Забытая башня - Веда Талагаева

— Я остаюсь, — сказал он.

— Значит, надумал согласиться? — кивнул гроссмейстер.

Роальд пожал плечами. В этом движении угадывалось некоторое смущение.

— Я должен был знать, надумает ли согласиться одна особа, — сказал он, — Ночью, после того, как мы расстались к королем, я переговорил с ней.

— Набрался смелости сделать даме предложение руки и сердца? — Вернигор улыбнулся, — Я в тебе не сомневался.

— Я знал, что ты в меня веришь, — ухмыльнулся и бывший наместник Южной Аладании, — Итак, все решено. Осталось лишь испросить твоего позволения. Ты должен отпустить меня из плена. Назначь выкуп.

Вернигор покачал головой.

— Ты никогда пленником не был, — сказал он, — Но если ты непременно жаждешь заплатить выкуп, то я назначу страшную цену. Один дружеский подзатыльник — вот цена твоей свободы.

Гроссмейстер легонько шлепнул Роальда по кудрявой макушке, и они оба рассмеялись.

— Вот стану королевским зятем и припомню, — улыбаясь, пригрозил Роальд и крепко пожал Вернигору руку, — Спасибо тебе за все. У тебя в плену мне очень понравилось.

— Возвращайся, когда захочешь, — улыбнулся Вернигор, — А пока позволь мне оставить при тебе своего второго ученика Ведиена. Он слишком прыток, а мне предстоят дела, которые я бы хотел обдумать спокойно, без его вмешательства.

— Думаешь, будет слишком жестоко разлучать его так сразу с принцессой? — понимающе кивнул Роальд.

— Для принцессы это было бы уроком, — сурово нахмурился Вернигор, — Как для любой легкомысленной девчонки. Так я оставлю парня?

— Я присмотрю за ним, — кивнул Роальд.

— Когда будете возвращаться с королем в Алзарин, пусть он останется на постоялом дворе возле Перепутья, — сказал Вернигор, — Туда я приеду за ним на обратном пути. Ну, прощай и будь счастлив.

— С ним ты не простишься? — удивился Роальд.

Вернигор покачал головой.

— Я нарочно услал его к замковому оружейнику с поручением. Когда он вернется, мы уже будем в пути. Так будет лучше. А то еще сбежит или выкинет другой фокус.

— Ну, как знаешь, — согласился Роальд.

Отблагодарив короля Налдара за защиту и гостеприимство, путники покинули Манифар. Теперь их путь снова лежал в сторону Лазурных гор, к Спрятанной долине.

СВИДАНИЕ ВО СНЕ

Тусклый утренний свет казался лишь прощальными бликами луны, едва отражавшимися в ледяной глади замерзшего озера. Как и ночное светило, солнце не хотело выглядывать из-за свинцовых туч, чтобы посмотреть на угрюмый дикий край, раскинувшийся далеко на западе, в самом сердце Занбаргардских гор. Стены башни, воздвигнутой над озером, не отражали света. Они были угольно-черными даже в нарождающихся лучах зари. Безрадостный рассвет Занбаргарда застал владыку Эверонта спящим в кресле напротив погасшего камина. Он пробудился оттого, что почувствовал поблизости чье-то присутствие. Бессонная ночь, полная волнений, и недавнее явление зловещей тени истощили силы короля темных эльфов. Эверонт нехотя, с усилием приоткрыл один глаз и увидел, что в зале находится Зиирх. Оборотень сидел спиной к нему на голом полу, скрестив ноги, и смотрел за тем, что показывало зеркало Алаоры. С его поверхности лились потоки яркого солнечного света, и Эверонт прикрыл глаза рукой.

— Ты что с ума сошел? Убери это!

— Все же они едут к Генимар, — не отрывая взгляда от зеркала, проговорил Зиирх.

— Проклятье! — сон мигом отлетел прочь, Эверонт вскочил на ноги, — Им надо помешать сию минуту!

— Они уже на перевале Зимняя тропа. Недалеко осталось до границ владений Парладора. Скоро их укроет эльфийская магия, — отозвался оборотень.

Превозмогая резь в глазах, Эверонт заставил себя взглянуть в зеркало. Утреннее солнце щедро заливало снежные склоны гор, одетые лесами из посеребренных инеем голубых сосен. По тропе между двух вершин цепочкой продвигался отряд путешественников. Путники шли пешком, оставив лошадей и багаж у подножия гор на постоялом дворе. Исключение составляла лишь рыжая эльфийка, которая вела с собой единорога синей масти. Четверо из участников отряда подталкивали вперед повозку на полозьях. Из-за нее отряд продвигался медленно, но рубеж, за которым начинались места, защищенные волшебством эльфов, неумолимо приближался.

— Немедленно пошли за Олдрид, — распорядился Эверонт, — Пусть она наколдует бурю. Мне нужна настоящая снежная метель, которая завалит все проходы в горах, сметет их в ближайшую пропасть.

Зиирх поднялся на ноги.

— А как же "Мудрость гоблинов"? — спросил оборотень, устремляясь к дверям, — Книга ведь нужна тебе.

— Мои шпионы в Армаисе потом разыщут и заберут ее, — спокойно возразил Эверонт, не отрывая взгляда от зеркала, — Поспеши, Зиирх.

Оборотень выбежал за дверь. Несколько мгновений спустя в зал вошла эльфийская дева в струящейся накидке из черного бархата. Она была высокой и худой, у нее были необычные для темных эльфов серебристо-светлые волосы. Они свободно спадали вдоль лица на плечи и спину и придавали бледной эльфийке вид призрака. За ее спиной в дверях опять возник Зиирх и уставился в зеркало.

— Наконец-то, — одобрительно взглянув на пришедшую на его зов колдунью, молвил владыка Эверонт, — Олдрид последний ребенок, родившийся у нашего народа еще в Гланарионе, Зиирх. Ей было сорок лет, когда мы ушли на запад, и она еще помнит Солнечный лес.

Олдрид поклонилась королю темных эльфов и устремила взгляд на волшебное зеркало. Ее большие глаза были столь же пустыми и бесцветными, как и глаза Эверонта.

— И она единственная из магов, кто сохранил разум, борясь с волшебством Нумара, верно? — добавил Зиирх.

— Она очень сильна, — кивнул Эверонт и знаком велел оборотню молчать.

Темная эльфийская ведьма остановилась в центре зала прямо против зеркала Алаоры. Несколько мгновений она безотрывно глядела на заснеженные склоны Лазурных гор. Потом закрыла глаза и запела, почти не разжимая губ. Под сводами высокого потолка эхо разнесло нежный чистый голос, сплетавший в неведомые узоры слова на труднопроизносимом древнем языке. Голос был легок, как порхание бабочки, но песня, была тяжела, точно гул бушующего пламени. У Зиирха и владыки Эверонта начала кружиться голова.

Тропа была широка, но в горах недавно отшумел зимний буран, и снег не был как следует утоптан. Ноги утопали в сугробах почти до колена. Полозья повозки, в которой спал зачарованным сном Восточный Колдун, то и дело застревали. Путники продвигались вперед медленно, с усилиями. Только Тарилор и ее синий единорог будто плыли над поверхностью снега, почти не задевая его и не погружаясь в сугробы. Эзельгер плелся позади, понурив голову, и почти не замечал происходящего вокруг. Каждый раз, как он спотыкался в снегу, Тарилор бросала на него обеспокоенные взгляды, но и это не выводило белокурого эльфа из задумчивости.