Забытая башня - Веда Талагаева

Элиа плохо помнил, как он и его друзья спускались со склона, как сошли в Спрятанную долину и оказались у стен Парладора. Соприкосновение с темным колдовством истощило его силы до предела. Когда ворота белого эльфийского города отворились перед путниками, Элиа потерял сознание. А когда он очнулся, было утро, начало девятого часа. Робкое солнце проглядывало сквозь прозрачные занавеси на окнах его комнаты, голубые сосны в горах были покрыты бахромой инея, в лощинах между хребтами еще не улеглась дымка зимнего тумана. Эльфийская дева в серебряном одеянии принесла Элиа завтрак на плетеном подносе с ручками: чашку душистого овощного бульона, еще теплый, только вынутый из печи хлеб с маслом и сыром и укрепляющий настой в узком кубке. С ней пришел Ронф. Он выглядел подавленным. Мало того, что само присутствие эльфов угнетало гоблина, так эти немыслимые создания вдобавок заставили его умыться, постричь ногти и надеть чистое платье.

— Видал безобразие? — Ронф подергал себя за одежду на груди, — В жизни не надевал такого уродства!

На нем был черный с серебром кафтан из превосходного бархата, служивший когда-то эльфийскому ребенку и бережно сохраненный в княжеских сундуках.

— Тебе идет, — ответил Элиа.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! — возмутился Ронф, — Ты вообще как? Рыжая просила узнать о твоем самочувствии. Эти долговязые любители разрядиться в пух и прах затеяли какую-то церемонию в честь праздника. Говорят, будет сама бабуля. Они очень хотят, чтобы ты пришел, но если ты еще нездоров…

— В честь праздника? — перебил Элиа с недоумением.

— Ну, да, — кивнул гоблин, — Вчера был Последний день в году. Ты не знал?

— Конечно, нет, — Элиа сел на кровати, — Сколько же я проспал?

— Два дня, — ухмыльнулся гоблин, — Все уж боялись, что ты вырубился всерьез и надолго. Так ты плохо себя чувствуешь? Сказать Тарилор, что ты не встанешь?

— Нет, я приду, — возразил Элиа и потянулся к кубку с настоем, от которого успокаивающе пахло травами, — Тем более, ты говоришь, что Генимар там будет.

— Ага, — кивнул гоблин, — Она хотела всех нас видеть. Страсть до чего боюсь этой эльфийской ведьмы. Вдруг еще заколдует меня.

Элиа улыбнулся. Темно-зеленая теплая жидкость была кисло-сладкой на вкус и оставляла приятный холодок во рту. С каждым глотком она будто прибавляла жизненных сил.

— Брось ты, — сказал Элиа гоблину, — Все так говорят, пока не увидят ее.

Элиа присоединился к своим друзьям в зимнем саду князя Дарфиона на верхней площадке одной из башен. Летом этот сад произрастал под открытым небом, зимой над ним была поднята стеклянная крыша. Это место было уже знакомо Элиа по первому приезду в Парладор. Поднявшись в зимний сад, гости Спрятанной долины увидели, что их ожидают сам князь Дарфион, его дочери Нарилен и Ийнариэль, а также Тарилор, ее родители и сама Генимар. Все эльфы были одеты вопреки обыкновению в яркие голубые и розовые одежды, богато расшитые серебром и золотом. Хозяева Спрятанной долины приветливо улыбались всем пришельцам без исключения и встретили их появление низким поклоном.

— Для нас эльфов важнее начало, а не конец, — промолвил владыка Дарфион, когда гости и хозяева остановились в центре башенной площадки друг против друга, — Поэтому мы привыкли праздновать, не последний день старого года, а первый день нового. Сегодняшний праздник мы просим вас провести вместе с нами. У вас принято дарить подарки в такой день. Генимар приготовила для каждого из вас особый дар. Мы оставляем вас с ней.

Эльфы поклонились и ушли. Только Тарилор осталась, потому что Генимар задержала ее, коснувшись рукой плеча. Провидица обвела собравшихся взглядом глубоких темных глаз, в которых как всегда скрывалась улыбка.

— Мой дар действительно особый, — молвила она, прикоснувшись к мыслям каждого, — Возможно, он удивит кого-то из вас, но это именно то, что я хотела бы вам подарить. То, что могу вам дать от всего сердца.

Она указала на узкие плетеные кушетки, поставленные среди растений сада, и жестом попросила Элиа и его друзей сесть. Стоило им занять предложенные места, по едва заметному знаку Генимар в зимний сад вошли эльфийки, одетые также нарядно и ярко, и внесли маленькие глиняные чаши с дымящимся напитком.

— Это напиток новогоднего сна, — с улыбкой проговорила Генимар, не разжимая губ, — Испив из чаши, вы погрузитесь в сновидение, в котором увидите что-то важное и дорогое для вас. Я не знаю, что вам откроет сон. Это может быть пророчество будущего или дорогое воспоминание из прошлого. Предостережение для вас или ваша мечта. Сон сам выберет, куда перенести каждого из вас. Но он не будет пустым и не пройдет даром. Таков подарок эльфов на Первый день в году. Примите же его, прошу.

Она опять подала знак, и эльфийские девушки подали гостям чаши с сонным зельем. Один за другим друзья Элиа осторожно отпивали из чаши прозрачный, теплый напиток и с недоумением оглядывались вокруг, пытаясь понять, что изменилось.

— Боязно как-то, — пробормотал Ронф, обнюхивая содержимое чаши, — От этих эльфов всего можно ожидать.

Он опасливо лизнул зыбкую поверхность жидкости, и вдруг оказался глубоко под землей, в огромной пещере, пронизанной неведомо откуда идущим светом. Желтые лучи играли на поверхности стен, на острых гранях спускающихся с потолка и поднимающихся от пола сталактитов и сталагмитов. Лучи струились, рассеивая полумрак, и скрещивались в центре перед мозаичным панно на дальней стене пещеры. Оно изображало семерых богато одетых мужей, собравшихся в горном подземелье перед обломком большого серого камня, словно служившего постаментом. На этом постаменте находился предмет, переливавшийся всеми цветами радуги, похожий на кусок горного хрусталя. То был кристалл неправильной формы, на него были направлены взгляды всех собравшихся. Ронф понял, что перед ним изображение Старых волшебников, в давние времена сотворивших Кристалл Знания. Он сделал шаг вперед, чтобы рассмотреть мозаику получше. Свод пещеры на мгновение окутался дымкой, и изображение вдруг стало живым. Молодой гоблин едва сдержал крик, когда чародеи вдруг появились прямо перед ним, а в центре пещеры замерцал в лучах неведомо откуда идущего света синий кристалл…

Нок не сдержал ехидной усмешки, увидев, как гоблин, едва лизнув содержимое чашки, ткнулся носом в пологую спинку кушетки и закрыл глаза. Чаша с напитком новогоднего сна так и осталась у него в ладонях. "Хиловаты эти остроухие уродцы", — злорадно подумал гном, прихлебывая из своей чаши, и в свою очередь уронил голову на спинку кушетки, сплетенную из ивового прута. Вокруг него все заволокло дымкой, пронизанной зыбким светом. Видения, замелькавшие перед глазами Нока, были бессвязны и обрывочны. Сначала он увидел склонившуюся над ним принцессу Юрлин. Она смотрела на него и плакала. Не успел гном удивиться и встревожиться, как обнаружил себя в кабинете Себастьяна, владельца издательства "Веселый гном", сидящего на собственном кресле Себастьяна, за его собственным столом. Кресло было до того высоким, что ноги в нем не доставали до пола. Нок приподнялся и встал на сиденье во весь рост. Выпрямившись, он вдруг увидел прямо перед собой силуэт острой, как игла, черной башни. Ее тень накрыла гнома с головой…