Человек в Высоком замке - Филип Дик

– Фрейгерр.

Пока Рейс читал, в кабинет вновь вошел секретарь.

– Я занят, – бросил Рейс, – пытаюсь прочесть эту книгу, черт бы ее побрал!

Но злиться было бессмысленно, он это знал.

– Снова шифровка, – сообщил Пфердхоф. – Только что приняли. Она касается политической ситуации.

– А подробнее? – Рейс потер лоб.

– По радио неожиданно выступил доктор Геббельс. С очень важной речью. – Секретарь был порядком взволнован. – Нам предлагается опубликовать ее текст в здешней прессе.

– Да–да, – сказал Рейс.

Как только секретарь затворил за собой дверь, Рейс снова раскрыл книгу. «Опять, наплевав на мои инструкции, сует нос куда не следует», – подумал он о Пфердхофе и перевернул несколько страниц.

«…тишине взирал на покрытый знаменем гроб. „Вот он лежит передо мной, но на самом деле он ушел, ушел навсегда. И никакая в мире сила не вернет его нам. Человека – или все–таки übermensch[42]“, в которого Карл слепо верил и которого боготворил даже на краю могилы.»

Адольф Гитлер почил навеки, но Карл цеплялся за жизнь.

«Ты не пойдешь за ним следом, – шептал Карлу внутренний голос. – Ты будешь жить. И восстанавливать разрушенное. Мы все будем строить. Мы должны».

К чему же привело его коварство вождя?! И теперь, когда дописана наконец невероятная летопись Рейха, остается спросить: как этому человеку удалось пройти путь из провинциального австрийского городка через тлетворную нищету в Вене, через борьбу в Партай – к посту канцлера, к тому краткому мигу, когда он считал себя чуть ли не властелином мира?

Карл знал: благодаря лжи. Адольф Гитлер лгал. Лгал всегда. Вел народ за собой, загипнотизировав пустыми речами.

«Мы раскрыли твой обман, Адольф Гитлер. И наконец узнали, кто ты на самом деле, что такое нацистская партия и для чего тебе потребовалась жуткая эпоха убийств и маниакальных фантазий. Мы поняли». Карл повернулся и пошел прочь от безмолвствующего гроба…

Закрыв книгу, Рейс некоторое время сидел неподвижно. «Надо бы хорошенько нажать на япошек, чтобы запретили чертову книжонку. С их стороны это просто свинство, они без труда могут арестовать писаку, как там его… Абендсена, что ли? Власти у них на Среднем Западе хоть отбавляй».

Неожиданно Рейс расстроился. Его огорчила смерть Адольфа Гитлера, гибель Партай и самой Германии в книге Абендсена. Но не только это. В романе звучал истинный пафос, утраченный в мире, которым правила Германия. «Как ему это удалось? Неужели дело только в таланте?»

В арсенале этих беллетристов миллион всяких приемчиков. Взять того же доктора Геббельса – начал свою карьеру с художественной литературы, обращался к самым потаенным страстишкам, гнездящимся в любом человеке, какой бы пост он ни занимал. Да, писатель должен разбираться в людях. Знать всю их никчемность, трусость, похотливость и продажность. Стоит только писателю ударить в барабан, а уж отклик будет. Ему останется лишь похихикать над произведенным эффектом.

«Нет, вы только поглядите, как он играет на моих чувствах! – возмутился Рейс. – Именно на чувствах, а не на рассудке. И уж, конечно, не за так. Свои денежки он наверняка огреб, Hundsfott.[43] Эти подонки о чем угодно напишут, лишь бы платили. Наворотят гору дерьма – публика сожрет, не поморщится. Ну–ка, где ее тиснули? – Рейс перевернул книгу. – Омаха, Небраска. Последний оплот издательской плутократии США, некогда процветавшей в Нью–Йорке на золото жидов и коммунистов…»

Может, и этот Абендсен – жид?

Они еще не все передохли, еще пытаются нас отравить. Judisches buch![44]

Он яростно захлопнул книгу.

Наверняка его фамилия – Абендштейн. Как пить дать, за ним охотится СД.

Надо обязательно послать кого–нибудь в ШСГ с визитом к герру Абендштейну. Не исключено, Кройц фон Меере уже получил на этот счет инструкции. А может, и нет – в Берлине сейчас кавардак… Кому есть дело до какого–то еврея? А зря.

Эта книга очень опасна. И если одним прекрасным утром мистера Абендштейна найдут подвешенным к потолку, то на тех, кто проникся его идеями, это подействует отрезвляюще. За нами останется последнее слово. Постскриптум, так сказать.

Само собой, для такой акции нужен белый человек. Интересно, что сейчас поделывает Скорцени? – Рейс перечитал текст на обороте обложки. – Боится жидюга – забаррикадировался в своем Высоком Замке. Черта с два, мы тоже не вчера родились. Когда–нибудь выковырнем тебя оттуда.

Может, конечно, это глупо. В конце концов книга издана и разошлась. Да и территория подконтрольна японцам, случись что, желтопузые такой хай поднимут…

Но дельце можно обтяпать так, что комар носа не подточит. Нужен толковый парень…

Фрайгерр Гуго Рейс сделал пометку в записной книжке: «Обсудить этот вопрос с группенфюрером СС Отто Скорцени, а еще лучше – с Отто Олендорфом из Reichssicher heits hauptamt.[45] Кажется, это он возглавляет Einsatzgruppe D[46] в третьем Amt[47]».

И тут его вдруг замутило от бешенства. «Неужели это будет продолжаться вечно? – подумал он. – Сколько лет прошло с войны; казалось, самое главное сделано. И вот теперь – фиаско в Африке и полоумный Зейсс–Инкварт, осуществляющий идиотские замыслы Розенберга. Герр Хоуп прав, издеваясь над нашей марсианской эпопеей. Надо же было придумать – Марс заселен евреями! А ведь мы их наверняка там встретим. Именно двухголовых и в фут ростом. Впрочем, мне на это наплевать, – решил Рейс. – Своих дел по горло. На авантюры вроде посылки айнзатцкоманды за Абендсеном просто нет времени. Хватит с меня возни с немецкими моряками и шифрованными радиограммами, пускай Абендсена ловят ищейки из СД. Им за это деньги платят. А если бы я и провернул это дельце, то еще неизвестно, где бы очутился, – может, в следственном изоляторе генерал–губернатора США или сразу в камере с „Циклоном Б“».

Он тщательно стер карандашную запись, а потом и вовсе вырвал листок и сжег его в глиняной пепельнице.

В дверь постучали, вошел секретарь с пачкой бумаг.

– Речь доктора Геббельса. Полная. – Пфердхоф положил бумаги на стол. – Очень рекомендую ознакомиться. Отличная речь, одна из лучших.

Закурив «Саймон Арц», Рейс углубился в речь доктора Геббельса.

Глава 9

Спустя две недели почти непрерывной работы компания «Эдфрэнк» уже располагала первой партией товара. Украшения были разложены на двух лотках из фанеры, обтянутой черным бархатом. Эд Маккарти и Фрэнк Фринк обзавелись даже визитными карточками, вырезав клише своих фамилий на стирательных резинках, а рамки оттиснув с помощью детского ротапринта. Получилось очень красиво – красные фамилии в узорных рамках на плотной разноцветной бумаге для рождественских открыток.

За что бы ни брались Эд и Фрэнк, все удавалось на славу. Никакой кустарщины – украшения, визитка и лотки говорили о высоком мастерстве изготовителей. «Да и как иначе? – думал Фрэнк. – Ювелирное дело – сложная штука, но мы же профессионалы, всю жизнь не вылезали из цеха».

Он еще раз глянул на украшения: браслеты из меди, бронзы и латуни, даже из вороненой стали; кулоны, по большей части медные с серебряным узором; серьги из серебра; серебряные и медные броши. Серебро влетело им в копеечку, даже серебряный припой увеличивал себестоимость изделий. Да и несколько полудрагоценных камней, вправленных в броши, стоили недешево. Зато как красиво смотрелись жемчуг, шпинель, яшма и осколки дымчатого опала! А если дела пойдут неплохо, Эд и Фрэнк раскошелятся на золото и пяти–шестиграновые бриллианты.

Да, на золоте можно делать большие деньги. Эд и Фрэнк уже прикидывали, где бы подешевле купить золотой лом и штампованные довоенные безделушки, не имеющие художественной ценности, – это куда дешевле, чем новое золото. Все–таки без солидного капитала к благородным металлам не подступишься. С другой стороны, продать красивую, умело сработанную золотую брошь выгоднее, чем сорок медных. За нее можно заломить большую цену… «Если вообще кто–то захочет покупать наши украшения», – скептически подумал Фрэнк.

Они еще не пытались торговать, зато разделались с основными техническими проблемами: установили на верстаке моторы, вал с дисками для черновой шлифовки и полировки. Они располагали полным комплектом инструментов и материалов, от напильников и грубых наждачных кругов до основ из хлопка, льна, кожи и замши, которые можно было покрыть разными абразивами, от корунда и пемзы до самых мягких. И главное, у них были ацетиленовый сварочный аппарат, с баллонами, манометром, шлангами и масками, и превосходные ювелирные инструменты из Германии и Франции: микрометры, алмазные сверла, пилки, клещи, пинцеты, тиски, ножницы, молоточки.

Был запас сырья и фурнитуры: разнокалиберные стержни припоя, фольга, заколки для брошей, застежки для сережек. На банковском счету компании «Эдфрэнк» осталось всего двести пятьдесят долларов, зато производство было полностью организовано. Требовалось наладить сбыт.