Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский

– Ну и что? Вот я когда в огороде работаю, всегда одним глазом по сторонам посматриваю, что вокруг делается. Так и ты…

– Понятно, Мария, спасибо за совет! Что-нибудь случилось?

– Да, батюшка, дела наши неважные… Илья слег! Фельдшер осмотрел его, ничем помочь не смог… Может, вы чем поможете?

– Давайте Илью Григорьевича сегодня пособоруем, а утром причастим!

Сердце мое сжалось от тревоги и жалости к моему другу.

Я собрал все необходимое для елеосвящения и пришел к соседям. Илья сильно осунулся и стонал.

– Батюшка, кажется, почки схватило… – пожаловался он. – И жизнь не в сладость, и смерть не в радость. Все одно помирать!

После чтения молитв, Евангелия и помазания священным маслом боли утихли, и он заснул. С Марией мы договорились, что я приду утром, чтобы пораньше причастить Илью. Наутро я застал в доме встревоженных сыновей. Они вызвали вертолет и собирались отправить отца в сухумскую больницу. Мне еле удалось успеть причастить бедного старика, как загрохотал вертолет, который сел рядом с домом. Илья кричал сыновьям, чтобы его оставили спокойно умирать дома, но они уложили его на одеяло и бегом унесли в салон вертолета. Шум винтов заглушил рыдания Марии. Оставалось только ждать по рации на Псху известий из Сухуми.

Через четыре дня, с большим опозданием, сообщили, что Илья умер в больнице сразу, как только его привезли. Родственники стали готовиться к похоронам и попросили меня отслужить чин погребения над усопшим. Сестра Ильи Григорьевича заведовала сельским магазином и похороны сделала торжественными. На отпевание собралось все село. В углу комнаты, где стоял гроб, верующие попеременно читали Псалтирь. Илья лежал какой-то непохожий на себя, весь скорбный и со страдальческим выражением лица. По мере того как шла служба и продолжалось пение, лицо покойного стало принимать умиротворенное выражение и на нем разгладились страдальческие складки. Такое же тихое умиротворение стало проникать в сердца всех присутствующих.

Когда покойного несли на кладбище, за гробом шла огромная толпа народа. Скорби не было, на душе разливалась какая-то удивительная светлая печаль. Верующие подходили ко мне и спрашивали:

– Батюшка, что это за похороны такие? На душе словно праздник какой…

– Сам не знаю, мои дорогие, – отвечал я. – Впервые присутствую на таких похоронах!

К вечеру я один возвращался на Решевей. На сердце было мирно и светло. Тогда мне стало понятно, что такое «светлая печаль», о которой я читал в книгах. Радостное, праздничное чувство сопровождало меня весь путь. Слова панихиды звучали в душе, не причиняя скорби: «В путь узкий ходшии прискорбный, вси в житии крест, яко ярем, вземшии, и Мне последовавши верою, приидите, насладитеся, ихже уготовах вам почестей и венцов небесных…»

Кроме этого, удивительно было то, что при литургическом поминовении новопреставленного раба Божия Илии он три раза являлся мне во сне, всякий раз находясь в новом месте и прося молитв. В третий раз он поблагодарил меня, показал мне светлый дом и произнес: «Теперь я буду здесь жить! Прощай!» Снам нельзя придавать особого значения. Но меня удивляло то, что наши диалоги не являлись сонной фантазией – настолько они были логичны. Больше всего изумляла таинственная литургическая связь с миром усопших.

Люди на Псху незаметно менялись. Вслед за женщинами и детьми, на праздничных службах появились мужчины. Часто их сопровождали взрослые сыновья. Никакой платы за молебны я не брал и даже отказывался от всех сыров и продуктов, которыми жители села всегда нагружали мой рюкзак.

– Теперь у меня есть огород и все, что нужно для жизни. Спасибо всем, кто нам помог в первое время! – объявил я собравшимся на одной из воскресных служб – Лучше, если можно, сушите мне сухари. Их я приму с радостью!

Народ откликнулся с большим воодушевлением, и к концу лета у меня набрался большой запас сухарей на зиму.

Мария, оставшись одна, сильно скорбела о почившем муже. Со слезами она поведала мне, что Илья, придя с нарзана, сказал ей:

– Жена, если я умру, то сразу после меня много народа пойдет за мной…

– Не знаю, что и думать теперь, батюшка! Что он имел в виду? – причитала убитая горем старушка.

Но дальнейшие события не заставили себя ждать. На лошади прискакал сын Василия Николаевича:

– Беда, батюшка! Пойдемте на Псху, сразу двое у нас умерли: председатель сельсовета и его зять!

Трагедия, разразившаяся в селе, потрясла всех своей нелепостью. Двое мужчин повздорили между собой. Председатель сельсовета, человек с горячим грузинским характером, вспылив, выхватил нож и ударил им своего обидчика. Тот скончался на месте, не приходя в себя. Убедившись в том, что он убил своего родственника, председатель ушел в лес и застрелился. Его пистолет валялся рядом. Вдова застрелившегося утверждала, что ее мужа