Непридуманная жизнь - Ирина Валерьевна Медведева

Ирина Медведева

Непридуманная жизнь

Глава 1. Детство

Если бы была возможность, я бы вернулась туда с удовольствием. Нет вопросов, почему и зачем, так или иначе, поступают люди. Не интересует особо чье-то отношение и вообще всё то, что в голове у людей. Интересует только то, что видишь своими глазами.

У нас была большая семья, для меня казалось самая лучшая. Любимая мама, которая каждый день готовила самую вкусную еду, а торты? Какие она готовила торты! Я больше никогда в жизни такие не пробовала. Она была очень красивая, высокая, стройная, светлые волнистые волосы и серо-голубые глаза, которые меняли свой цвет в зависимости от настроения. Когда мама злилась, её цвет глаз становился, как дым зимой, такой темный и холодный, а когда она была доброй, что чаще всего бывало, глаза были небесно-голубого цвета и улыбка, словно солнышко.

Нас строго воспитывали, и мы действительно боялись родителей. Мама приучала к порядку с самого детства. Мы мыли полы на десять раз, до того момента, пока не будет разводов и не будет вымыт плинтус. На то время, это не был линолеум, пол был из листов ДСП, покрашенного в оранжевый цвет. Зимой, каждую субботу ковры выносились на улицу, обсыпались снегом и подметались начисто. Я не любила субботу из-за уборки, с тумбочек и шкафов вытряхивалось всё содержимое и мы со старшей сестрой Катюшей, могли по десять раз складывать всё обратно, пока мама не скажет, что ей нравится. Зато потом, когда вечером лежишь в чистой, уютной и пропитанной свежим запахом комнате, так сладко засыпаешь после бани на чистой кроватке. А ещё, будучи во взрослом возрасте, так часто вспоминаю маму со словами благодарности, именно за эти моменты воспитания.

С уроками у нас было всё, то же самое. Сначала уроки делались в черновике, потом отдавались на проверку маме. Если всё правильно, задания переписывались в рабочую тетрадь и снова отдавались на проверку. Из-за любой помарки, задания переписывались в новую заведенную тетрадь, вместе со всеми классными работами. Строго, но справедливо. Мы ведь думали, чем быстрее сделаем уроки, тем быстрее пойдем играть или гулять, торопились и за это и получали своё наказание.

Мама нас не ругала, она рассказывала вечером папе после работы. Если у него не было настроения, он мог нас выдрать ремнем, да и много зависело от того, что мы могли вытворить. Особо конечно не пакостили, знали, чем это всё черева-то. Чаще всего нас ругали за шум и за ябедничество. Нам нельзя было жаловаться друг на друга, ибо после этого, мы стояли по разным углам без выяснения обстоятельств. Папа никогда не вдавался в подробности, кто прав, кто виноват, получали обе и одинаково. Была ещё одна супер фишка, ворчать в углу! Это так смешно сейчас вспоминать. Помню, стоим, переглядываемся с сестрой и под нос бурчим – «Больше никогда кушать не сядем», сестра отвечает: «Нет, никогда не сядем, и разговаривать с ними не будем», я – «Нет, не будем». Все эти переговоры заканчивались на том, что нам влетало по новой, за забастовку и ворчание. Сейчас конечно и правда смешно вспомнить, но тогда было обидно. После угла, мы сидели и рассматривали свои синяки от ремня, а ещё, жалели друг друга….

Да, не смотря на небольшие разногласия с сестрой, росли мы довольно дружно, нас этому приучали родители и за это им отдельная благодарность. Нам не нужны были друзья, потому что мы были настолько близки, что сложно эти чувства передать словами. Мы боялись друг за друга, сопереживали и самое главное, понимали, разные внешне, но такие похожие душой.

Катюшка была выше меня на пол головы, всегда, даже когда выросли, рост у нас остался одинаковый. Катюшка была высокой, стройной брюнеткой с карими глазами и смуглой кожей. Она была добрая, такая добрая, как рассказывают про ангелов. Я же была её противоположностью. Да, я уважала старших это неотъемлемая часть воспитания, была у нас одинаковая, но Катя была очень светлым человеком в своих мыслях и действиях. Она не умела ругаться и стоять за себя, даже мне иногда приходилось в школьные времена делать это за неё в старших классах. Я же была мелкой забиякой. Маленькая ростом, худенькая с совершенно не понятным до сих пор цветом глаз. Они бывают зеленые, бывают серо-зелено-синие, бывают с каре-зеленой радужкой. Никто не может назвать истинный цвет моих глаз, даже я сама. Нет, не то, что бы я без повода ходила и задирала всех, нет. Я могла сказать слово против, если считала, что кто-то не прав. Годы прошли, а я такой и осталась. Я не люблю несправедливость. Не люблю ложь. Не люблю, когда обижают слабых. Не люблю людей, которые считают себя всевышними, а других людей либо мусором, либо рабами. Совсем мало – это просто не любить. Я пытаюсь бороться с этим, по сей день, но об этом немного позже. Вернемся к истории.

Помню, когда нас отправили в разные лагеря на лето, это было так тяжело. Я плакала и скучала, хотела, что бы этот сезон скорее закончился. Родители часто приезжали ко мне, ведь мне было всего шесть лет. Мама забирала мою одежду и ругала за беспорядок в тумбочке, а потом мы ездили на берег реки, гуляли босиком по камням, и мне так здорово было находиться рядом с родителями и чувствовать себя счастливым и нужным ребенком. Когда было закрытие сезона, на него приехала Катя с родителями. Моей радости не было предела, мы приехали домой, до утра не могли наговориться, рассказывая друг другу самые интересные истории из лагеря, а самое приятное, что она привезла мне оттуда маленькие игрушки и сладости, которые не продавались в нашем городе на то время. Ещё она заплакала, когда рассказывала о том, что это не все игрушки, которые она хотела привезти. Девочка по имени Рита, украла их у неё, она так рассказывала, что я сама готова была разреветься. Конечно не из-за того, что какая-то там Рита, украла игрушки, которые предназначались мне, как подарок, нет. «Игрушки для моей сестренки, украли». Столько боли было для неё в этих словах. Я всегда знала, что она больше всех меня любила, но описывая сейчас эти все моменты, я понимаю это гораздо глубже.