Пепел прошлого (СИ) - Медведева Евсения

Вскочила с кресла и помчалась на третий этаж, где был кабинет главврача. Хотела ворваться, накричать и потребовать объяснений, но он меня давно ждал. Старик стоял у открытого окна и курил, пуская в воздух густые пары никотина.

— Аркадий Львович! Расскажите мне!

— Лизонька, а ты знаешь, как я оказался в этом кабинете?

— Да, конечно, мой дедуля вышел на пенсию, а лучше Вас никого не было.

— Я был его учеником. Но ты знаешь не все. Твой дед не выходил на пенсию, его вынудили. Открыли на него охоту, задушив по всем фронтам. Ни один главврач не брал его на работу. Им просто запретили. Лизонька, что же ты наделала?

Мне стало плохо. Воздух просто вылетел из моих легких. Ноги стали ватными, и я рухнула на деревянный стул, где еще утром сидел тот лысый дядька.

— С кем ты связалась? Ведь еще вчера все было хорошо? — старик подбежал ко мне, схватив за руки, стал трясти. — Я думал, что оставлю все тебе. Я….Лиза…Я ничего не могу сделать…

— К… Кто?

— Я не знаю, рыбонька. Не знаю. Но я постараюсь выяснить. А ты держись. Мы все преодолеем, — он опустил голову на жилистые руки, пропустив сквозь пальцы остатки когда-то пышной шевелюры. Тонкие седые пряди болтались, окутываемые пьяняще-крепким дымом его Беломора. — У меня есть друзья в частных клиниках. Мы найдем тебе работу намного лучше!

— Что? Отказали в субсидии на ремонт? — из горла вырвался такой злобный смешок, что старик поднял голову, сосредоточив на мне взгляд бледно-серых глаз.

— Сказали, что мы не попали в список нуждающихся на следующий год, — он зарычал и бросил металлический подстаканник в стену, штукатурка с которой тут же треснула и вывалилась уродливым куском.

— Не надо, Аркадий Львович. Не надо. Давайте облегчим жизнь и себе, и господам чиновникам? — я взяла чистый лист бумаги и быстро нацарапала заявление об уходе.

— Рыбонька, что же ты делаешь? Что? Не бойся, мы переживем! Ведь с твоими волшебными ручками мы делаем план, да и новые платные палаты поддержат нас, — главврач упал на колени, уронив голову мне на колени. — Не надо!

— Нет, Аркадий Львович, если уж они дедулю продавили, то мне… Мне крышка.

****

— Лиза! Лиза, ты куда? — Марина из регистратуры выбежала на крыльцо приемного.

— А я домой!

— А мы? Нам, что делать?

Меня трясло от злости, но я прекрасно понимала, что ничего не могу сделать. На моем веку пропало слишком много врачей, чей талант был раздавлен чиновничьей машиной. Их стальные пальцы душили все благие начинания. Они сметали с ног молодых специалистов, не угодивших какой-то шишке. А самое противное — этот процесс был безвозвратен. Еще никому не удавалось заставить работать машину в обратку. Бюрократия везде одинакова, независимо от страну, штата и уровня жизни. Мы всего лишь мелкие букашки.

— Работать, Мариша, работать. Передай моих пациентов Косте, а вещи я потом заберу, — не уверена, что она меня слышала, потому что мой голос исчез. А хрип был заглушен сиреной подъехавшей скорой.

Поняла, что веду машину чисто автоматически, когда оказалась на узкой дороге у озера. Снегопады, застрявшие над нашим регионом, сделали свое дело. Высоченные сугробы мягкой линией обрамляли продолговатое озеро.

Я вышла из машины, завязав шубу плотнее. Хотелось надышаться, будто до этого что-то перетягивало мое горло. Яркое полуденное солнце бликовало в заснеженной поверхности озера. На противоположной стороне, где стоял дом Киры, шли работы. Во дворе ставили высоченную елку, натягивали сети гирлянд, готовясь к надвигающемуся празднику. Мне не хотелось ехать домой. Не хотелось смотреть в глаза Дэна, потому что знала, что он скажет. Не хотела смотреть на Булю, понимая, что, скорее всего, она уже все знает. Львович не мог не позвонить ей.

— О! Лизок! — чья-то рука легла мне на плечо, заставив испугаться.

— Мира! Черт! Ну, нельзя же подкрадываться со спины? — я обняла ее и, смахнув слезы, улыбнулась.

— Подкрадываться? Да, я минут пять уже кричу тебе с балкона, — она махнула в сторону своего дома. — Что с тобой?

— А Никита будет сильно ругаться, если ты выпьешь со мной за компанию?

— Да, что ты… — она нахмурилась и, достав телефон, что-то быстро настучала по экрану. — Идем. Сначала пообедаем, а потом затопим баню, закроемся и спрячемся от всех мужиков этого мира.

— Отлично, а там тихо?

— Очень, Лизонька, там очень тихо. Только вот Кира еще приедет, — Мира забрала у меня ключи от машины. — Давай я сама припаркую твою машину в гараже? Садись.

Я чувствовала себя обескровленной, выжатой, именно поэтому просто пожала плечами:

— Я пройдусь… Подышать хочется.

Я шла по заснеженной обочине, подбрасывая узким носком сапог снег вверх. Рыхлые снежинки рассыпались и вновь падали на бардовую замшу. Я не чувствовала ни холода, ни усталости. Да я, вообще, ничего не чувствовала, погрузившись в какую-то прострацию.

— Лиз, — рядом со свистом остановилась белая машина Киры. Она выскочила и, оббежав, схватила меня за локоть. Подруга была в розовых пижамных штанах, пуховике Влада и в ярко-красных замшевых сапогах на шпильке.

— Лиза!

— Кира, — прошептала я и рухнула ей на грудь. Слезы, словно по взмаху волшебной палочки хлынули из моих глаз. Уши заложило, а распухшее горло заныло, будто от ожога. — Меня выкинули… Меня выкинули, как мусор!

****

— Ну? Кому еще? — уже разрумянившаяся Кира, укутанная в розовую простыню, пошатнулась, достав из бара очередную бутылку ликера.

— Мне! — рассмеялась Варя, высунувшись из бассейна.

— Беременным не наливаем! — я забрала запотевшую бутылку у подруги, потому что половину предыдущей она благополучно пролила на кожаное сидение. — Самим мало! А ты продолжай пить сок. Только не перебарщивай, потому что даже витамины могут превратиться в яд.

— О, насчет выпивки не переживай, тут должен состояться мальчишник, поэтому холодильники ломятся от спиртного, съестного и прохладительного. Мы можем неделю и носа не высовывать отсюда! — Мира плотно закрыла ставни, погасила свет и зажгла несколько свечей. — О нас тут вообще никто не узнает.

— Ага! Никто не обратит внимание, что вся женская половина пропала, — рассмеялась Варя, закинув в рот виноградинку.

— Нас даже не выдаст автотранспорт, брошенный у дома четы Орловых, — рассмеялась я. — Боюсь, что у нас есть еще пара часов спокойствия, но не больше. Скоро за вами примчатся ваши принцы. И бьюсь об заклад, что нас очень быстро выкурят отсюда.

— Ой, а ты чего прибедняешься? Я думаю, что красавец Корф первым примчится сюда! — захохотала Кира и включила музыку.

— Ну или Дэн, — Мира вскочила, услышав любимую песню и, плотнее завязав простынь, начала танцевать. — Какой шикарный выбор.

— Поспорим, сестридзе? — Кира протянула руку. — На шоколадный торт.

— Я смотрю, ты ни в чем себе больше отказываешь?

— Ой. Могу я передохнуть от родового и постродового периода? — рассмеялась она. — К тому же Владик так просто с меня не слезет. Дочу он сильно просит!

— О! За дочь! — я налила полную стопку ликера и почти залпом проглотила горько-сладкую "алкогольную пилюлю". — Давай. Все нужно делать вовремя, девки. Мира, вот ты знаешь, что рожать нужно, как Бог даст?

— Ой, мне до этого еще не скоро, — она продолжала танцевать, кружась по просторному помещению предбанника. — Мы об этом еще не говорили.

— Ну, бывают же ситуации, когда просто невозможно родить? — Варя выбралась из бассейна и плюхнулась на мягкий диван, завернувшись в махровое полотенце. — Обстоятельства бывают разные.

— Варь, ты же сама врач. Что мне говорить? Иногда мы играем с судьбой в игры, оттягивая ее планы, пытаемся хитрить, перекраивая ход событий. Но никогда не остаемся в выигрыше. Вот, например, я. Вы знаете, что я не просто акушер? Я репродуктолог! Бесплодный репродуктолог. Смешно, не правда ли? Прям парадокс какой-то. А с сегодняшнего дня я безработный бесплодный репродуктолог.

Мне стало так смешно от собственных слов, что я завалилась на кресло, корчась от смеха. Слезы текли, размывая очумевшие лица подруг. Но это было действительно смешно. Этакая ирония судьбы.