Крах игрушечного королевства - Эд Макбейн

Удар вышел совершенно неубедительным. Грабитель явно поднаторел в уличных драках, а Марк был всего лишь тихим законопослушным адвокатом, который повел свою подругу посмотреть на новогоднюю елку. К тому же евреем. Ирония судьбы. Грабитель дважды ударил Марка в лицо, ударил очень сильно, а когда Марк упал на тротуар, снова повернулся к Патриции, намереваясь все-таки забрать эту долбаную шубку. Второй грабитель пнул Марка в голову. Патриция закричала, схватила свою туфельку на высокой шпильке и кинулась на грабителя, который пнул Марка. Патриция колотила его по лицу и по плечам острым каблуком, но грабитель продолжал пинать Марка. Он бил его снова и снова, и голова Марка дергалась под этими ударами. Тротуар уже был залит кровью, и Патриция едва не поскользнулась.

— Прекратите! — закричала она. — Прекратите, прекратите, прекратите!

Но грабитель все пинал и пинал Марка, пока тот, который пытался сорвать с Патриции шубку, не закричал:

— Смываемся! — и они растворились в темноте.

Шубка так и осталась на Патриции.

Один из рукавов был почти оторван.

Сумочку от Джудит Лейбер грабители унесли с собой.

Марк Лоэб был мертв.

Через месяц Патриция перешла работать в прокуратуру.

Я так понимаю, она не хотела еще раз пережить что-нибудь подобное.

Не хотела еще раз потерять человека, которого любит.

Но, Патриция…

— Что-то случилось? — спросила Патриция, улыбнулась и взяла меня за руку.

— Нет, все в порядке, — сказал я.

У Энди Холмса был «крайслер» с откидным верхом. Сейчас верх был откинут, а небо над головой было таким синим, что его хотелось лизнуть, как переводную картинку. Над головами у нас лениво проплывали пушистые белые облака. Время от времени какое-нибудь из них накрывало машину своей тенью. Было прекрасное воскресное утро во Флориде, и мы, словно студенты на каникулах, ехали по 70-й дороге к Окичоби, а оттуда через Индианополис на Уэст-Палм-Бич. Наши пиджаки из индийского льна валялись на заднем сиденье, галстуки были ослаблены, а верхние пуговицы рубашек расстегнуты. Мы вообще облачились в костюмы только потому, что ехали по официальному делу. Когда адвокат идет разговаривать со свидетелем, он должен быть в костюме и при галстуке. Когда мы добрались до яхты Джерри и Бренды Баннерманов — сорокапятифутового судна, прекрасно оборудованного для рыбалки в открытом море, — хозяин был одет в джинсовые шорты, а хозяйка — в довольно экономное бикини.

Джерри Баннерман оказался загорелым крепким мужчиной лет сорока пяти. Его шорты были подпоясаны куском белой веревки. Бренде Баннерман было, на мой взгляд, около сорока. Это была длинноногая брюнетка с белозубой улыбкой и синими глазами, прекрасно гармонирующим по цвету с ее очень компактным купальником. Когда мы подошли к пристани их яхт-клуба, расположенного примерно в миле от их дома, построенного прямо на берегу, супруги Баннерман драили палубу.

Спрятав наконец ведра и тряпки, они пригласили нас перекусить. Мы уселись на кокпите под синим тентом. Мы болтали, словно старые приятели, ели восхитительный салат с креветками, приготовленный Брендой, пили холодный чай из высоких бокалов с плавающими в них лимонными дольками. Джерри сообщил нам, что он тоже адвокат. Бренда сказала, что она до свадьбы работала секретарем в одной гнусной юридической консультации. Я подумал, что что-то в этом деле замешано слишком много юристов. Эндрю потом сказал, что ему пришла в голову та же самая мысль.

Они рассказали, что удачно купили две квартирки в их кондоминиуме, сломали перегородки и получили отличную квартиру с видом на океан. «Рекордный год» — так называлась их яхта, — они приобрели после того, как фирма Джерри выиграла одно очень крупное дело и выписала своим работникам офигенные рождественские премии. Они обошли на этой яхте вокруг всей Флориды, и даже как-то раз добрались до островов Бимини — но это уже другая история.

— Нас захватило краем урагана, — сказала Бренда.

— Вот уж что бы не хотелось испытать еще раз, — хмыкнул Джерри.

Бренда подала на стол печенье с шоколадной глазурью и подлила в бокалы холодного чаю.

Пора было браться за работу.

— Как я сказал вам по телефону, — начал я, — мы просто хотим узнать…

— Слушайте, давайте обойдемся без околичностей, — перебил меня Джерри. — Прокурор предложил вам соглашение?

— Он предполагает, что мы можем на это пойти, выслушав его свидетелей.

— Это может оказаться неплохим вариантом, — кивнул Джерри.

— Ну что, я включаю диктофон? — спросил Эндрю.

— Да, пожалуйста.

— Ой, я терпеть не могу, как мой голос звучит на пленке, — манерно произнесла Бренда и возвела глаза к небу. Мы трое остались под навесом, а она пересела, подставив лицо и грудь солнцу.

Эндрю нажал «пуск» и «запись». Лента пошла мотаться.

— По-моему, он это и собирался сделать, — сказал Джерри.

— О ком вы говорите? — переспросил я.

— О Фолгере. О вашем прокуроре. Конечно, тот факт, что мы слышали выстрелы…

М-да, такую новость трудно назвать ободряющей.

— …помог восстановить хронологию событий. Судя по вопросам, которые Фолгер задавал мне…

— И мне, — встряла Бренда.

— …у него есть и другие свидетели, которые видели обвиняемую на яхте, еще до того времени, как мы проплыли мимо.

— Почему вы так решили?

— Ну, например, он спрашивал, видели ли мы охранника в будке, которая стоит у ворот, и я решил…

— И я тоже, — опять вставила слово Бренда.

— …что охранник играет какую-то роль в этой истории. А какую роль он может играть, если он не видел, как обвиняемая поднималась на борт яхты, причем до того, как мы услышали выстрелы?

Опять выстрелы.

Свидетельство того, что стрельба имела место.

— Он еще спрашивал… — сказала Бренда.

— В смысле, Фолгер, — пояснил Джерри.

— …не видели ли мы яхту, которая шла на двигателе и встала в двенадцатый эллинг. Я думаю…

— Да, в двенадцатый, — кивком подтвердил Джерри. — Я полагаю, это еще одна привязка ко времени.

— Похоже, что кто-то проплывал мимо раньше нас и тоже видел обвиняемую на той яхте, — сказала Бренда.

— Фолгер пытался установить, находилась ли обвиняемая на яхте Толандов в тот момент, когда мы слышали выстрелы, — сказал Джерри.

Ну вот, я, так сказать, схлопотал пулю.

— Какие выстрелы? — спросил я.

— Ну, выстрелы из пистолета, — ответил Джерри.

— Во сколько это было?

— Примерно без двадцати двенадцать.

— Да, во вторник вечером, — закивала Бренда.

— В прошлый вторник, двенадцатого числа, — уточнил Джерри.

— В двадцать три сорок, — снова закивала Бренда.

— Вы слышали, что эти выстрелы прозвучали на яхте Толандов?

— Да, — в один голос твердо сказали Баннерманы.

— А как вы оказались рядом с этой яхтой?

— Шли к тому месту, где был пришвартован «Рекордный год».

— Мы там стояли несколько ночей, — сообщила Бренда.

— Мы ночевали на яхте.

— Мы прошли через озеро Окичоби…

— Переночевали в Клейвистоне…

— Спустились по Калузахатчи к Пунта-Розе…

— Потом вдоль побережья прошли на север до Калузы.

— У нас было приглашение посетить Силвер-Крик.

— Мы добрались туда во вторник, около семи вечера…

— Сошли на берег…

— Позагорали…

— Часов в девять пошли поужинали…

— Там прекращают обслуживать в половине одиннадцатого.

— А закрывается ресторан на час позже.

— Я заказала изумительных омаров, — сообщила Бренда.

— А я — мясо под острым соусом.

— Закончили мы ужин бутылкой действительно хорошего шардоннэ.

— Примерно в половине двенадцатого мы пошли обратно на яхту.

— Просто шли себе не спеша, — сказала Бренда.

— Разговаривали о старых добрых временах.

— Нам уже изрядно хотелось спать.

Со стоянки разъезжались автомобили. Припозднившиеся посетители отправлялись по домам. Время от времени фары отъезжающих машин слепили Баннеров, когда те шли по пристани к своему эллингу. Движение постепенно затихло. Шум работающих автомобильных двигателей затих в сентябрьской ночи. Все смолкло, лишь волны тихо плескались о пристань и об борта яхт. Где-то звякнул об мачту тросовый талреп. Обычный морской шум. Звуки, которые любят яхтсмены.

Дорожка была освещена фонарями, напоминающими по форме грибы. Свет фонарей отражался в иллюминаторах пришвартованных яхт, мягко покачивавшихся на волнах. Яхта Баннерманов стояла в третьем эллинге. А «Игрушечка», как они припомнили, стояла в пятом. Это вполне соответствовало показаниям Чарльза Вернера. Он сказал, что поставил свою яхту в двенадцатый эллинг, в шести-семи яхтах от «Игрушечки».

Когда Баннерманы рука об руку проходили мимо роскошной яхты Толандов, кокпит все еще был освещен. Теперь там уже никто не сидел, но видно было, что в салоне горит свет. Это заняло минут десять. Баннерманы неспешно осмотрели встреченные по пути яхты, некоторые похвалили, другие обругали, и как раз дошли до яхты Толандов. Было без двадцати двенадцать, когда…