Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Зубов задумался.

— Никогда не угадаешь точно. На какой частоте работает эта антенна? Хотя нет… С вашими единицами измерения я обязательно ошибусь. Скажите мне, возникает ли эхо при связи, и с какой задержкой?

— Практически нет, — ответил Натан.

— Тогда не страшно. Думаю, до Вязьмы, до Смоленска. А хоть бы и дальше. Куда бедолаге деваться? Пусть едет и смотрит по сторонам. Сам поймет, где зона закончится. — Жорж в последний раз взглянул на часы. — Все! — сказал он. — Передавайте Жене привет, когда свидитесь, а нам пора. Мирослава!!! — крикнул он в раскрытую форточку кабинета.

— Может быть, вы зайдете к нам ненадолго? — пригласил хозяин.

— Мирослава, — Жорж вошел в дом и склонился над спящей графиней. — Нам пора, детка.

— Помоги мужикам, — попросила она, — у них проблемы.

— Все проблемы уже решены. Собирайся, красавица. Мы уезжаем.

Натан Валерьянович проводил гостей и прогулялся до обелиска. Убедился, что прошедшая ночь не добавила миру безумия, дороги не изменили направления, а список жертв не пополнился новым рейсом. Вернувшись, он нашел своего ученика в полнейшем отчаянии. Учителю повезло, потому что он не застал самый пик, не знал, что ученику не хотелось жить… от унижения и обиды, оттого, что все, наконец, благополучно закончилось, от собственного бессилия перед проблемами и от проблем, порожденных бессилием. Оскар отчаялся оттого, что хотел перевернуть мир, но не смог его приподнять. Мир объявил ему войну и выиграл первую битву. Натан Валерьянович проверил почту и повернул монитор к кровати ученика.

— Послушай… — сказал он. Оскар натянул одеяло на уши и отвернулся к стене. — Послушай, что прислал тебе Федор… из последних сводок происшествий. «Житель Смоленской области, — прочитал Натан, — был госпитализирован с травмой глаза. При попытке открыть бутылку пива, пробка сорвалась и ударила потерпевшего в глаз с такой силой, что потерпевший лишился сознания. Несколько аналогичных происшествий за прошедшую неделю было зафиксировано в больницах Смоленской и Псковской областей. В связи с перечисленными событиями импорт белорусского пива на территорию России приостановлен специальным указом Министерства торговли до выяснения обстоятельств. Продукция заводов «Крыница» и «Минское пиво» признаны опасными для жизни…» — процитировал Натан Валерьянович и задумался. — Да, — согласился он с Министерством торговли. — Хорошо, что не насмерть.

Оскар сел на кровати хмурый и мрачный. Посмотрел вокруг пустыми глазами. Разжал кулак и показал Учителю лунную куклу.

— Вот, — сказал он. — Не исчезла.

Куколка лежала на ладони, свесив конечности. Лежала, похожая на пьяного любителя белорусского пива, с пробитыми глазницами, и по-дурацки разевала рот.

— И что же? — не понял Натан.

— Камни Греаля не пришли из «другого мира». Они реальные, поэтому не теряются ни в каких полях. И значок — реальный. Где-то есть абсолютно реальный мир, Учитель. Не «иной», как мы с вами думали, а совершенно естественный! Без тупых парадоксов. Не верите? Это мы «иные»! Куклы мы на веревочках и проблемы у нас кукольные, и мозги такие же. Мы — игрушки на побочных частотах, которые можно погасить нажатием кнопки, но реальный мир где-то есть и вот его доказательства…

Куколка мотала ножками и гадко улыбалась дырявым ртом.

— И что ты предлагаешь?

— Я не хочу участвовать в чьей-то игре. Или нам позволят играть самим или пусть на меня не рассчитывают.

— Кто? — удивился Натан. — Кто должен тебе позволить делать то, что ты считаешь нужным? Кто тебе не давал этого делать до сих пор?

— Я взял кристалл, — напомнил Учителю Оскар, — значит, подписал договор. Я принял их условия игры и теперь, хочу или нет, мне придется быть персонажем.

— Хорошо, — согласился Натан Валерьянович. — Если ты так считаешь, мы сейчас же подъедем туда, где ты взял камень, вернем его и скажем спасибо.

— Куда? — спросил Оскар.

— На Луну, — ответил Натан.

— В доступном нам мире нет места с таким названием.

— Мы отдохнем и вспомним, как оно называлось.

— Не вспомним, Учитель! Игрушечные миры делают для того, чтобы играть. А в реальный мир нас с кукольными мозгами не пустят.

Девятая сказка. ЧЕРНЫЙ ОППОНЕНТ

Глава 1

— Жизнь — это слово, которого нет в букваре. Тот, кто писал букварь, полагал, что Человек рождается с пониманием этого слова, но ты была исключительно глупым ребенком. Ты считала, что Жизнь — удовольствие, данное тебе за съеденную манную кашу.

— Тогда мир был таким, Валех. Мне казалось, что Жизнь это приз, выигранный в копеечной лотерее. Единственный приз на миллиард игроков, которые каждый день покупают билетик и ни на что не надеются. Но взрослые люди считали Жизнь наказанием. Ты не согласился ни со мной, ни с ними. Ты сказал, что Жизнь человеческая — всего лишь возможность хлопнуть дверью, прежде чем уйти навсегда. А я сказала, что если хлопать дверями, проснется дедушка и нам с тобой попадет.

— Ты не поняла меня до сих пор. Человек имеет право не понимать того, что заложено в его суть. Только глухой отчего-то хочет стать музыкантом, слепой судьбе назло будет писать картины, а открывший дверь в бездну обязательно захлопнет ее.

— Человек имеет право не знать.

— Человек является в мир неведения. Он предполагает в своей жизни смысл, но не знает наверняка. Человек интуитивно предчувствует, поэтому имеет право спорить, сомневаться и убеждать других в том, в чем разочаровался сам. Только в неведении он чувствует себя хозяином жизни, потому что неведение есть оружие, против которого бессильна Истина.

— Ты опять завидуешь Человеку, Валех?

— Я не умею предчувствовать, потому что знаю. Не вижу смысла спорить, потому что имею ответ. Но я, так же, как Человек, бессилен перед будущим, потому что тот, кто придет после вас, будет вооружен и лишен иллюзий.

— Боюсь, Валех, что тот, кто придет после нас, будет иметь свое предназначение, непостижимое ни Ангелу, ни Человеку. Тогда ты вспомнишь нас со слезой и поймешь, что Человек заблудший ужасно мил. Чем дольше он будет блуждать, тем позже придет тот, кого ты боишься.

— Когда-то на Земле жили Боги. Они ушли, потому что пришел Человек.

— И что?

— Когда на смену Человеку неверующему придет Человек незнающий, Ангелов на Земле не останется. Это будет твоя проблема, Человек, который «ужасно мил».

По старой университетской привычке Натан Валерьянович позволил себе опоздать. Всего на минуту. Он привык к тому, что двери аудитории узкие и студенты, столпившиеся в фойе, не могут заполнить аудиторию в один момент. Ровно минута, чтобы не создавать в давку и успеть разложить бумаги, пока студенты угомонятся. К стыду своему, профессор просчитался. Аудитория уже собралась. Давки в дверях не возникло. В кабинете капитана Карася Боровского ждал сам капитан с помощником Федором и двое незнакомых мужчин в безупречных костюмах. Один постарше, другой помоложе. Тот, что моложе, напоминал смертника при вынесении приговора. Тот, что постарше, вовсе не был похож на человека. Его лицо имело бетонный оттенок с невидимыми и невидящими глазами, погруженными в грубые складки век. Если бы Натан Валерьянович не знал, что перед ним огромный начальник, он вероятно бы растерялся. Нечто похожее он пережил при знакомстве с Валехом, и долго не мог привыкнуть к взгляду Привратника. «Человек на человека никогда так не смотрит, — отметил про себя Натан. — Так смотрит существо, принявшее человеческий облик. К примеру, чиновник, живущий в сказочном мире, который понятия не имеет, как выглядит метро в час-пик». Возможно, Натан действительно испугался чиновника, потому что пропустил мимо ушей его имя-отчество и очнулся, когда капитан Карась представил его самого, не забыв упомянуть, что заслуги ученого перед официальной наукой широко известны на Западе. Натан Валерьянович не понял, о каких именно заслугах идет речь, но немного отвлекся…