Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия - Тимур Зульфикаров

Но…

Но только бродит по заброшенным дорогам

Русский Бог

Бездонно одинок

Блаженно одинок словно в Конце Времен

Когда и Бог блаженно необъятно сиротливо одинок

Русь — Крест Христа

Русь — Гефсиманский сад

Русь — Голгофа

Русь — Плащаница, из Которой Бог восстал

Русь — Елеонская гора, где Бог воскресший с неба в пыль ступал и отворял Уста

Да!..

И только бродит по пустыне нашей русской

Русский полевой наш батюшка Сошественник Иисус Христос

Среди проселочных дорог

И песню древлерусскую забытую на арамейском языке улыбчиво поет поет поет

Поет Он Песнь о том

Как Русь безвинную распятую погубленную бездыханную

Он воскресит и оживит и вознесет

И на проселочных сиротских заброшенных дорогах

Вновь зашумит родной курчаво голубоглазый говорливый русский наш льняной

Агнец Дитя Народ

Христос Воскресе!..

И за Ним воскрес на воскресающих дорогах воскресающий Народ…

Зов трав

Когда долго бродишь в летних травах медоносных несметно благоуханных

Чуешь чуешь тайный земляной зов трав

И становишься блаженной травой

И плывешь растворяешься и уж уже не знаешь

Где трава духмяная от ветра еще боле гуще пьянящая

А где ты человече свято блуждающий во травах…

Иль трава в траве блуждает в травы претворяясь заживо

Кто знает…

Один Господь знает…

Да еще знает муравей блаженно бегущий по моей летучей осторожной пятке…

Поэт, бродящий в русском разнотравье

Соловьи и журавли — царственные мудрые птицы

Прилетают из заморских стран из райских садов

Чтобы породить птенцов в медовом русском разнотравье…

Они чуют знают что русский мед трав слаще и прекрасней тропических урожаев…

А русский необъятный человек агнец

Мечется по миру в поисках рая

Не зная что рай благоухает под ногами…

И что же соловьи и журавли мудрее человека?..

И вот поэт ушел бродил в русском июльском всемедовом разнотравье

И не вернулся не изшел из райского медотравья разнотравья

Тогда народ полевой деревенский мудрый сметливо сказал:

Поэт не помер…

Он ушел в русское разнотравье…

Он стал разнотравьем…

Он навек захмелел затерялся в медовых травах свято пианых…

И стал разнотравьем и соловьем и журавлем благоуханным…

И полетел в сад райский…

Так должен умирать усыпать улетать русский человек в медовом райском разнотравье…

В полях дикой луговой овсяницы

Я брожу в несметном диком поле луговой овсяницы блажен затерян невесом

А ветры наклоняют волнуют дикие овсы и травы ходят волнами шелестят кручинятся печалятся окрест меня

И сыплются летучими кочующими семенами

И завораживают и зовут лечь в них и упокоиться и стать травой навек

И вдруг я слышу птичий писк плеск во травах шелестящих шепчущих

Это птенец полевой овсянки верещит звенит стонет на дне качающихся трав трав трав

Он бежит мечется на дне бескрайних равнодушных стелющихся трав

Ах птенец птенец!..

Зябкий беззащитный пуховый колыбельный агнец мой…

Дитя птичье трепетное беззащитное безвинное мое…

А весь мир волнующихся трав против тебя алчет убить тебя

Ибо у трав нет живой души а у тебя есть живая птенцовая душа

И коршун парящий

И ворон люто глазастый

И мышкующая полевая лиса

И кошка охотница извилистая приблудная

И пес кочевой шелудивый

И косец с косой — все враги твои, все хотят смерти твоей

Ах птенец… жертва дневная и вечерняя и ночная…

И только мать-овсянка летит хлопотливо трепетливо над травами волнами И верещит и страждет над тобой

Ах птенец… родной… пернатый брат мой…

И только пернатая мать-овсянка птичка полевая беззащитная одна заступница твоя одна защитница твоя…

Летит верещит над травами хлопочет бьется вьется заботится о тебе

В океане диких трав…

Да что может она одна против коршуна ворона лисы кошки собаки косца?

Да…

Одна заступница она у безвинного птенца

Но!..

Но Господь глядит с небес и знает и защищает…

Вот так и человек хрупок одинок в мире сем земном

Как в океане трав затерянный птенец овсянки полевой

Ах птенец кричащий в луговой ветреной несметной овсянице…

Ах человече бредущий хрупко кротко в этом мире несказанном нечаянном…

И только матушка родная извечно склоняется над тобой…

И Вечный Господь!..

Любовь

Дождь уже иссяк утих но капли еще падают с деревьев

Любовь уже ушла а мы все еще рыдаем…

Фацелии

Березовые рощи рощи

Березовые облака

Березовые реки

Березовые бабочки

Березовые человеки

О лето…

Окрест сияет стоит течет русское наше курчавое ягнячье быстротечное

Первозданное первозванное первородное перволепетное

И уже неслышно вкрадчиво уходящее ночами перволето лето лето

О лето…

Господь а я брожу в поле духоносных медоносных фацелий фацелий голубоглазых светлонебесных фацелий

Где роятся где светло неистово медоносно ходят летят гудят вьются длятся вкушают меды

А пчелы а белы бабочки а синь бабочки и осы пьяные от меда и муравьи опьяненные

И жуки медвяные и оводы блаженные и шмели и отуманенные от меда шепчущие словно влюбленные человеки шершни

И даже полевые птицы залетая упадая в фацелии

Пьянеют и летают низко одурманенные опьяненные блаженные

О лето… о блаженное… о медовое… о ленное…

Лето — лебедь… осень — журавель… зима — ворон… весна — соловей…

О лето — лебедь…

О пресветлое лето лето лето когда хочется упасть навеки на колени в меды трав прилипчиво склоненных

И поле фацелий поет поет гудит аки миллионы апрельских текучих капелей

О Господь и я свято пиан блажен брожу среди медововеющих несметномедовых фацелий фацелий

Ах Господь а ведь скоро исход скоро смерть моя

А тут кишащее медами и ворожащее пчелами поле поле медовых фацелий

Ах Господь и что же ты оставишь на земле безымянного муравья и шмеля и медовую фацелию и синь бабочку однодневку

А меня навек восхитишь в Царствие Небесное

А кто же кто возлюбит это поле слипшихся от текучих медов фацелий

Кто ж воспоет этих быстротечных пчел шмелей муравьев синь белых бабочек блаженных

Да птиц низко летящих опьяненных с крыльями от меда липких отягченных

Кто шепнет что белая бабочка порхающая —

Се летающая полевая ромашка

Отче но смиряюсь в поле роящемся небесноголубых фацелий

Утопая растворяясь в меды в муравьи в шмели в пчелы в жуки в птицы в фацельи претворяясь…

О лето растворенья упоенья возвращенья…

К колыбели

К доколыбели

В старинном яснополянском яблоневом саду

Говорят полевые деревенские старики, что яснополянский яблоневый сад

Древний древний необъятно древний

Говорят ветхие старцы, что на месте нынешнего сада

Ране стоял колыхался несметно плодился сад древлий древлий

Говорят издревле издалече святые седые старики деревенские

Что в этом саду седом седом древлем древлем

Когда-то в неизбывные незапамятные неупиваемые несказанные времена

Переночевал, провел ночь отдохновенья, ночь сна

Сам Спаситель Иисус Христос Небесный

Только никто не знает — это было до Голгофы или после Нея

Никто не знает — еще Живой Он был? Не тронутый Крестом и Гвоздием?

Или уже Задетый Забитый Утесненный?

На Крест Возложенный? Вознесенный?..

Никто не знает — еще Живой Он был? или уже Воскресший?

Никто не знает — спал ли Он в саду яснополянском —

До Смерти или после Смерти?

И были ли на палых яблоках Следы Зерна Капли Святой Крови

Или не были…

Кто знает?..

Старый сторож Николай Иван знал, Но много пил яблочного самогона

И умер и Тайну с собой взял…

Здесь в саду Спас спал до Смерти

Или после Смерти

Но яблони доселе передают друг другу и помнят и знают Его шепот

Его язык то ль древлерусский

То ли древлеарамейский…

Но яблони яснополянские знают и ночами затаенно сокровенно

О Вечном Госте шепчутся ликуют лепечут

Он спал здесь после земной смерти после тленной смерти — уже Вечный

А если Вечный спал в саду — то сад стал вечный вечный

И потому яснополянский яблоневый сад

Стал Первым Первозванным Православным Садом Апостолом древесным