Цикличность - Виктор Новоселов

– Зачем пришел?

– Кое-что проверить. С твоей сестрой я уже поговорил. Теперь твоя очередь.

Мужчина подошел ко мне и дал в руку какую-то знакомую тряпку. Я развернул ее. Грязный обрывок любимого платья моей матери. Пожалуй, это единственное, что у меня осталось на память от нее. Остальное мы обменяли на еду или перешили под себя. Вот сволочь! Я со всей возможной злобой сжал в руках кусок ткани, и тут вдруг что-то полыхнуло.

Я вдруг обнаружил, что кусок платья в моих руках загорелся. Причем занялся так сильно, будто его смочили в масле для лампы. Я бросил его на пол и попытался потушить ногой. Но, когда я, наконец, сумел сбить пламя, то осознал, что от памятной вещи остались лишь слегка тлеющие угольки.

Ублюдки! Да он куражится! Забрал у меня последнее, что осталось от мамы! Мало того, что они всех поубивали, так он еще и издеваться задумал! Убью! Я бросился на него. Но он внезапно отпрыгнул в сторону и ударил меня посохом по затылку.

Я пришел в себя через неизвестный промежуток времени. Единственное что я осознавал, так это то, что на улице уже заметно потемнело. Кто-то зажег в комнате лампу. Зачем такая роскошь? Лампу мы зажигали на очень короткое время. И то, только тогда, когда я возвращался затемно, и надо было быстро попрятать добычу. А сейчас она спокойно горела стоя на столе. Тратилось драгоценное масло, и улицы было видно, что в доме кто-то есть. Нельзя так делать!

В этот момент в мою голову вернулись воспоминания последних минут. Я вспомнил, что в моем доме хозяйничает «белый». Я резко сел на постели и тут же ощутил сильную боль в затылке, от которой перед глазами побежали мошки. В бессилии я опрокинулся назад на подушку. А когда зрение вернулось, я осознал, что лежу на побитой временем и ненастьями тахте, а в ногах у меня сидит тот самый «белый». Сестры в комнате не было. «Белый» добродушно улыбался. Знаем мы вас – сначала улыбаетесь, потом убиваете.

– Где моя сестра?

– Мне надо чтобы ты кое-что сделал для меня.

– А что взамен?

– Жизнь твоей сестры.

– Собака!

– Ее ты больше не увидишь, в любом случае. Но от твоих решений зависит то, как сложится ее судьба.

– Зачем вы мучаете нас? Чем мы заслужили эти издевательства?

– Это не ответ на мой вопрос. Я не отвечаю за эти зверства. Я не злодей. Хотя, вряд ли ты мне поверишь.

– А зачем ты сжег мамино платье? Ведь за это-то ты отвечаешь!

– Это не я. – Хитро улыбнулся мужчина.

– А кто же?

– Ты.

– Конечно!? Только «белые» могут сотворить такое, а «белых», кроме тебя, я в комнате что-то не заметил.

– Да, манерам тебя придется подучить, Джесс. Ты слышал что-то о «красных»?

– Нет. Новые прихлебатели Столицы? Готовы есть младенцев и целовать «белых» в зад?

– Есть люди, которые могут творить чудеса с помощью предметов, в которые «белые» перенесли частицу своей души. Я применил чудеса к тому куску платья, до того как ты пришел. Ты воспользовался им и сжег, сам того не понимая.

– Зачем ты рассказываешь мне весь этот бред?

– Потому что хочу, чтобы ты до конца понимал, что я тебе предлагаю.

– И от чего зависит жизнь моей сестры!

– Брось, я ни в коем случае не буду ей вредить. Но я могу просто оставить ее здесь. С другой стороны я могу дать ей еды, денег и навсегда вылечить ее грудь.

– И что ты хочешь?

Меня донимала неприятная мысль. Неужели, извращенец.

– Я хочу, чтобы ты стал моим учеником.

– Стать одним из вас? Из «белых»?

– Ты никогда не сможешь быть «белым», мальчик. Ведь ты не можешь творить чудеса при помощи души. Но сможешь творить их при помощи вещей, которые я буду тебе давать.

– Если я откажусь?

– Твоя сестра сейчас на улице. Если ты откажешься, то мы просто оставим вас и уйдем. Ты же сам понимаешь, что грядущая зима окажется непростой… Особенно для нее.

– А если соглашусь?

– Я не могу взять ее с собой. Я не буду тебя обманывать. Но я вылечу ее и дам средств, достаточных чтобы пережить грядущую зиму. Я рекомендую ее в портняжные мастерские, обслуживающие солдат. Да, погоди кричать! Там всегда тепло, есть еда и питье. Главное в том, что она выживет. Если ты откажешься, то этой зимы она не переживет. И умрет на твоих руках, захлебываясь мокротой.

– Странный выбор.

– Ты еще не понимаешь, что я предлагаю тебе. Понимаю, трудно принять помощь от того кто кажется тебе злейшим врагом. Но я вытащу тебя из этого ужаса, и покажу огромный новый мир, клянусь!

– Ага, а если я откажусь, то моя сестра умрет. Выбор, которого нет.

12. Исан

«Восточнее Лимфиса, высоко в горах, спрятался город под название Коготта. Достоверно известно, что его основали выходцы из Металлической долины. Давным-давно бароны Лимфиса обратились к Деандиру VI дабы тот отрядил разведывательную экспедицию в горы, что растянулись от Оберна и практически до самого Лимфиса. Люди Деандира охотно отправились на разведку за щедрую награду. Рекой Глубокой они добрались из долины до Оберна, потом прошли Граничным морем на запад вдоль горной цепи и нашли на скалистом берегу Граничного моря удобную бухту. Они основали там город под названием Армэ, где базировались первые годы. Затем они углубились в горы и там организовали большой перевалочный пункт, который со временем стал носить имя брехливой собаки, принадлежащей главе разведывательной партии – Каготта. Со временем Армэ захирел и сейчас лишь мореплавателями, которым надо переждать непогоду, используется его гавань. А Каготта пережил настоящую рудную лихорадку, ибо обнаружились подле него богатые золотые жилы. С истощением этих жил город покинули многие рудокопы, но по сей день там живут тысячи детей рудокопов. Женщины Коготты славятся своим твердым нравом, а мужчины свирепы и жестоки, видеть их в своей дружине рад любой из баронов Лимфиса.»

Гаррет Гозмо «Города Граничного моря».

862 год со дня Возрождения. Митарр.

Командир гарнизона был краток:

– У вас два дня на сборы. Приятного пути.

После чего он просто дал мне по зубам со всей силы. Он сделал это от всей своей широкой души. Выбил несколько зубов и сильно разворотил губы. Он не мог не знать, что меня быстро подлатают местные чудотворцы, но, видимо, не мог отказать себе в этом удовольствии. И я могу его понять. Ведь благодаря мне он и его люди сполна хлебнули вина Копецки.

Пожалуй, даже, надо отдать должное самообладанию командира. Ведь он вполне мог заковать меня в кандалы и отдать судьям. Да он даже мог бы меня убить или объявить изменником и четвертовать. Братство скорбело бы об этой утрате, но вряд ли бы кто-то кинулся из Столицы в Митарр,