Меч Кайгена (ЛП) - Вонг М. Л.

— Спасибо, — она убрала оружие в ножны и сказала серьезнее. — Точно не хочешь, чтобы я сделала корку?

Робин пожал плечами.

— Рана в порядке.

— Наверное, — сказала Мисаки, — раз ты стоишь на краю смерти, — она подошла к нему и посмотрела на расстояние до земли. — Ты знаешь, что ты все-таки не птица? Если упадешь с такой высоты, разобьёшься и умрешь.

— Нет, — Робин закатил глаза, со слов капал сарказм в стиле Кариты, к которому Мисаки только привыкала. — Я этого не знал.

Кровь все еще была на бетоне далеко внизу от боя Мисаки со стражами Техки, но самих мужчин не было видно.

— Я буду в порядке, — добавил он. — Я должен был остаться. Убедиться, что они были в порядке.

— Кому до них есть дело? — нетерпеливо сказала Мисаки. — Они были ужасны.

— Они были просто наемниками Техки. Они даже ничего плохого не сделали, кроме работы не на того парня.

— Они направили мачете на Эллин, — возмутилась Мисаки, — на подростка.

— После встречи с тобой они не повторят эту ошибку. Ты понимаешь идею? Не разрушать людей этого города, а делать их лучше.

— Они и недели в этом городе не прожили. Они — чужаки.

— Как и ты, — сказал Робин. — И я был таким, когда прибыл сюда. Мы не можем бороться с преступностью, если не уважаем жизнь так же, как преступники, с которыми мы боремся.

— Не думаю, что убийство ужасного человека — неуважение жизни, — сказала Мисаки. — Многие коро сказали бы, что это долг, — было определено во всех культурах воинов — Кайген, Ямма, Сицве — что убийство из самозащиты или защиты невинных было благородным делом.

— Я — не многие коро, — сказал Робин, — и я не хочу спорить с тобой. Ты не обязана оправдываться. Я понимаю это. Просто… Я хочу, чтобы ты пообещала, что не будешь никого пытаться убить на этих миссиях, ладно?

Мисаки нахмурилась.

— Ты знаешь, кто я, да? Я — джиджака из необычной семьи, известной убийством людей мечами. Если ты не хотел смерти врагов, зачем брал меня в команду? Зачем… — Мисаки сделала паузу, гадая, стоит ли озвучивать вопрос, мучавший ее два месяца. — Зачем ты меня выбрал?

Мисаки больше времени, чем хотела признавать, размышляла над вопросом. Да, она уже дружила с Робином и Эллин, когда друзья-сироты решили, что им нужен третий коро в команде. Но у Робина было много друзей, они были куда сильнее Мисаки. Она не видела причины, по которой Робин и Эллин выбрали ее в свой тайный мир.

Робин долго не отвечал, она стала тревожиться, больше слов полилось из ее рта:

— Думаю, моя способность исцелять людей привлекала, раз ты любишь оставлять врагов живыми.

— Они — не мои враги, — сказал Робин. — И это не связано с твоими способностями.

— Тогда почему? — спросила Мисаки.

— Я выбрал тебя из-за этого… ты споришь со мной из-за такого. Ты видишь мир не так, как я, и это… — он отвел взгляд от ее любопытных глаз, не хотел смотреть ей в глаза. — Это важно для меня.

— Да? — Мисаки склонила голову. — А мне казалось, ты хотел бы работать с людьми, видящими мир как ты, — разве не этого все хотели? Общество единомышленников?

— Думаю, это было бы ошибкой, — сказал Робин. — Кто сказал бы мне тогда, что я вел себя глупо?

— Эллин, — сказала Мисаки. — Она любит говорить, что ты ошибаешься, и ее личность отличается от твоей.

— Да, но мы из одного места. Мы как брат с сестрой в этом. Мы о многом не думаем, что стоило бы рассмотреть. Мы не можем позволить себе такую слепоту.

— Вряд ли было бы сложно найти кого-то, готового задавать вопросы, — сказала Мисаки с изумлением.

— Да, но… не такого, как ты. Многие спорили бы со мной, чтобы ощущать себя лучше, умнее, благороднее. Ты так не делаешь. Ты хорошая.

Удивление заткнуло Мисаки. Это удивление быстро сменилось неприятным уколом стыда, и она вздохнула.

— Слушай… прости, что я атаковала Техку в спину, ладно? — буркнула она. — Ты прав. Это было не благородно, — ее отец стыдился бы. Нужно было смотреть воину в глаза, убивая его, все это знали.

— Мисаки, мне все равно, если ты нападаешь на людей сзади, сверху или из люка, — Робин снова ее удивил. — Уличные бои всегда грязные и полные обмана.

— Тогда, — сказала Мисаки, растерявшись, — в чем проблема?

Робин возмущенно вздохнул.

— Ты не могла бы бить по коленям?

— Спина — более крупная цель, — возразила она. — Ледяные копья трудно направлять на расстоянии. Я понимаю, что ты не хотел бы никого убивать, но если выбор между убийством опасного преступника и его побегом…

— Пусть убегает, — твердо сказал Робин.

— Так тебе нужно, чтобы все жили, но плевать, честный ли бой? — Мисаки растерялась.

— У меня всегда был детский взгляд на чистый бой, — Робин скрестил руки. — Для меня «чистый бой» — тот, от которого мир становится чище, а не кровавее.

Мисаки не хотела смеяться — Робин говорил честно — но она не сдержалась.

— Это не просто по-детски, идиот. Это безумие, — но это было так мило. В стиле Робина. — В этом даже нет смысла.

— О чем ты?

— А если ты отпустишь кого-то, и это будет не мрачный бандит, как Яотл Техка? А если это будет серийный убийца или безумец, решивший отомстить? А если люди будут в опасности из-за того, что они убежали?

— Тогда я приму ответственность за это, — решительно сказал Робин. — Я не буду пасть, пока их не поймают.

— И ты думаешь, что это сработает?

— Должно.

Мисаки мгновение разглядывала друга.

— Робин… Жар-птица… люди умирают, — сказала она. — Сколько я слышала об этом месте, люди тут все время умирают. Почему тебе так важны эти жизни?

— Потому что никто за ними не приглядывает.

— Ты не думал, что дело в том, что они того не стоят?

Робин резко повернулся к ней, темные глаза сверкнули.

— Посмотри вниз, — он указал на пятна крови на асфальте, где Мисаки одолела стражей Техки. — Ты знаешь, как эти люди ушли из переулка?

— Ты послал сигнал. Я знаю, что полиция не вызвала скорую, но решила, что кто-то это сделал, — хотя, если подумать, она не слышала сирен.

Робин покачал головой.

— Тут неподалеку вейсис адинов.

— Вейсис? — Мисаки слышала раньше каритианский термин, но не знала, что он означал.

— Нейтральная земля, — сказал Робин, — убежище, признанное всеми главными бандами. Ты не нападаешь на человека, укрывающегося в вейсисе, это против кодекса улиц.

— Я не знала, что тут есть кодекс чести, — признала Мисаки.

— Его не признает правительство. Все в этой части города были подавлены или брошены силами теонитов, на которые полагается остальной мир, но они не сдаются. Они создали тут свою жизнь и культуру. Не идеальные, но стоящие защиты, даже если правящие теониты, политики и полиция решили иначе.

— Если люди тут честно пытаются, то почему тут такой бардак? — спросила Мисаки. — Почему тут все еще есть бедные и необразованные?

— Почти половина Северного Конца населена коренными баксарианцами. Они хорошо жили, пока колонизаторы Яммы не явились и убили их треть, поработили еще треть и заставили последнюю треть заключить браки Фаллеи.

— Точно, — джасели в Ишихаме всегда рассказывал Мисаки, что жители Абирии и Кариты были благодарны бракам с сильными ямманками. Она быстро поняла по коренным баксарианцам в Карите, что это было далеко от правды. Похоже, не все в мире считали сильный род стоящим обмена на автономность.

— Адины тут без преимущества, — продолжил Робин. — Их привели сюда как рабов, чтобы создать фермы на землях, которые Ямма украла у коренных, но когда их эмансипировали, им не дали своих владений. Некоторые коренные баксарианцы могут хотя бы соперничать с келендугука физически, но у адинов нет даже этого. Просто судить, когда у тебя есть наследие, важное имя, поразительные силы от родителей, — голос Робина стал пылким. — Как просто, по-твоему, построить жизнь из ничего?