнаты.

— Нам надо поговорить, Женя, — объявил он. — Срочно.

— Если ты считаешь, что после тебя на Земле не должно остаться ни одной тайны, ты совершаешь грех, Человек, ибо впадаешь в иллюзию, которая страшнее гордыни. Ты отказываешь себе в праве истинного понимания вещей, потому что не можешь принять мир таким, каким он создан. Из всех грехов человеческих грех самообмана есть самый тяжкий, но о нем ничего не написано в твоей Библии, ибо тот, кто писал Библию, также подвергался самообману.

— Даже не собираюсь спорить с тобой, Валех.

— Если ты не собираешься спорить, тогда, почему не спишь? Почему ходишь среди ночи по кухне?

— Хочу приготовить немного ткемали, но не знаю, как.

— Не надо браться чистыми руками за темное прошлое Человека. В сосуде, простоявшем вечность на дне холодильника, может быть только гниль.

— Я действительно хочу приготовить ткемали.

— Тогда возьми ягоду, которую не жалко выбросить…

— Смородину!

— Добавь сахару, соли и чесноку.

— Чеснок в сахар? Разве так можно?

— Ты хочешь знать, что можно — чего нельзя или хочешь приготовить ткемали? Удобрение соусом хлеба насущного, Человек, не есть путь познания. Это есть способ морочить себе желудок. Твоя цивилизация съела достаточно, чтобы понять: чревоугодие есть жалкое утешение Человеку, который не нужен даже самому ленивому Ангелу.

— Я положила, не ворчи. Положила и размешала.

— Теперь попробуй на вкус и подойди к зеркалу. Видишь, эти испуганные глаза? Понимаешь, откуда берется страх? Кто может напугать Человека больше, чем сам Человек? Никакие Судные дни и кары Господни, никакой гром небесный, никакой вселенский потоп не сравнятся со страхом положить чеснок в сахар. Ты можешь сколько угодно рассказывать ему про ад и про рай. Ты можешь выдумывать страшное прошлое и пророчить ужасный конец, угрожать и запугивать, но пока Человек не поймет, почему боится себя самого, он останется быть Человеком. И даже смерти будет бояться меньше, чем своего отражения.

— Что значит, расшифровали геном? — шепотом возмущался Женя. — Что вы понимаете под словом «расшифровать»? Где вы этого начитались, Натан Валерьянович? Если я вам скажу, что изобрели вечный двигатель, что вы будете обо мне думать?

— Женя, у Потапова волосы стояли дыбом! — волновался Натан. — Он спросил: это человек или кто? А я не знал, что ответить?

— Ну и что? Ну и что, что у нормального человека должно быть сорок шесть хромосом? Бывают люди с сорока пятью, и с сорока девятью тоже бывают. Это не значит, что они обезьяны или пришельцы.

— Послушай, Женя…

— У рыбы вдвое больше хромосом, чем у человека, у свиньи — меньше. Кто из них ближе к нам?

— Ты точно знаешь? — не верил Натан.

— Натан Валерьянович, поверьте, что двадцать первая хромосома ненормальная сама по себе. Она чаще других удваивается, утраивается…

— Я разбирался. Проблема называется «синдром Дауна», ни больше, ни меньше.

— Чушь! — заявил Женя. — Если Оська «даун», то это сенсация медицины. Таких «даунов» не бывает.

— Я читал, что болезнь не всегда видна внешне. Когда раздвоение хромосомы происходит на поздних сроках беременности…

— Где вы это читали? Где вы успели столько глупостей за один день прочитать? Пусть Стас закончит анализ, получит отчет. Тогда будем думать. Что он сказал?

— Что лишняя хромосома имеет чужеродные гены.

— Прекрасно. В геноме человека чужеродных генов полно, в отличие от животных. У нас с вами тоже есть чужеродные гены, мы же не считаем себя больными?

— Откуда они у нас?

— Откуда угодно. От вирусных болезней, которыми мы болеем, например…

— Его гены невирусного происхождения.

— Стас знает все! Натан Валерьянович, поверьте мне, что девяносто пять процентов человеческого генома не понято, а пять оставшихся — всего лишь запись о строении белков.

— Девяносто пять? — удивился Натан. — Я видел другие цифры.

— Пока мы с вами дискутируем, будет девяносто четыре, — пообещал Женя. — Все остальное будет считаться «мусором», потому что генетики не разобрались. Вы знаете, что в человеке до пятидесяти тысяч генов? И что? Каждый из них Потапов изучил лично? Ему лишь бы шум поднять и статейку в журнальчик тиснуть.

— Не хватало, чтобы он написал статью! — испугался Натан. — Потапов сказал, что гены вероятнее всего искусственного происхождения. Объясни мне, что это значит?

Женя пожал плечами.

— Вообще-то ген можно синтезировать искусственно, — ответил он. — Оське где-то под тридцать?

— Двадцать восемь исполнится в начале июня.

— Двадцать восемь… двадцать девять лет назад… Боюсь, что уже тогда это было возможно. Если такие эксперименты проводились, Карась должен знать, кем и для чего. Почему вы не поговорили с ним до сих пор? Хотите, я с вами пойду к Карасю?

— Хочу, — ответил Натан. — Завтра мы поедем туда вместе.