Чаша Одина - Сергей Танцура

– Что произошло? – встрял в их разговор новый голос, отвлекая Ингарда от его невесёлых раздумий. Оглянувшись, Гейр увидел подходящих к ним Велунда и Ахарна.

– На передовые посты было совершено нападение, но мы отбили его, – скупо ответил викинг, всё ещё относившийся к брату короля светлых альвов с заметной прохладцей. Но Ахарн на сей раз решил не замечать этого и, напрягшись, спросил:

– Это были тролли?

Норвежец посмотрел на него испытующим взглядом, чувствуя, как рождённый этим вопросом холод тяжёлым грузом опускается ему в желудок.

– Нет, не тролли. Другие, – отозвался за него Форсети. Велунд и Ахарн переглянулись.

– Чёрные… – медленно произнёс король. Потом бросил на Инграда взгляд, который тому очень не понравился. – И ты говоришь, что вы отбили их атаку?

– Да нечего было отбивать, – покачал головой Гейр. – Никто так и появился, вот только наше оружие решило повоевать с нами. Если бы не Форсети, нам пришлось бы туго.

– Они использовали спакрафт57, – ответил на немой вопрос Велунда Форсети.

– И всё-таки отступили, – с упором произнёс Ахарн, играя желваками, и снова обменялся с Велундом быстрым взглядом. – Зачем же им это понадобилось?

Словно в ответ на его вопрос, из палатки донёсся протяжный стон. Гейр, не раздумывая, подбежал к ней и рывком откинул полог. У его ног лежал в луже начавшей густеть крови Бьярн.

– Он… ушёл, – чуть слышно выдохнул сын Брюньольва. На большее его не хватило, но и этого было вполне достаточно. Страшная догадка заставила Ингарда похолодеть, и он стремительно бросился к лежанке, забыв о своих ранах. Упаву перед нею на колени, Гейр принялся лихорадочно перетрясать её, прежде чем нашёл свой мешок. Он сунул руку внутрь, и дрожь пробежала по его спине. Медленно, как столетний старик, выпрямившись, Ингард повернулся и встретил встревоженный взгляд Форсети.

– Одрёрир… – беспомощно произнёс Гейр, опуская глаза. – Он… похищен.

И мёртвая, абсолютная тишина была ему ответом.

15. Погоня

…Движение вперёд было медленным и плавным, он плыл по течению, отдавшись на волю волн. Они щекотали ему кожу своими бархатными теплыми губами, ненавязчиво подталкивали снизу, вздымая все выше и выше, к звёздам… А затем движение останавливалось, волны пол ним разверзались, и он, судорожно дёрнувшись, начинал падать в чёрную бездну. Но где-то глубоко в непроглядном мраке его вновь принимали в свои объятия нежные складки невесомой поверхности и начинали распухать, вынося его наверх, к свету и теплу…

…Гейр проснулся на третьем взмахе этих странных качелей, и долгое время лежал, бездумно таращась в сумрак над головой. А затем повернулся на бок и осмотрел обстановку своей походной палатки. Завтра союзные армии покидают долину Урнес и возвращаются каждая к себе: люди в Аурланд, альвы – в Льесальвхейм, где ждёт их сверкающий чертог Синдри. Этот необычайный союз смертных и вечных распадётся, и едва ли ещё когда-нибудь он станет возможен. Теперь, когда основные силы Тролльхейма и Свартальвхейма58 разгромлены, светлые альвы сумеют и сами справиться с остатками троллей и низовиками Мотсогнира. Если только…

Ингард резко спустил ноги на пол и сел. Завтра армии разойдутся и больше люди не понадобятся в этой битве, если только не вмешается сила гораздо более мощная, чем даже власть альвов, йотунов и эзиров. Сила, которую дарует смертным Одрёрир.

Гейр встал и прошёлся по шатру, томимый мрачными мыслями. Затем ударил себя кулаком по бедру и принялся быстро собираться. Как бы там ни было, именно из-за него чёрным альвам удалось похитить чашу, и он сам должен был исправить свою ошибку.

Сложив в мешок свои немудрёные пожитки, викинг потуже затянул ремешок и закинул котомку на плечо. Меч оттягивал своей тяжестью пояс, в мешке был недельный запас еды, фляга, хлопавшая по бедру, была полна. И, конечно же, с ним был тарнкаппе, волшебный подарок королевы Глорианы. Больше Ингарду ничего не было нужно и, вздохнув, он вышел из палатки.

– Решил пойти против троллей в одиночку? Ну-ну, – достал его в спину, словно брошенный камень, вопрос. Вздрогнув от неожиданности, Гейр обернулся и встретился с насмешливым взглядом Форсети.

– Да я… – оправдываясь, произнёс викинг, разведя руки. Спакон укоризненно покачал головой.

– Твоё решение – простейший способ самоубийства, впрочем, если тебе наскучили поля Мидгарда, давай, иди.

– Я должен это сделать, – угрюмо и упрямо произнёс Ингард. – По моей вине чаша пропала, и я сам должен её вернуть.

– Хорошо, – вздохнул, смиряясь, Форсети. – Если ты решил это твёрдо, я не стану тебя отговаривать. Вот это, – спакон протянул Гейру похожую на хюсас-норту подвеску на кожаном шнурке, – приведёт тебя к Одрёриру, где бы он ни был. А теперь ступай. И удачи тебе.

– Прощай, – кивнул норвежец и, не оглядываясь, зашагал прочь от палатки. А Форсети остался стоять, провожая его долгим взглядом. Лишь когда силуэт викинга окончательно растаял в утренней мгле, спакон зашевелился и произнёс тихое заклинание. Через секунду в небо над лагерем взмыла серая чайка, возвестив о себе пронзительным скрипучим криком. А там, где только что стоял Форсети, не осталось ничего, кроме пары серых перьев, трепещущих на ветру…

***

Сумарлиди быстро шёл, почти бежал по ночным горам, и сердце его бешено колотилось. Его согревало колдовским жаром невиданное сокровище – Ордёрир. Оно жгло раскалённым железом, но норвежец не доставал его из-под рубашки, боясь вновь подпасть под его чары. И Сумарлиди продолжал бежать всё дальше в ночь, не сознавая, куда и зачем он идёт. И только звериные инстинкты не позволяли ему сбиться с дороги. Так минула тьма и начал постепенно разгораться день. А Сумарлиди всё шёл и шёл, не ощущая ни голода, ни жажды, ни усталости. Он едва ли хоть что-то замечал вокруг себя, его голова была забита совсем другими мыслями, и лихорадка нетерпения била его крупной дрожью.

***

Серый рассвет застал его ужу далеко от Урнеса. Инград шёл размашисто и неторопливо, и в таком темпе он мог идти ещё хоть два дня, не останавливаясь на ночлег. Он был вынослив и знал это. Именно на свою выносливость Гейр и рассчитывал в погоне за похитителями, он собирался гнать их, как диких зверей, гнать без остановки. Время от времени норвежец слышал у себя над головой протяжный и скрипучий крик чайки и, подняв глаза, следил за её полётом, с удивлением размышляя, откуда она взялась так далеко от побережья. Но чайка была всего лишь птицей, и Гейр вскоре забыл о ней, поглощённый раздумьями о цели своего похода.

Ближе к полудню он устроил небольшой привал. Не разводя костра, норвежец позавтракал сушёной олениной и лепёшкой кнедброда, запив эту трапезу ломящей зубы водой из бегущего поблизости ручья. Дав себе полчаса отдыха, Инград прилёг на расстеленный плащ, глядя в пасмурное низкое небо. С востока шли тяжёлые чёрные тучи, обещавшие снегопад. Вздохнув, Гейр поднялся и тронулся дальше, спеша как можно больше пройти до непогоды.

Снегопад начался под вечер. Первые снежинки падали медленно, словно не были уверены в том, лететь ли им вниз или всё же вернуться обратно. Ветра не было, и это падение происходило в полнейшей тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием снега под подошвами сапог Ингарда. Затем снежинки стали падать гуще, и вскоре уже ничего нельзя было разглядеть из-за огромных снежных хлопьев, сплошным белым занавесом опускавшихся на спящую землю. Гейр вынужден был прекратить преследование и искать себе укрытие на ночь.

Он устроился в корнях старого дуба, между которыми образовалась естественная пещерка. Здесь было тесно, но тепло и уютно, тихий шелест валившего снега навевал дремоту, и Гейр незаметно для себя погрузился в сон…

***

Ущелья Рамскелла были глубоки и мрачны, солнечные лучи и в полдень не достигали их дна. В эти ущелья боялись заходить даже волки, и всё же Сумарлиди вздохнул с облегчением, когда добрался сюда. Он шёл и днём и ночью без сна и отдыха, не позволяя себе остановиться хоть на час. За всё это время он не съел ни крошки хлеба, лишь иногда норвежец закидывал в рот горсть снега, чтобы убавить мучившую его жажду. Это был сумасшедший переход, и только безумец мог отважиться на него. Впрочем, Сумарлиди и был безумцем. Он привык к жару, излучаемому чашей, и уже не мыслил себе жизни без него. Казалось, отними у него Одрёрир – и отнимешь саму жизнь, настолько норвежец сроднился с волшебным сосудом. И теперь, обладая им, Сумарлиди совсем не собирался отдавать его Мотсогниру, на что рассчитывал король чёрных альвов.

***

Открыв глаза, Ингард с удивлением воззрился на белую стену, застилавшую обзор. Лишь через несколько секунд он сообразил, что это обыкновенный снег: снегопад, продолжавшийся всю ночь, полностью закрыл вход в пещерку. Выругавшись, Гейр принялся пробиваться сквозь завал, обжигая руки о корку наста.