Человек в Высоком замке - Филип Дик

Роберт Чилдэн поклонился.

В его душе воцарился покой. Говоря языком «Ицзина», этот подарок – малая жертва. Он все делает правильно. Неловкость и волнение окончательно покинули его.

От Рэя Калвина он получил возмещение за поддельный кольт, а также письменное заверение в том, что подобное не повторится. И все же в сердце оставалась тревога. Только здесь, в этой умиротворяющей атмосфере, он избавился от ощущения, что жизнь идет наперекосяк.

Ваби окружало его, пронизывало гармонией и покоем. «Покой – вот в чем дело, – решил он. – Стабильность и равновесие. Они близки к Дао, эти молодые японцы. Вот почему они понравились мне с первого взгляда. Я почувствовал в них Дао – уловил его отблеск. Интересно, – подумал Чилдэн, – каково это, знать, что такое Дао? Дао есть то, что рождает свет и тьму . Две непрерывно борющиеся и возрождающиеся силы. Вот что удерживает мир от старения и распада. Вселенная никогда не исчезнет, ибо в то мгновение, когда тьма, кажется, готова овладеть всем, в самых мрачных ее глубинах появляются ростки света. Таков Путь. Семена падают в землю и там, скрытые от глаз, обретают жизнь».

– Холодные закуски, – прервала его раздумья Бетти.

Опустившись на колени, она протянула ему поднос с маленькими бутербродами и другими яствами. Чилдэн с благодарностью взглянул на хозяев.

– Вы в курсе международных событий? – спросил Пол, потягивая виски. – Возвращаясь сегодня домой, я слушал прямую трансляцию из Мюнхена, с национальных похорон. Чем–то они напоминают карнавал. Пятидесятитысячная толпа, флаги и прочее. Снова и снова звучит «Ich hatte einen Kamerad».[37] Верноподданным разрешено проститься с прахом вождя.

– Да, все это очень печально, – тяжело вздохнул Роберт Чилдэн. – Сколько неожиданного случилось за неделю…

– В сегодняшнем выпуске «Ниппон таймс» со ссылкой на достоверные источники сообщили, что Бальдур фон Ширах взят под домашний арест, – сказала Бетти. – По распоряжению СД.

– Плохо, – покачал головой Пол.

– Очевидно, власти хотят сохранить порядок, – пояснил Роберт. – А фон Ширах склонен к скороспелым, непродуманным решениям. Он очень похож на Гесса. Вспомните нелепый побег Гесса в Англию.

– А о чем еще пишут в «Ниппон таймс»? – спросил Пол у жены.

– Сплошная сумятица и интриги. Приведены в боевую готовность армейские части. Отменены увольнения, закрыты границы. В рейхстаге – срочная сессия, все рвутся к трибуне.

– Я припоминаю великолепную речь доктора Геббельса, – сказал Роберт Чилдэн. – Ее передавали по радио год или два тому назад. Сколько остроумных инвектив! Как всегда, он держал аудиторию в напряжении. Так сказать, дирижировал ее чувствами. Бесспорно, с тех пор как Адольф Гитлер отошел от дел, у нацистов нет оратора, равного доктору Геббельсу.

– Вы правы, – кивнули супруги.

– У доктора Геббельса очень милые дети и жена, – продолжал Чилдэн. – И очень талантливые.

– Верно, – снова согласились Пол и Бетти.

– В отличие от большинства этих великих моголов с подозрительными сексуальными наклонностями он примерный семьянин, – сказал Пол.

– Я бы не очень доверял слухам, – возразил Чилдэн. – Вы имеете в виду Рема? Это старая, давно позабытая история.

– Мои слова, скорее, относятся к Герингу, – сказал Пол, рассматривая виски на свет. – O его римских оргиях ходят невероятные истории. Просто ужас, что он вытворяет.

– Это ложь, – произнес Чилдэн.

– Ну вот, нашли тему для разговора, – поспешила вмешаться Бетти.

Они допили виски, и молодая женщина вновь наполнила бокалы.

– Споры о политике чересчур горячат кровь, – заметил Пол. – Очень важно не терять голову.

– Да, – кивнул Чилдэн. – Выдержка и спокойствие. Только так можно расставить все на свои места.

– Период после смерти вождя – всегда кризисный для тоталитарной системы, – сказал Пол. – Это связано с отсутствием традиций и влияния среднего класса на… – Он запнулся. – Пожалуй, не стоит о политике. А то уж очень похоже на старые добрые студенческие времена.

Глядя на улыбающееся лицо Пола, Роберт Чилдэн почувствовал, что краснеет. Он стыдливо опустил глаза и склонился над бокалом. «Боже, какое ужасное начало! По–дурацки, во весь голос затеял спор о политике, да еще имел наглость не согласиться с хозяином! Только врожденная вежливость хозяйки спасла вечер. Сколько же мне еще надо учиться! – подумал он. – Они такие гостеприимные, тактичные, а я… вот уж действительно белый варвар». Он еще долго бранил себя, с деланным удовольствием потягивая виски. «Пускай они сами ведут беседу, – решил Чилдэн, – а я буду со всем соглашаться. – И тут же ворвалась паническая мысль: – Мои мозги затуманены спиртным! Я устал и нервничаю! Я наделаю глупостей, и они больше никогда меня не пригласят. Да что там – слишком поздно, уже наделал!»

Из кухни вернулась Бетти. Она снова уселась на ковер. «Какая грация! – подумал Роберт. – Фигурка просто прелесть. Все японки стройны, ни унции лишнего жира. Им не нужны пояса и бюстгальтеры. – Он спохватился. – Надо скрывать влечение. Чего бы это ни стоило. – И все же не смог удержаться от вороватого взгляда. – Какие у нее чудесные темные волосы, какие огромные глаза! В сравнении с этими людьми мы выглядим недоделанными. Словно некий ваятель вытащил нас из печи, поленившись как следует обжечь. Как в древней индейской легенде. Надо думать о чем–нибудь другом. – Он шарил глазами по комнате, ища, за что бы ухватиться. Тишина давила на психику, невыносимо действовала на нервы. – Черт возьми, о чем говорить? O чем–нибудь нейтральном».

Чилдэн заметил книгу на невысоком тиковом бюро.

– Вижу, вы читаете роман «Из дыма вышла саранча»? – спросил он. – Мне о нем многие говорили, но все как–то не хватало времени прочесть. – Убедившись, что хозяева не имеют ничего против, он встал и направился к бюро. Похоже, они сочли это жестом вежливости. – Детектив? Простите мое дремучее невежество.

– Нет, не детектив, – ответил Пол. – Напротив, весьма любопытная литературная форма. Пожалуй, ее можно отнести к научной фантастике.

– Ну нет, – возразила Бетти. – Наука тут ни при чем. Научные фантасты в основном описывают такое будущее, в котором высоко развита техника. Ничего подобного в этом романе нет.

– Зато в нем есть альтернативное настоящее, – возразил ей Пол. – Я давно увлекаюсь фантастикой, с двенадцати лет. С самого начала войны, – пояснил он Чилдэну.

– Ясно, – произнес Роберт Чилдэн.

– Хотите прочесть «Саранчу»? – спросил Пол. – Через день–другой мы ее осилим. Мое учреждение находится в деловой части города, неподалеку от вашего магазина, и я с удовольствием загляну к вам в перерыве. – Он сделал паузу, затем (возможно, по сигналу Бетти) добавил: – Роберт, мы бы с вами могли вместе позавтракать.

– Спасибо, – пробормотал Чилдэн. Других слов он не нашел.

«Подумать только: позавтракать в одном из модных ресторанов для бизнесменов! Вместе с элегантным высокопоставленным японцем!»

От одной этой мысли голова шла кругом. Однако он сумел сохранить бесстрастный вид и кивнул, глядя на книгу.

– Да, наверное, она интересная. С удовольствием прочту. Я стараюсь быть в курсе того, о чем много говорят. («Что я несу?! Признался, что интересуюсь книгой, потому что она в моде! А вдруг для них это дурной тон? Скорее всего так оно и есть».) Как известно, популярность книги – не самый верный признак ее достоинства. Многие бестселлеры редкостная дрянь. Но эта вещь… – Он замялся.

– Вы совершенно правы, – пришла ему на помощь Бетти. – У обывателя всегда испорченный вкус.

– Так же и в музыке, – заметил Пол. – Взять, например, народный американский джаз – кто им сейчас интересуется? А вам, Роберт, нравятся Бэн Джонсон и Кид Оури? А ранний диксиленд? Я собираю джаз, у меня даже есть настоящие диски фирмы «Дженет».

– Боюсь, я недостаточно знаком с негритянской музыкой, – ответил Чилдэн. Похоже, его слова покоробили хозяев. – Предпочитаю классику: Баха, Бетховена… («Вот вам! – Он был обижен. – Попробуйте только сказать, что музыка великих европейских композиторов хуже какого–то джаза, родившегося в бистро и балаганчиках негритянских кварталов Нью–Орлеана».)

– Может, вам поставить для пробы что–нибудь из «Нью–орлеанских королей ритма»? – неуверенно предложил Пол. Он привстал, но Бетти бросила на него предостерегающий взгляд. Пол пожал плечами и сел на место.

– Скоро будем обедать, – сказала Бетти.

Пол натянуто, как показалось Чилдэну, произнес:

– Нью–орлеанский джаз – самая что ни на есть народная музыка Америки. Она родилась на этом континенте. Все остальное – например, слащавые баллады в английском стиле, которые исполнялись под лютню – пришло из Европы.

– Мы с ним вечно спорим на эту тему, – с улыбкой сказала Бетти Роберту. – Я не разделяю его любви к джазу.