Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

Вся Шотландия заранее радовалась такому важному для нее событию.

Алике в своем Дармштадте ничего не знала о том, какие события назревают в Бэлморале, и, когда она получила теле­грамму, и звещавшую ее о близком бракосочетании ее брата с ее кузиной, Эдинбургской принцессой, она вся похолодела.

Удивление сменилось приступом ярости. Она уже чув­ствовала, что будет изгнана из этого дома, где она царствова- jfa, где была хранительницей прошлого, священных воспоми­наний о их предках. Разве все ее сестры не покинули родитель­ское гнездо, не отправились на поиски своего эгоистического счастья? И вот теперь и ее братец, который был таким бес­помощным без нее, устремился к личному счастью. Но это еще не самое главное. Есть кое-что и посерьезнее. Разве сможет она жить здесь, в Дармштадте, в отцовском замке, где так чтятся обычаи предков, рядом с какой-то иностранкой, которой придется уступать дорогу? Она не хотела поздрав­лять с этим событием своего брата, но ее фрейлины все же заставили направить ему телеграмму.

Алике совсем не нравилось грозившее ей новое испыта­ние. Разве она не замкнулась в себе, не отказалась от поез­док в Европу, в Россию, чтобы там осуществилась ее тайная мечта о встрече с цесаревичем? Фактически она приносит свою жизнь в жертву своему брату, и вот теперь, благодаря умению интриговать, ее дальняя родственница готовила ей новое место, явно недостойное ее бьющей через край энер­гии и твердой воли.

Великий герцог Эрнест вернулся в Дармштадт полный решимости предоставить своей будущей супруге полное превосходство над сестрой.

Алике вновь страдала, чувствуя себя затворницей. Кто, черт подери, была эта кузина Виктория, которая даже ни разу не побывала здесь, в Дармштадте, которая вот-вот явит­ся сюда как самозванка, чтобы самой приглядывать за ее прекрасными садами, усеянными цветами, за ее уютными гостиными, где так хорошо сидеть в окружении книжных полок и глядеть на потрескивающий в камине огонь. Таким образом, она получит право рыться в ее белье в шкафах, во­рошить кружева ее забытых предков, сортировать коллек­цию материнских вееров. Будет смотреться в те зеркала, в которых отражалось лицо и фигура великой герцогини Али­сы, державшей на руках ее, свое маленькое Солнышко.

Алике понимала, что ей придется смириться с таким по­ложением вещей, но ее воля бунтовала против этого.

Все эти дни ее мучили приступы гнева, особенно тогда, когда со всей Европы приходили поздравительные телеграм­мы. Ее брат только улыбался, едва удостаивая эти бумажки взглядом.

Брачная церемония должна была состояться в Кобурге, колыбели их рода. Семидесятипятилетняя королева Викто­рия сообщила о своем приезде. Этот брак, который одобря­ли все европейские королевские дома, стал еще и предлогом для дружеской встречи многих сюзеренов. Каждый монарх приезжал со своей свитой, приглашенные приглашали сво­их, в результате гостей оказалось так много, что было при­нято решение кормить всех обедом в два приема, — в восемь часов вечера и в девять.

Принц Уэльский Эдуард, будущий английский король Эдуард VII, сопровождал свою матушку, о прибытии кото­рой оповестил целый отряд английских драгун.

За тридцать шесть часов до этого, теплым апрельским днем в своем императорском вагоне из Санкт- Петербурга в Кобург отправился и Николай в сопровождении трех своих дядей — великих князей Владимира, Сергея и Павла.

Алике, сгорая от нетерпения, испытывая великую ра­дость, приехала на вокзал, чтобы там его встретить. Сердце ее колотилось в груди. В своих многочисленных письмах Элла сообщала ей, что цесаревич, желая угодить желанию родителей, рассматривал возможность брака с французской принцессой... но несокрушимая уверенность Алике стойко противостояла всем этим горьким для нее слухам, которые стремились разрушить все ее светлые надежды.

Николай, едва выйдя из вагона, с самым серьезным ви­дом поклонился принцессе.

Важные сановники, фрейлины, почетные гости, ожидав­шие на перроне, когда им подадут кареты, чтобы ехать во дворец, наблюдали за этой встречей молодых людей, кото­рые глядели друг на друга с нескрываемой нежностью.

— Николай, — прошептала Алике, не чувствуя себя от радости, — сколько времени прошло! Вы хоть меня узна­ете?

— Я никогда не забывал Вас, ни на мгновенье...

У нее отлегло от сердца. Ах, все эти злые языки, глупые болтуны из ее свиты доносили до нее злобные слухи, чтобы ее обескуражить.

Но Николай стоял передней, вот он, он ей улыбался, лас­ково смотрел на нее своими голубыми глазами, даже не гля­дел, а пожирал... Как им обоим хотелось в эту минуту ока­заться подальше от этой разодетой толпы со звонкими ти­тулами, заботящейся только о старшинстве по чину да о соблюдении придворного этикета. Ах, если бы они только могли, взявшись за руки, убежать вдвоем куда-нибудь, слов­но влюбленные, испытывающие сентиментальное притяже­ние. Но он был наследником трона русской империи и здесь, в Дармштадте, ее представлял, а она, сестра жениха, должна была учтиво принимать представителей европейской арис­тократии по случаю такого важного события, — бракосоче­тания, на которое слетелось столько журналистов со всего мира!

Был устроен семейный обед. Баттенберги, князь Генрих Прусский и его жена Виктория просто пожирали их глаза­ми, великая княгиня Мария Павловна (тетя Михен) строи­ла из себя важную персону в потрясающем выходном пла­тье, кайзер со своей свитой, все были чрезвычайно взволно­ваны.

После обеда, к которому гости едва притронулись, вся «компания» отправилась в оперетту, которую давали в честь будущей супружеской четы герцогства Дармштадтского.

Николай все время не спускал глаз с Алике* На ней было очень красивое зеленое муслиновое платье. Скромное оже­релье из изумрудов ее матери оттеняло белизну ее шеи. Це­саревич все время старался подойти к ней, поговорить, но все его попытки были напрасными... Этот вечер она посвя­тила только семейным заботам, только соображениям дина­стического свойства.

На следующее утро, не в силах больше терпеть проволо­чек, Николай вошел в апартаменты принцессы Алике.

Миссис Орчард бросила на него благожелательный взгляд. Она проводила его в маленький будуар перед спаль­ней своей воспитанницы.

— Извольте подождать здесь, Ваше императорское вы­сочество, — сказала она, — сейчас к вам выйдет принцес­са. У нее еще там ее парикмахер. — Она церемонно откла­нялась, но в глазах ее проскочила лукавая искорка.

Николай смотрел через большое окно на ухоженные ал­леи в саду, покрывавшиеся первой весенней зеленью. Он увидел в комнате большую корзину цветов, которую он еще на рассвете приказал своему камергеру сюда доставить. Он, подойдя к корзине, хотел удостовериться, хорошо ли при­колота его визитная карточка, и в это мгновение дверь спаль­ни распахнулась,