Бабель - Ребекка Ф. Куанг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Неважно, что Шлегель только что выпустил ее», — проворчал Энтони.
«Более десяти лет назад», — отмахнулся Вимал. «И «Гита» Шлегеля ужасна; он сам говорил, что не понял основ философии, которая лежит в основе всего этого. Это видно, потому что он использовал около семи разных слов для йоги...
В любом случае, — сказал Энтони, уводя их, — это литература. Одно из худших применений бабелевского образования, если вы спросите меня».
«Ты не одобряешь?» спросил Робин. Он разделял восторг Виктории; жизнь, проведенная на четвертом этаже, по его мнению, была бы замечательной.
«Я — нет». Энтони хихикнул. «Я здесь для обработки серебра. Я думаю, что факультет литературы очень снисходителен, как знает Вимал. Видите ли, печально то, что они могут быть самыми опасными учеными из всех, потому что именно они действительно понимают языки — знают, как они живут и дышат, и как они могут заставить нашу кровь биться, или нашу кожу покрыться колючками, всего лишь одним словом. Но они слишком увлечены работой над своими прекрасными картинками, чтобы задуматься о том, как всю эту живую энергию можно направить на что-то более мощное. Я имею в виду, конечно, серебро».
На пятом и шестом этажах располагались комнаты для занятий и справочные материалы — учебники, грамматики, ридеры, тезаурусы и по крайней мере четыре различных издания всех словарей, опубликованных, как утверждал Энтони, на всех языках, на которых говорят в мире.
Словари действительно разбросаны по всей башне, но если вам нужно сделать какую-то архивную работу, то вам сюда», — объяснил Энтони. «Прямо в центре, так что никому не придется проходить больше четырех пролетов, чтобы получить то, что нужно».
В центре шестого этажа под стеклянной витриной на малиновой бархатной ткани лежал ряд книг в красных переплетах. В мягком свете ламп, отражавшемся от кожаных обложек, они выглядели совершенно волшебными — скорее гримуары магов, чем обычные справочные материалы.
«Это Грамматики», — сказал Энтони. Они выглядят впечатляюще, но ничего страшного, их можно потрогать. Они предназначены для того, чтобы с ними советоваться. Только сначала вытрите пальцы о бархат».
Грамматики представляли собой переплетенные тома разной толщины, но в одинаковых переплетах, расположенные в алфавитном порядке по латинизированному названию языка и по дате публикации на этих языках. Некоторые комплекты Грамматики — в частности, европейские языки — занимали целые витрины; другие, в основном восточные языки, содержали очень мало томов. Китайские грамматики состояли всего из трех томов; японские и корейские грамматики содержали только по одному тому. Тагалог, что удивительно, состоял из пяти томов.
Но это не наша заслуга», — сказал Энтони. Вся эта работа по переводу была проделана испанцами; вот почему на титульных листах вы также увидите титры переводчиков с испанского на английский. И большая часть карибских и южно-азиатских грамматик — вот они — все еще в процессе работы. Эти языки не представляли интереса для Бабеля до заключения Парижского мира, который, конечно же, включил значительную часть территории в имперские владения Британии. Точно так же вы увидите, что большинство африканских грамматик переведены на английский с немецкого — именно немецкие миссионеры и филологи делают там больше всего работы; у нас уже много лет никто не занимался африканскими языками».
Робин не мог удержаться. Он с нетерпением потянулся за «Грамматикой восточных языков» и начал листать титульный материал. На титульном листе каждого тома очень аккуратным мелким почерком были написаны имена ученых, подготовивших первое издание каждой «Грамматики». Натаниэль Халхед написал «Бенгальскую грамматику», сэр Уильям Джонс — «Санскритскую грамматику». Робин заметил, что в этом была своя закономерность — все первоначальные авторы, как правило, были белыми британцами, а не носителями этих языков.
Только недавно мы много занимались восточными языками», — говорит Энтони. Некоторое время мы отставали от французов». Сэр Уильям Джонс добился некоторого прогресса, включив санскрит, арабский и персидский языки в списки курсов, когда был здесь стипендиатом — он основал «Персидскую грамматику» в 1771 году — но он был единственным, кто серьезно занимался этими языками до 1803 года».
«Что случилось потом?» — спросил Робин.
«Потом на факультет пришел Ричард Ловелл», — сказал Энтони. Я слышал, что он что-то вроде гения в дальневосточных языках. Он написал два тома одной только китайской грамматики».
Робин с почтением протянул руку и взял первый том «Китайской грамматики». Том казался необычайно тяжелым, каждая страница была исписана чернилами. На каждой странице он узнавал судорожный, аккуратный почерк профессора Ловелла. Книга охватывала поразительную широту исследований. Он отложил книгу, с тревогой осознав, что профессор Ловелл — иностранец — знает о его родном языке больше, чем он сам.
Почему они находятся в витринах?» — спросила Виктория. Кажется, их довольно сложно вынуть.
«Потому что это единственные издания в Оксфорде», — сказал Энтони. Есть резервные копии в Кембридже, Эдинбурге и Министерстве иностранных дел в Лондоне. Они обновляются ежегодно, чтобы учесть новые находки. Но это единственные существующие полные, авторитетные собрания знаний о каждом языке. Новые работы добавляются вручную, заметьте — слишком дорого обходится перепечатывать каждый раз, когда появляются новые дополнения, и, кроме того, наши печатные станки не могут справиться с таким количеством иностранных шрифтов.
«Значит, если пожар охватит Бабель, мы можем потерять целый год исследований?» — спросил Рами.
«Год? Лучше десятилетия. Но этого никогда не случится». Энтони постучал пальцем по столу, который, как заметил Робин, был инкрустирован десятками тонких серебряных стержней. Грамматика защищена лучше, чем «Принцесса Виктория». Эти книги невосприимчивы к пожарам, наводнениям и попыткам изъятия кем-либо, кто не внесен в реестр Института. Если кто-то попытается украсть или повредить одну из них, он будет поражен невидимой мощной силой, и потеряет всякое чувство собственного существования и цели до прибытия полиции».
Решетки могут это сделать? спросил Робин, встревоженный.
«Ну, что-то близкое», — сказал Энтони. Я просто предполагаю. Профессор Плейфейр занимается защитными решетками, и ему нравится быть загадочным в этом вопросе. Но да, безопасность этой башни поразит вас. Она выглядит как обычное оксфордское здание, но если кто-то попытается проникнуть внутрь, он окажется истекающим кровью на улице. Я видел, как это происходит».
«Это слишком большая защита для исследовательского здания», — сказал Робин. Его ладони внезапно стали липкими; он вытер их о халат.
«Ну, конечно,» сказал Энтони. В этих стенах больше серебра, чем в хранилищах Банка Англии».
«Правда?» спросила Летти.
