Наваждение (СИ) - Кира Малёк

— Не трогай меня, — говорю я. Но я все равно открываю дверь. Он прав, что кто-то может пройти по коридору и увидеть нас.

Он с силой закрывает за собой дверь, и я иду в другой конец комнаты и задергиваю шторы, что бы никто не смог увидеть нас.

— Ты разозлилась, — говорит он.

— Я не злюсь. Мне плевать, что ты делаешь.

Громов скрещивает руки на груди, ухмыляясь мне. Проблема в том, что, стоя вот так в смокинге, он выглядит неотразимым, — Ты действительно думаешь, что я трахнул эту рыжую в библиотеке?

— Как ты вообще можешь задавать мне этот вопрос? Конечно, я думаю, что ты ее трахнул. Твоя репутация опережает тебя.

Он выглядит разочарованным, — Несмотря на то, что ты так думаешь, — говорит он, — Я не мудак.

Я смеюсь, — Ты думаешь, что я идиотка? — говорю я.

— Я не думаю так про тебя, — говорит он, — Вот почему ты знаешь, что я ее не трахал, — он выглядит искренним, и я хочу ему верить.

— У тебя в библиотеке была обнаженная девушка, и ты держал ее одежду, — говорю я.

— Я не мудак, Кать, — говорит он. Меня отвлекает то, как он говорит, его губы. Я хочу чувствовать тепло его дыхания на своей коже, — Она во мне вызвала только отвращение, — продолжил он.

— Она была очень сексуальной, — говорю я, — И голой.

— Сколько времени прошло с тех пор, как я ушел с вечеринки? —спросил он, — Десять минут? Пятнадцать? Достаточно времени, чтобы только выпить в библиотеке, не более.

— Достаточно времени, чтобы ты ее трахнул, — говорю я.

— Ты трахалась со мной, — говорит он, сверля меня взглядом, — Скажи мне, если считаешь, что пятнадцати минут для меня достаточно.

— А как насчет того, когда мы были в библиотеке раньше? — я напоминаю ему, — Как долго у нас с тобой продолжалось?

— Лестница сломалась. Это не совсем моя вина.

Он поднимает руку и проводит пальцем по моему платью, зацепляя его под ожерельем на моей груди, — Итак… я не могу сдерживаться, когда дело касается тебя.

Я смеюсь, — Я уверена, что ты говоришь это всем девушкам.

Он смотрит на меня с прищуром, — Других девушек нет.

— Я тебе не верю.

— Да, ты знаешь, — говорит он, поднося палец к моему лицу. Он обводит контур моей челюсти, притягивает мое лицо к своему, — Потому что ты знаешь, что это правда. После тебя больше никого не было.

Мое сердце стучит в груди, — Но рыжая…

— Я ее не знаю. Она вошла и сняла с себя одежду, — он наклоняется ближе и целует меня, едва коснувшись моих губ своими, движение легкое, как перышко.

Я отталкиваю его, не в силах сдержать смех, — Женщины не могут просто зайти в комнату и раздеться.

— Они делают это для меня.

— Это же нелепо.

— Я знаменитость, — говорит он, — Это не в первый раз.

— И не в последний, — я снова раздражаюсь на него. Меня раздражает мысль, что женщины входят в комнату и бросаются на него. Меня раздражает тот факт, что настойчивая пульсация между ног делает меня глупой.

— Мне нравится эта твоя ревность, — говорит он, — Это восхитительно.

— Я не ревную, — настаиваю я, лгу ему или себе, не знаю, кому именно.

— Ревнуешь, — говорит он, его губы близко к моим. Он облизывает мою нижнюю губу кончиком языка, и я резко вдыхаю, мои мысли затуманены похотью.

— Это ты ревнивый, ты подбежал когда увидел меня с Пашей.

Он хватает меня за волосы у основания шеи и притягивает к себе, накрывая мои губы в поцелуе. Мое тело в огне, и я жажду, чтобы он провел руками по моей коже. Я жажду почувствовать его внутри себя.

Когда он, наконец, отстраняется, он крепко держит меня за волосы, крепко удерживая мою голову, так что я не могу не смотреть на него, — Ты чертовски права, я ревновал, — говорит он, — Даже не думай снова с ним разговаривать.

— Говорит тот, у которого в библиотеке была обнаженная девушка. Это иронично.

— Я не прикасался к ней. Я выгнал ее, — говорит он.

— Что за черт, Громов? — спрашиваю я, — Ты тот, кто говорил, что мы просто немного развлекаемся и не более.

Он крепче сжимает мои волосы, притягивает к себе, его твердость прижимается к моему бедру, — А ты не какая-то хрупкая маленькая принцесса, какая кажется на первый взгляд, — говорит он, проводя рукой по моей ноге и обхватывая мою задницу. Я вся мокрая, и когда он это понимает, он притягивает меня к себе, снова целует меня.

— Тогда кто я? — спрашиваю я, когда отрываюсь от него что бы глотнуть воздуха.

— Ты самая раздражающая девушка, которую я когда-либо встречал, — говорит он, все еще крепко сжимая мои волосы. Он прикрывает мою грудь рукой, теплой сквозь ткань платья, и мои соски моментально твердеют от его прикосновения.

— А ты…

— Ты никогда не перестанешь перебивать, — говорит он.

Я смеюсь, — Ты пещерный человек, со своим...

Он сильно сжимает мою грудь, посылая вспышку боли в мое тело, — Если ты продолжишь говорить, то я дам тебе что-нибудь в ротик, чтобы ты замолчала.

Я ничего не могу поделать, Громов что-то сделал со мной в ту первую ночь, я зависима от него.

Мысль о его руке на моих волосах, заставляющей его член проникнуть мне в рот, заставляет мои ноги дрожать, — Это угроза?

— Проверь меня, принцесса. Иди и посмотри, не угрожаю ли я пустыми словами.

— Давай, — говорю я, опускаясь на колени на пол, — Скажи мне еще раз, какая я, — я расстегиваю его штаны и беру в руку его массивный член.

Громов стонет, — Ты самая заносчивая...

Обхватив рукой основание его члена, я облизываю его, от основания до кончика, жидкость на кончике соленая на моем языке. Я медленно провожу губами по его голове, смакуя все в нем. . . его вкус, его запах, то, как он стонет себе под нос. Затем я делаю паузу, глядя на него, — А ты мудак.

— Конечно, — говорит он, хватая меня за волосы.

— Придурок, — я издала стон, когда он заглушил это слово, с силой притянув мою голову к своему члену и дергая мои волосы у корней. Я обхватываю его губами, пока он все глубже и глубже проникает в мой рот.

— Порядочная, прямолинейная маленькая девственница, — говорит он, когда я расслабляю горло, вбирая его в себя настолько, насколько могу, ирония его слов не ускользает от меня. Я обхватываю его яйца одной рукой, и он стонет, дергая мою голову взад-вперед вдоль своей длины, отказываясь позволить мне контролировать ситуацию. Проходит несколько минут, прежде чем его хватка ослабевает и он отпускает меня. Я отстраняюсь от его члена, обхватываю рукой его основание и двигаю вверх и вниз по его длине, его кожа смазывается смесью наших жидкостей. Он предупреждает меня грубым тоном, — Тебе лучше закрыть рот.

— Я уже несколько месяцев не девственница, благодаря тебе. А ты высокомерный, эгоистичный придурок, который не может думать ни о чем, кроме секса, — говорю я, не в силах сопротивляться.

— Ботаник, — говорит он, но его голова откидывается назад, когда мой язык гладит кончик его головки.

— Парень-шлюха, — я обхватываю губами его голову, втягивая его во время поглаживания. Другой рукой я ласкаю его яйца.

Притягивая мою голову еще ниже, — Соси принцесса.

Я отстраняюсь от него, — Я же сказала тебе перестать называть меня так.

Пульсация между моими ногами угрожает уничтожить меня. Я хочу его больше, чем могу вынести. Я поглаживаю его, моя хватка крепкая.

Схватив мою голову обеими руками, он трахает меня в рот.

— Черт, я кончу, — говорит он, предупреждая меня, но я хватаю его за бедра, проглатывая еще глубже, — Катя. . .

Я стону в ответ, мой язык прижимается к нижней части его члена, и я сосу сильнее, чувствуя, как он начинает терять контроль.

Он стонет, хватая руками мои волосы, удерживая меня на месте, когда отпускает, наполняя мой рот своим семенем. Я сглатываю один раз, потом еще раз, пока его член пульсирует, выплескивая жидкость в мое горло.

После того, как он кончает, он не теряет ни минуты, сразу же поднимая меня на ноги, — Твой волшебный рот, — говорит он.

— Не говори мне, — говорю я, — Мне нужно закрыть его, верно?