По эту сторону любви (СИ) - Олла Дез

— С этим сложнее. Мне еще не приходилось сталкиваться с Великим Князем Александром и его женой. Поэтому получить разрешение будет нелегко. А вот взять на время без спроса… Ну, скажем во время бала, — протянул он.

— Бала? Какого бала? Это же еще одна проблема. В Славянские земли путь неблизкий. Да еще с Михелем. Это займет много времени и сил, и денег. Учитывая крайне сомнительные шансы на успех, все-таки это личная вещь Великой Княгини, — с сомнением сказал Себ.

— Славянские земли? Зачем? Как же вовремя, огненный шар мне в печень, я к вам присоединился. Простите, эманум Харлисон, — эмоционально отреагировал фон Мёнерих на слова Себа.

— Ну, да. А как еще мы сможем получить доступ к этой вещице? — на этот раз удивились мы все.

— Вот уехали бы в сторону Славянских земель, и хорош бы я был, гоняясь за вами. Фух. Какой же я молодец, — и он театрально смахнул невидимый пот со лба и продолжил. — А что касается «Херувима и колесницы», то все гораздо ближе. В данный момент Великий Князь Александр и его жена находятся в Венабона.

— Это же совсем рядом, — возбужденно воскликнул Габби.

— Несколько часов на поезде. Ну, хорошо, почти полдня. Но это не Славянские земли, — тоже не скрывал радости Себ.

— А что они там делают? И откуда нам знать, что она взяла эту финтифлюшку с собой? — влез как всегда практичный Акке.

— Там проходит совет Двенадцати. Что-то они опять обсуждают. И на этот раз Князь Александр решил лично принять в нем участие. А что касается финтифлюшки, хм… то есть подарка Князя, то его жена взяла его с собой. Это подарок на эту пасху, кстати, в этом году она ранняя. Княгиня возит подарок с собой как талисман, пока Князь не подарит новый на следующую пасху, — просветил нас фон Мёнерих.

— Значит Венабона? Белый город? — спросил Габби.

— Почему белый? — Удивился Акке.

— Бона — это город. А Вена — это белый. Но это версия. Говорят если с кельтского языка, то происходит от слова дерево. Там много вариантов, — пояснил ему Себ.

Город произвел на меня неизгладимое впечатление. Если бы не любимая мною Лютеция, я бы обязательно выбрала именно этот город. Дворцы, особняки и дома горожан очаровывали архитектурой и самобытностью. Фон Мёнерих поселил нас почти в самом центре города. Гостиница была дорогая, но Фон Мёнерих настоял, что нам необходима именно эта. И даже сам оплатил большую часть проживания, с чем мы, разумеется, спорить не стали. Я вообще была жадной, и над этим недостатком братья постоянно иронизировали, а я все время цитировала им домовенка Кузю. Ага. Про домовитость.

А еще весь город был пропитан сладостью. Как Лютеция на Новый год была окутана ароматом апельсинов, так Венабона пахла шоколадом, его тут продавали на каждом шагу. Кофе? Нет. Попробуйте новый сорт шоколада с кайенским перцем. Нет? Ну тогда традиционный, с щепоткой ванили и корицы. И почти в каждом ресторане висела копия картины «Шоколадница» Жан-Этьена Лиотара. И в каждом кафе эту историю нам рассказывали по-разному.

— О. Князь Дитрихштейн зашел в нашу кофейню. Он решил попробовать наш знаменитый шоколад с тертым миндальным орехом. И представьте, официанткой у нас тогда и работала Анна Бальтауф. Именно она вынесла ему наш фирменный шоколад. Он был так поражен её красотой и скромностью, что незамедлительно женился. Женился, несмотря на то, что она была незнатного рода. Да и магией не обладала. Он вывел ее в свет и сделал княгиней. Именно так все и было. А картину заказал в качестве свадебного подарка. И выбрал в качестве сюжета то, как она предстала перед ним в первый раз.

— Нет, что вы. Все было совсем не так! Девушку звали Шарлотта Бальтауф, а её отец был банкиром. Вот только не повезло ему, разорился. Бедняжка чтобы чем-то помочь отцу была вынуждена пойти работать официанткой. Именно в нашем кафе её увидел первый раз Князь Иосив Венцель фон Дитрихштейн. И он не мог к ней посвататься, это был жуткий мезальянс. Он взял ее в содержанки. И только когда она родила ему сына с неплохим магическим потенциалом, что для обычной девушки необычно, он только тогда на ней женился. А картину подарил на свадьбу. И видите на картине стакан воды? Только у нас так подают шоколад.

— Что вы. Все было совсем не так! Эта девушка была камеристкой нашей королевы Марии-Терезии. И когда Метр Лиотар писал портрет королевы, во время сеанса она как раз подавала королеве шоколад. Художник был так впечатлён красотой девушки, что написал её портрет. Я сам лично, когда увидел его, так сильно был поражен, что незамедлительно захотел его копию. И вот как-то Князь Дитрихштейн зашел ко мне выпить шоколада. Он увидел здесь этот портрет и был поражен не меньше меня. Он отправился во дворец и сделал ей предложение. Вот так то. Если бы не я, они никогда не были бы счастливы.

И так в каждом кафе. Я уже буквально закипала от злости на эту шоколадницу. Братья посмеивались. Фон Мёнерих не обращал внимания, пока я не хлопнула ладонью после очередного рассказа и не заявила, что слышать больше про эту доморощенную Золушку не хочу.

— Вы напрасно переживаете, Эманум Харлинсон. Герцог Рихард де Алеманьа в данный момент в Венабона не останавливался. Его нет в этом городе, и скорее всего совет Двенадцати пройдет без его участия.

Братья затаили дыхание. Я давно приучила их не называть это имя. А Фон Мёнерих невозмутимо продолжил.

— Он внезапно сорвался с места и уехал в неизвестном направлении. Моим агентам не удалось его отследить, но судя по его корреспонденции он не намерен в ближайшее время возвращается к своим обязанностям в совете Двенадцати. Так что вам не грозит встреча с ним.

— Да вы…

— Перестаньте, Эманум Харлинсон. Вы воспринимаете в штыки эту историю про шоколадницу именно потому, что боитесь этой встречи. Я вас решил успокоить. Нам сейчас ни к чему, чтобы вы дергались по этому вопросу.

— Клари… — начал было Габби.

— Все