За пределами одиночества - Надежда Маркова

Сын любил мать, эмоционально реагировал на нее, как радикулит на погоду, и за восемь лет своего брака так и не сумел выстроить дистанцию между матерью и своей нынешней семьей. Расстановка сразила его. Он, глядя на своего заместителя, безвольно, заискивающе, по-пионерски стоящего перед матерью в стойке «Всегда готов!», осознал свою зависимость от ее железной воли. Дав ему жизнь, мать отказывала ему в праве на нее. Все его внимание было приковано к матери. К Насте он стоял спиной.

Девушка в роли Насти сказала: «Я чувствую сзади сквозняк, будто у меня нет тыла. Вместе с тем я не чувствую себя одинокой. Мне неуютно, чувствую тошноту. Может, я беременна?» Эта короткая фраза жены возымела сильнейшее воздействие и на Никиту, и на его заместителя. Она, как лезвие бритвы, зависла над пуповиной между матерью и сыном. Мышцы лиц у обоих будто перегруппировались, сместилась точка сборки, сказал бы Кастанеда. Заместитель Никиты развернулся к Насте, сделал шаг ей на встречу и крепко обнял. Потом сказал матери: «Это моя жена, мама. Теперь мое место рядом с ней. Мама, я благодарю тебя за жизнь. Это бесценный дар. И как бы я ни старался, я не смогу ответить тебе тем же. Нельзя повернуть реку вспять! Но я с удовольствием передам это дальше, своим детям».

Заместительница матери молча хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная на лед. Я поставила за ней ее родителей. Она обмякла и через время смогла произнести вслед за мной разрешающую фразу: «Я отпускаю тебя к твоей жене и детям». Пуповина была разорвана.

Придя на расстановку, Настя не знала, что беременна. На следующий день она радостно сообщила, что это правда. Вот такой чудесный бонус к расстановке – стопроцентно точный тест на беременность.

Никита освободился. Но сколько таких как он? Сколько еще существует социальных или семейно-родовых систем, результатом деятельности которых является удержание людей в зависимости путем «оплаты даров». Подобными дарами могут быть, например, образование, лечение, продвижение «в люди» или по карьерной лестнице. От них можно освободиться только посредством вечной признательности или безвременной компенсацией за «принесенные родителями в жертву» время, внимание, усилия. Либо навсегда погрязнуть в рабстве неоплатных долгов. Вот такая «семейная бухгалтерия» с двойным дном.

По сути, требование возвращать родителям то, что они дали, является навязанной парентификацией (то есть превращением детей в родителей своих родителей). Нормально и естественно окружить своих родителей любовью, а самому, в свою очередь, становясь родителем, продолжать передавать уже своим детям полученные от предков дары. Солнце светит всем и согревает каждого из нас, но нам не дано, как бы мы ни тужились, возвратить солнцу тепло и свет такой же интенсивности.

Пусть всегда будет солнце!

Пусть всегда будет небо!

Пусть всегда будет мама!

Пусть всегда буду я!

Кастинг для невестки

Все девушки Дениса проходили у его матери тщательный отбор. Наметанным рентгеновским взглядом Нинель Иосифовна сканировала новую претендентку на звание невесты ее сына с ног до головы. Задавала пару-тройку вопросов. Приговор выносился сразу и обжалованию не подлежал. «Сыночек, я лучше знаю жизнь. Сам потом благодарить меня будешь», – отсекала она робкое сопротивление сына. Асе повезло больше других: кастинг на роль невесты она прошла. «От этой невесты сын откажется сам: ни рожи, ни кожи», – резюмировала мать. Это был ее стратегический ход. Не могла же она выбраковывать всех. Но она просчиталась. Хрупкая, маленького роста девочка-веточка расцвела от любви, как яблоневый цвет. Со свадьбой мать уговаривала сына не спешить, из-за нее бракосочетание отменяли трижды. Первый раз она «забыла», уехала в Турцию отдыхать, во второй раз у нее поднялось давление до критического, на третий – она подвернула ногу… Когда в очередной раз она заболела ангиной, дети решили расписаться без нее. Она пришла в ресторан и сидела с замотанным горлом с видом страдалицы и немым упреком в глазах.

И после свадьбы она постоянно внедрялась в жизнь молодоженов, раздавая советы, наставления и руководства к действию. Она звонила в самый неподходящий момент, в том числе и ночью. То ей надо выгулять собаку Линду или отвезти ее к ветеринару, то сделать замеры окна для покупки штор, передвинуть мебель, прочистить канализацию, сходить в ЖЭК. Денис срывался по первому зову родительницы, словно был ее продолжением, выполнял все ее прихоти. Ася вначале была не против такой тесной связи мужа со своей матерью, пока не узнала, что та при встрече интересуется у Дениса подробностями их интимной жизни. Иногда ей казалось, что свекровь подглядывает за ними во время любовных ласк, потому что ее телефонный звонок всегда раздавался в самый неподходящий момент. Ей было мерзко и противно, но Ася оказалась крепким орешком.

Молодая супруга терпела, выжидала, злость ее сжималась в тугую спираль, но в один прекрасный день пружина раскрутилась и ударила. Когда в очередной раз свекровь безапелляционно заявила: «Мы с Денисом едем в бассейн. А ты, Ася, сиди дома, у тебя же началась менструация», невестка резко прервала эту тираду: «Это не ваше дело, мама. У нас с Денисом другие планы. А в бассейн вы пойдете со своим мужем. Иван Ильич уже ждет вас». Да, Нинель Иосифовна была замужем, но все полномочия главы семейства она по странной семейной традиции делегировала сыну.

Свекровь на время оставила их в покое, но возобновила посягательства на независимость молодой семьи, когда они после рождения Катюшки переехали летом на дачу. Она совала нос в их личную жизнь, без стука входила в их комнату по любому поводу и без повода, критиковала стряпню Аси, воспитание малышки и, как главнокомандующий, раздавала приказы, в основном сыну: «Денис, сбегай в аптеку», «Сынуля, помассажируй маме спину», «Принеси воды, выкоси траву, почитай вслух газету».

Однажды воскресным утром она тихонько протиснулась в их комнату, когда они занимались любовью. Села на край кровати, хлопнула сына по голой заднице, вкрадчиво пропела: «Сыночка, а мама тебе блинчики поджарила». Молодые, как ошпаренные, отскочили в изголовье постели, тяжело дыша и натягивая на себя простынь. Увидев масляную улыбку свекрови, Ася взбеленилась. Она, голая, вскочила на ноги, начала надвигаться на свекровь, ледяным голосом выговаривая, будто чеканя, каждое слово: «Почтеннейшая Нинель Иосифовна, я высоко чту и уважаю вашу бесценную заботу о сыне. А теперь слушайте сюда, – сменила она тон на угрожающий, – быстро вышли вон и без стука сюда больше ни ногой! Это мой муж, я сама о нем позабочусь». Свекровь испугано попятилась к двери, не вписалась, и тарелка ударилась о косяк, блины шмякнулись о пол.

На расстановки Нинель Иосифовну привела знакомая, которой она пожаловалась, что невестка выгнала ее из дома. Запрос был сумбурным, мотивировался заботой «о бедном мальчике», который попал в руки «хищницы».

«Бедный мальчик» и «хищница», которых клиентка расставила вначале, взявшись за руки, с любовью излучали симпатию и нежность друг другу. До тех пор пока клиентка не ввела заместительницу себя. Парень, не видя мать, двигался спиной, будто притянутый веревкой и стал справа от нее. Он явно замещал какого-то партнера из ее жизни. Ввод ее мужа Ивана Ильича ничего не изменил, тот стоял отстраненно, «на задворках истории». Вопрос о семье происхождения клиентки ясности не внес: родители отметили золотую свадьбу и до сих пор живут в мире и согласии.

Когда я спросила Нинель Иосифовну, были ли у нее партнеры до мужа, она вдруг покраснела до слез и после продолжительного молчания сдавленным шепотом ответила: «Да, я была замужем. Мой муж… Мой муж ушел к моей лучшей подруге». Вырвавшийся из ее груди вздох страдания сделал ее лицо человечным. После ввода в расстановку первого мужчины матери стало ясно, что сын Денис идентифицирован с ним. Он занимал его место, они одинаково почесывали за ухом, и мать к обоим испытывала похожие чувства. Она любила и была привязана к ним.

Встав напротив первого мужа, заместительница клиентки горячо излила на него весь водопад чувств – от гнева, боли, страдания и обиды до чувства вины, принятия, понимания, любви и… благодарности. Партнер ответил ей с нежностью: «Как жаль, я вижу, какую боль я тебе причинил. Это счастье, что ты была в моей жизни».

Заместитель Дениса никак не соглашался сказать им фразу: «То, что было между вами, меня не касается. Я всего лишь ребенок. Для меня имеет значение только отец». Ему почему-то хотелось обнять этого человека и преклониться перед ним. Мать впервые посмотрела на сына как на сына, а не как на своего первого партнера. Она смогла благословить его на счастливый семейный союз и отпустить к жене. Когда сын отошел к Асе, Иван Ильич занял свое, освободившееся место рядом с женой. Нинель Иосифовна, которую нельзя было узнать, сама захотела встать в расстановку. Она расцвела и помолодела! Она как-то загадочно посмотрела мужу в глаза, и они улыбнулись друг другу.