Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

— Элла, ты никогда не говоришь мне о нем...

Великая княгиня сделала вид, что страшно удивлена. Как

будто она не понимала вопрос, заданный сестрою.

— Кто это — он? Почему ты говоришь загадками...

— Ты что, Элла, обо всем забыла?

Алике не отрывала пристального взгляда от лица великой княгини. Не из-за своей злости, а скорее из шалости, что никак не вязалось с ее привычной холодностью и выдержкой, Элла намеренно продолжала молчать. Наконец, ей, видимо, надоело издеваться над сестрой и она сказала:

— Да, мое маленькое Солнышко, у меня есть вести о цесаревиче. Ты, конечно, хочешь, чтоб я с тобой поговорила о нем, не правда ли?

Алике была готова опуститься в эту минуту на колени перед сестрой, чтобы та только все ей рассказала. Но какая- то неведомая сила, умение владеть собой, которому она научилась во дворцах, напичканных всевозможными запретами ее бабушки королевы Елизаветы, удержали ее от этого.

— Меня восхищает твоя выдержка, Солнышко. Ты дотянула до этого вечера, чтобы поговорить со мной об этом. Ты, наверное, догадываешься, что если мне захотелось видеть тебя здесь, у меня этим летом, то для этого у меня была веская причина. Немногие в этой стране могут похвастаться тем, что им удается заставить Николая излить свою душу. Думаю, что мне это удалось. Это теперь известно и его дяде, потому что, как мне кажется, он должен быть в ку рсе дела. Мне кажется, что он обворожен твоей притягательной личностью. И не потому, что хочет мне понравиться... нет.

Алике так хотелось сейчас заплакать. Она, взяв сестру за руку, прильнула к ней долгим поцелуем.

— Прошу тебя, Элла, не смейся надо мной, из-за такого жеста! Я представила себе, что целую руку мамочки... Да, все, что ты мне говоришь, меня ободряет, утешает. Мне передавали такие ужасные веши о моем пребывание при царском дворе...

Но Элла, которая не любиладавать волю своим чувствам, перебила ее:

— Все, что ты сейчас говоришь — неважно. Важно другое, и ты должна об этом знать. Николай не только тебя не забыл, но он просто горит желанием увидеться с тобой вновь, это он попросил меня пригласить тебя сюда в июле...

Алике, чувствуя, что больше не сможет сдерживаться, выпалила:

— Так он скоро приедет?

Великая княгиня, слишком высокомерная в своем обычном поведении, вдруг ласково потрепала сестренку за шеч- ку, проявляя странную для нее нежность.

— Увы! Дорогая моя, знаешь, все было уже готово к его приезду. Мы с твоим шурином были бы просто счастливы, от такой благословенной встречи.

— Он хотя бы не болен?

— Что ты! Он —- крепкий юноша, и чувствует себя хорошо. Но не забывай — он наследник трона! И его отец отправил его в продолжительное путешествие по разным странам. Он даже побывает на Дальнем Востоке. Ему предстоит совершить официальный визит в Японию... Его путешествие продлится пол год а...

Краска бросилась в лицо Алике. Она впопыхах произнесла фразу, о которой тут же пожалела:

— Я уверена, что не император выбрал это время, чтобы отправить сына с дипломатической миссией. Это — императрица.

Но ожидаемых упреков со стороны Эллы не последовало. Ее сестра молчала. Она приложила палец к губам.

-Т-с-с! Дорогая моя. Оставь при себе свои мнения. Мария Федоровна на самом деле нас не любит. Она считает нас слишком немками, но не падай духом!

Николай любит тебя, я в этом уверена!

VI.

Вернувшись домой, в Дармштадт, Алике столкнулась вновь с привычным одиночеством. Великий герцог Людвиг, здоровье которого сильно пошатнулось, вел фактически за­творническую жизнь. Брат Алике Эрнест, единственный на­следник короны Гессенской жил, в основном, за пределами домашнего очага, в Пруссии, Англии и Скандинавии.

Куда бы она не шла, где бы не находилась — совершала ли прогулки верхом или присутствовала на официальных приемах в обязательном порядке в силу того, что она оста­валась единственной принцессой в семье, перед ее глаза­ми постоянно стояли голубые глаза ее дорогого Николая. Когда же я снова увижусь с ним? Долгое ожидание казалось ей иногда худшей из казней. Куда ему писать? Неизвестно. Но, тем не менее, внутренний голос ее ободрял. Ее уверен­ность в том, что отсутствующий сейчас ее не забывал, при­давала ей сил. Новая поездка в Англию ее не соблазняла, несмотря на всю проявляемую к ней постоянно нежность со стороны старой королевы. Да и ее кузен, Альберт-Вик­тор (Эдди), ей досаждал. Он продолжал ей делать авансы, в рамках приличий, конечно, но с присущим ему упрям­ством, и требовал обручения, хотя она уже столько раз го­ворила ему — «нет».

В перерывах между долгими разговорами с Маргарет Джэксон о европейской политике, она занималась изучени­ем русского языка. Ей приходилось вести продолжительные дискуссии с братом о Германии, к которой она с детства чув­ствовала совершенно необъяснимое отвращение.

Зимой 1891 года великий герцог так разболелся, что все довольно скромные вечера при его дворе были отменены. А балы, устраиваемые некоторыми высокими сановниками Гессена, совсем больше не интересовали Алике. Она посы­лала устроителям цветы, направляла свои сожаления, ис­пользовала любой предлог, и, прежде всего, плохое здоро­вье отца, чтобы только не присутствовать на этих званых сборищах, на которых никогда не бывало искреннего весе­лья.

В газетах, которые ежедневно доставляли во дворец, она читала о всех важных событиях в России. Так из них ей стал известен весь маршрут путешествия цесаревича: Греция, Египет, затем Индия. Его спутники — князья Оболенский и Барятинский — застрелили там по тигру. Но Николай охотиться не умел. Его все чаще покидало хорошее настро­ение. В пространных письмах к матери, он все время жа­ловался на ужасный климат, на невыносимую жару. Его еще сопровождал в пути его брат Георгий. Он внезапно за­болел, у него началась лихорадка, сильный грудной кашель. По приказу царя пришлось прервать путешествие. Больно­го посадили в Индии на миноносец и отправили назад, в Россию.

Элла постоянно сообщала Алике новости о путешествен­нике либо через свои слишком длинные, насыщенные мель­чайшими подробностями письма, либо через постоянно высылаемые сестре в Германию вырезки из газет, что позво­ляло ей постоянно быть в курсе всех перипетий своего оча­ровательного принца!

Теперь, уже в одиночестве, без своего брата, цесаревич посещал различные районы Индии, ее порты, а также побы­вал на Цейлоне, а потом в Сингапуре и Батавии (Индоне­зии), Бангкоке, где король Сиама лично встречал его и уст­роил в его честь пышные празднества.

Алике следовала за маршрутом цесаревича, словно чай­ка за кораблем. Он весной прибыл в Сайгон, а оттуда в Гон­конг, летом же приехал в Японию в тот момент, когда за­цвели знаменитые японские вишни.