Крах игрушечного королевства - Эд Макбейн

Когда Баннерманы рука об руку проходили мимо роскошной яхты Толандов, кокпит все еще был освещен. Теперь там уже никто не сидел, но видно было, что в салоне горит свет. Это заняло минут десять. Баннерманы неспешно осмотрели встреченные по пути яхты, некоторые похвалили, другие обругали, и как раз дошли до яхты Толандов. Было без двадцати двенадцать, когда…

— Мы услышали выстрелы.

— Три выстрела из пистолета.

Я посмотрел на Баннерманов. Мало кому известно, как на самом деле звучит пистолетный выстрел. В фильмах даже самый мелкокалиберный пистолет стреляет с таким шумом, какой может произвести разве что снаряд, разорвавшийся прямо у вас над ухом. Не скажу насчет всех пистолетов, но я знаю, как звучит «трэйлсмен снаб» двадцать второго калибра, когда в тебя стреляют из автомобиля, стоящего на обочине.

Первая пуля вошла мне в плечо, вторая — в грудь, а куда вошла третья, я понятия не имею, потому что третьего выстрела я даже не услышал — возможно, потому, что я внезапно закричал от боли, захлебнулся от боли и провалился в глубокую черную яму. Звук пистолетного выстрела, швырнувшего меня в восьмидневную кому, был всего лишь слабым хлопком.

— На что был похож этот выстрел? — словно бы невзначай спросил я.

— Мы знаем, как звучит пистолетный выстрел, — сказал Джерри.

— У нас есть пистолеты.

— Мы каждую субботу ездим в тир.

— Это был не разрыв патрона в казенной части.

— Это были пистолетные выстрелы.

— И они доносились из салона яхты Толандов, — сказал Джерри.

— Три выстрела, — добавила Бренда.

— И что вы стали делать? — спросил Эндрю.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вы сказали, что услышали три пистолетных выстрела…

— Да, правильно.

— И что вы после этого стали делать?

— Мы вернулись на свою яхту и легли спать.

— И никому не сообщили об этих выстрелах? — спросил я.

— Никому, — пожал плечами Джерри.

— А почему?

— Это было не наше дело.

— И когда же вы обратились к властям?

— Когда услышали, что этого человека убили.

— Бретта Толанда.

— Мы сразу же позвонили в прокуратуру и рассказали все, что знали.

— То есть, вы сказали, что во вторник вечером, в одиннадцать сорок слышали три выстрела, донесшиеся с яхты Толандов.

— Да.

— Да.

— А прокурор не спросил, почему вы сразу не сообщили об этих выстрелах?

— Спросил.

— И что вы ему ответили?

— Что мы не хотели связываться с вооруженным преступником.

— У вас на яхте есть телефон?

— Радио.

— Почему вы не воспользовались им и не сообщили…

— Мы не хотели ни во что впутываться.

— Но вы все равно оказались замешанными в это дело. Вы свидетельствовали…

— Теперь это уже не имеет значения.

— Это имеет значение для Лэйни Камминс. Если бы вы сразу сообщили об этих выстрелах, кто-нибудь мог бы задержать стрелявшего…

— Мы не сказали ничего такого, что могло бы связать эти выстрелы с мисс Камминс, — решительно заявил Джерри.

— Мы же не видели ее на яхте — чем ей могли повредить наши показания? — спросила Бренда.

— Я полагаю, у прокуратуры был какой-то свидетель, который может подтвердить, что мисс Камминс находилась на яхте в то время, когда мы слышали выстрелы, — сказал Джерри. — Вот поэтому важно было установить точное время. Как вы думаете?

— Да, возможно. Но если бы вы сразу же сообщили о выстрелах…

— Мы не могли этого сделать, — твердо сказал Джерри.

— Но почему?

— Просто не могли, и все, — сказала Бренда.

— Но почему? — снова спросил я.

— Мы не хотели, чтобы начались обыски.

— Обыски?

— Ну да. Чтобы кто-нибудь обыскал нашу яхту.

Я снова посмотрел на них.

— А почему вы не хотели, чтобы кто-нибудь поднимался к вам на яхту?

— Выключите эту штуку, — сказал Джерри и кивком указал на диктофон.

Эндрю нажал на «стоп».

Джерри посмотрел на жену.

Бренда согласно кивнула.

— У нас на яхте было немного травки, — сказал Джерри.

— Марихуаны, — пояснила Бренда, видимо, считая нас безнадежными тупицами. А как еще относиться к людям, которые в такую жару носят костюмы?

— Всего несколько унций, — сказал Джерри.

— Чтобы расслабиться и отдохнуть, — сказала Бренда.

— Мы были в отпуске.

— У себя на яхте.

— Там было совсем чуть-чуть, чисто для собственного употребления.

— Это никому не причинило никакого вреда.

«Да, кроме Лэйни Камминс», — подумал я.

Глава 6

Этта Толанд прибыла в нашу контору на Герон-стрит, 333, ровно в десять ноль-ноль. Одета она была довольно небрежно (мой компаньон Фрэнк потом высказал предположение, что она сделала это нарочно, дабы выказать нам свое презрение) — в босоножки на низком каблуке, простого покроя светлую блузу, и джинсы, подпоясанные кожаным ремнем с латунной пряжкой ручной работы, выполненной в форме львиной головы. Ее черные волосы были собраны на затылке и закреплены латунной заколкой. Темные миндалевидные глаза были слегка подведены, а больше никаких следов косметики не наблюдалось. С первого взгляда становилось ясно, что Этта Толанд намерена при первой же возможности послать нас ко всем чертям и заняться более важными делами.

Это не вызывало никаких сомнений.

Просто поклясться было можно.

Кроме нас, в кабинете находился еще Сидни Бреккет, адвокат мисс Толанд, и женщина из прокуратуры, которая, вероятно, должна была следить за тем, чтобы права Этты не нарушались, хотя обычно процедура дачи показаний под присягой производится в присутствии одного только адвоката, и никакого перекрестного допроса при этом не проводится.

Полагаю, если бы я задал Этте вопрос, нарушающий ее конституционные права — например, попросил пересказать беседу с ее психоаналитиком, — я бы тут же получил по голове и от Бреккета, и от миссис Хэмптон, которая носила широко распространенное имя Хелен. Но я вовсе не собирался затрагивать никакие скользкие темы, а если бы вдруг и забрался куда-нибудь не туда, Фрэнк сразу же пнул бы меня.

Должен заметить, что многие наши знакомые считают, что мы с Фрэнком похожи, хотя лично я не нахожу никакого сходства. Мне тридцать восемь лет, а Фрэнку сорок. Во мне шесть футов роста и сто восемьдесят пять фунтов веса, а во Фрэнке, соответственно, пять футов девять дюймов и сто шестьдесят фунтов. У меня длинное и узкое лицо, Фрэнк называет такие лица «лисьими». Свое он называет «поросячьим». С некоторых пор в его классификационной системе появились также «носороги» и «черепахи».

Я родом из Чикаго, Фрэнк — из Нью-Йорка. Да, действительно, мы оба темноволосые и кареглазые, и оба возглавляем фирму «Саммервил и Хоуп», но на этом наше сходство и заканчивается.

После этой истории с комой Фрэнк находится в лучшей форме, чем я.

На самом деле, сейчас кто угодно находится в лучшей форме, чем я.

И на самом деле, это меня очень сильно беспокоит.

Ни я, ни Фрэнк не знали, что Этта Толанд рассказала большому жюри.

Как и всякая дача показаний под присягой, эта процедура была сравнима с разведкой, нацеленной на добычу фактов, или, если хотите, с забрасыванием рыболовной сети. Но мы, как и любитель марихуаны адвокат-яхтсмен Джерри Баннерман, могли предположить, что благодаря Этте Толанд заместитель прокурора Питер Фолгер установил еще одно звено той безжалостной цепочки событий, которая связала Лэйни Камминс с убийством Бретта Толанда. Поскольку супруги Баннерманы засвидетельствовали, что в двадцать три сорок двенадцатого сентября они слышали выстрелы, я счел этот момент подходящей зацепкой и спросил у Этты, где она находилась в это время.

— Дома, — ответила Этта. — Ждала звонка Бретта.

— Вы предполагали, что ваш муж вам позвонит?

— Да.

— Вы знали, где он находится?

— Да. Он был на «Игрушечке». Вместе с Лэйни Камминс.

— Почему вы считали, что он должен вам позвонить?

— Чтобы сказать, чем все закончилось.

— Что — все?

— Его встреча с Лэйни Камминс. Бретт пригласил ее на яхту, чтобы предложить наш вариант решения проблемы.

— Проблемы, касающейся…

— Ее иска об нарушении авторских прав.

— Мисс Толанд, не можете ли вы сказать, в чем заключалась суть вашего предложения?

— Бретт предложил ей отступные.

— Отступные?

— Он предлагал заплатить ей наличное вознаграждение в том случае, если она отзовет свой иск.

— Наличное вознаграждение? — удивленно переспросил я.

— Да. Пять тысяч долларов.

— Вы обсуждали с вашим мужем предложение, которое он намеревался сделать?..

— Я не знаю, предложил ли он ей это на самом деле. Она могла выстрелить в него раньше, откуда мне знать. Я больше не видела Бретта после того, как он ушел из дома. И не разговаривала с ним, если уж на то пошло. Но именно это он намеревался сделать. Так мы с ним договаривались.