Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

— Ваша мать? — удивленно переспросила принцесса.

— Моя мать посоветовала мне прислушиваться к голосу своего сердца.

— Вот никогда бы не подумала, — невольно вырвалось у Алике, которая старалась скрыть свое неверие.

Он хотел было ее снова обнять, но она выскользнула и сказала ему на прощание:

*— Я обещаю вам, Николай, подумать, собраться с мыс­лями. Если мне когда-нибудь придется стушеваться, уйти в тень, ради вашего восхождения на царство, то я это послуш­но сделаю... но отказаться от религии моей матери...

Она не договорила. Цесаревич остался один в гостиной, которая в это мгновение показалась ему такой враждеб­ной, словно площадь, на которой полно недружелюбного народа!

Расстроенный цесаревич в тот же вечер написал матери: «Я пытался объяснить ей, что она не может, не должна от­казываться выходить за меня замуж... а она все плакала и только повторяла: “Нет, нет, я не могу”. Но я настаивал, настаивал на своем, и эти уговоры продолжались часа два, но не дали никакого результата,,.»

На следующий день все дальние родственники, члены дружеских семей, прибывшие со всей Европы в Кобург, были в курсе происходивших событий. Бракосочетание ве­ликого герцога Эрнеста, эта главная причина сбора стольких величеств и высочеств, отошла как бы на задний план. Пред­стоящая свадьба герцога бледнела, становилась чуть ли не банальностью по сравнению с надвигавшимся другим, куда более важным событием — обручением будущего императо­ра! Теперь Николаю не было нужды брать на себя роль ад­воката перед Алике. Все приглашенные, все близкие и даль­ние родственники старались найти аргументы поубедитель­нее, чтобы победить тревожную неуступчивость принцессы, заставить ее отказаться от своей религии!

Великая княгиня Элла «обрабатывала» свою сестренку. «Нужно подчиняться велению сердца», —* уговаривала она ее. Вот она, Элла, нарушила семейную традицию, добро­вольно приняла православие, только чтобы понравиться своему мужу, великому князю Сергею Александровичу. Никто ее к этому не принуждал. По нескольку раз надень вдалбливала она в голову строптивой Алике эту идею. Не­ужели она готова отказаться от такой большой, такой ис­кренней любви к ней Николая из-за не столь уж важного вопроса о религиозных различиях? Она клялась, что их ро­дители на небесах непременно благословили бы ее оттуда, что вступление в лоно другой церкви никак не могло отри­цательно сказаться на ее совести, ведь Бог — повсюду, Ему предназначен культ души и культ любви... Алике провела бессонную ночь. Через щели в шторах она видела, как зани­малась заря, слышала раннее щебетание птиц. Она, стара­ясь быть очень честной с самой собой, не хотела слушать ничьих советов: нет, такую жертву требовал от нее не Нико­лай. Этого требовало его положение цесаревича-наследни- ка православной короны! Разве он не предлагал ей отказать­ся от всех своих привилегий, ради женитьбы на ней? Како­го еще более убедительного доказательства его любви к ней она могла требовать от него?

Алике унаследовала от своей бабушки ее прямодушие. Она знала какой замечательной женой для своего мужа была королева Виктория. И английская королева первой наруши­ла свою привычную выдержку и вовлекла внучку в разговор о религии.

Утро 8 апреля 1894 года выдалось таким светлым, просто лучезарным! Она потребовала, чтобы ей принесли порань­ше чаю, наспех умылась, оделась, чтобы не терять драгоцен­ных часов на эту процедуру, и тут же побежала искать сест­ру и тетю Михен, великую княгиню Марию Павловну, жену старшего дяди Николая, великого князя Владимира Алек­сандровича. Она ее так поддержала накануне.

Это был такой солнечный денек, поистине день обруче­ния! С решительным видом, очень быстро Алике шла по парку к тому дворцу, в котором остановилась ее тетка, Ве­ликую княгиню предупредили, сообщили о ее приходе, и та тут же приняла родственницу.

— Ваше высочество, прошу простить меня за столь ран­нее вторжение...

— Охотно, тем более что Вы хотите сообщить мне какую- то добрую весть, я в этом не сомневаюсь.

Алике сделала обычный реверанс. Великая княгиня лю­безно протянула ей руку.

— Ну, дитя мое, Вы наконец сумели преодолеть свои предрассудки? Вы намерены стать моей племянницей, не так ли?

Алике была слишком возбуждена, слишком счастлива, чтобы медлить с ответом. Она выпалила на одном дыхании:

— Да вы правы!

Она бросилась перед великой княгиней на колени, утк­нулась лицом в ее платье.

Какой это был сладостный момент для обеих женщин, теперь они становились гораздо более близкими по родству.

Августейшая тетя тут же послала за племянником, кото­рый обитал в другом флигеле. Ей теперь нужно было ждать, но каким приятным было это ожидание! Алике даже закры­ла глаза, чтобы получше насладиться этими дивными мину­тами. Николай не заставил себя долго ждать.

Обняв свою тетку, он открыл свои объятия и для Алике, теперь такой расслабленной, обмякшей, опьяненной тем счастьем, которое она, наконец, согласилась добиваться вместе со своим любимым.Николай восторженно записал в своем дневнике: «Ве­ликолепный, незабываемый день в моей жизни, день по­молвки с моей горячо любимой, моей несравненной Алике. О Боже, какая гора свалилась с моих плеч! Какую радость я испытываю! Целый день я провел, как в дурмане, не отда­вая себе отчета, что, собственно, со мной произошло! Кай­зер Вильгельм сидел в соседней комнате и ждал с дядями и тетями окончания наших переговоров. Вместе с Алике я прямо пошел к королеве Виктории, после чего ктете Марии, где произошла долгая, чувственная сцена, когда мы все об­нимали друг дружку и радовались. После завтрака мы отпра­вились в домашнюю церковь великой княгини Марии, где состоялся благодарственный молебен. Даже не верится, что теперь у меня есть невеста...»

Многочисленные прибывшие в Кобург гости не спуска­ли глаз с молодой императорской пары. Все во дворце радо­вались, на городских улицах все были в восторге. Теперь повсюду — от самых скромных отелей до роскошных апар­таментов королевы Виктории, — все говорили лишь об од­ном: этом замечательном событии.

С каждым днем радости у цесаревича все пребывало. Его дневник свидетельствует о переживаниях его сердца:

«Кобург, 12 апреля. Сегодняутромя проснулся,думаяотом, что начинается новый прекрасный день. В 10 часов Алике за­шла за мной, и мы отправились вместе пить кофе к королеве. Она сказала, что теперь я могу называть ее просто бабушка. Во время завтрака под окнами играла военная музыка. Мне при­шлось, сидя в комнате Алике, отвечать на ворох телеграмм.

В три часа дня мы позавтракали во второй раз у короле­вы , после чего мы с Алике пошли в «Розенау», где собралась целая компания для игры в теннис и для чая. Я оставался в комнате моей горячо любимой Алике до восьми часов с чет­вертью. С разрешения тети Марии я переехал из замка в не­большой ее домик, рядом с виллой, в которой сейчас живет Алике. Я занял апартаменты Альфреда, который сегодня уехал в Потсдам; комнаты очень удобные, но самое главное, что я нахожусь рядом со своей возлюбленной».