Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И ты сюда? — посмотрел на него Вепуат. Он стоял над аборигенами, даже не прикасаясь к генератору защитного поля. Сокол лежал на полу, свернувшись в плотный клубок. В душевой было тихо, только шипел снаружи плавящийся камень. «Плюс сорок пять,» — Гедимин взглянул на термодатчики. «Всё-таки не рассчитал я…»
— Ты там куда? — спросил Вепуат, глядя, как сармат сдвигает массивную крышку.
— Ломать испаритель, — отозвался тот. — Да слезь ты с люка! Тут есть ледышки, надо вынуть их…
Вепуат встал на крышку на удивление «удачно» — даже Гедимину никак не удавалось его спихнуть.
— Ты что, мутировал⁈ — вскинулся он, поднимаясь во весь рост.
— Погоди с ледышками, — Вепуат сделал успокаивающий жест. — Ливень уже слабеет.
— Слабеет⁈ — Гедимин взглянул на неподвижных аборигенов, накрывших головы куртками. — Они тут сдохнут, пока он слабеет!
— Они в норме, — отозвался Вепуат, задвигая крышку на место. — Слышишь? Металл уже не течёт, только капает.
Гедимин посмотрел на термометр. В душевой было плюс пятьдесят. Шум снаружи, и правда, притих — стука уже не было слышно, и даже шипение ослабло.
— Если они не выживут, я тебе шею сверну, — тихо пообещал он, глядя Вепуату в глаза. Тот пожал плечами.
— Выживут.
Снаружи было тихо. Внешние датчики показывали под тысячу. В предбаннике держалось плюс шестьдесят. Гедимин считал про себя секунды. «После нергета обычно приходит…»
Ветер взвыл. Всё здание — и, кажется, весь холм — зашипело под потоком холодного воздуха. Камень, не выдержав резкого охлаждения, хрустел и звенел, Гедимин ждал грохота, но крыша пока что держалась. «Плюс двести во втором круге!» — сердце сармата радостно дрогнуло. «Охлаждение… давай, ещё порыв… А вот и вода!»
Снаружи снова загрохотало, зашипело — вода испарялась на лету, но падала снова и снова, пока по складкам крыши не побежали уже водяные ручьи. Они кипели, всё вокруг шипело и трещало, но термодатчики второго круга показывали восемьдесят.
— А здесь ещё долго не остынет, — нарушил молчание Вепуат, посмотрев на анализатор Гедимина. — Когда снаружи станет нормально, откроем лючки — пусть проветрится.
Гедимин открыл дверь в предбанник. Там было плюс сорок — усилившийся ветер быстро охлаждал здание. Аборигены на полу зашевелились, нхельви подняли мордочки, Сокол растопырил щитки, и Вепуат опрыскал его из пульверизатора.
— Он знает, что сейчас идёт дождь, — пояснил он вполголоса. — И что уже можно дышать.
Гедимин открыл респиратор и вдохнул полной грудью. Снаружи уже было плюс сорок; внутри температура снижалась медленнее. Сармат открыл ещё пару лючков, усиливая приток воздуха. Сокол развернул крылья и перебрался на плечо Вепуата. Нхельви поднялись с пола и высунулись в предбанник, жадно принюхиваясь.
— Иногда после нергета они находят что-нибудь жареное, — сказал Вепуат. Гедимин фыркнул.
— Тягловых зверей, например…
Вепуат посмотрел на него с укором.
— Вот хорошо, что тебя тут никто не понимает!
Снаружи воздух остывал быстрее; Гедимин открыл лючки настежь и отодвинул дверные створки, оставив только одну. В предбанник вышли все. Бронны и Скогны держались спокойно, вполголоса о чём-то переговариваясь. Выждав ещё пять минут, сармат открыл последнюю дверь. Ветер ударил ему в грудь. Снаружи ещё лило, среди гравия дымились багровые капли рэссены, над металлосборными чашами стоял пар. Бронны и Скогны выглядывали из-за спины Гедимина, но наружу никто не лез.
— Пойдём, — тронул сармата за плечо Вепуат. — Металл соберёшь, пока не застыл. Чужак там волнуется… О местных не беспокойся — им ещё полчаса снаружи делать нечего.
Гедимин оглянулся на нхельви, тихо сидящих в предбаннике.
— Чем они отмерят полчаса?
Вепуат весело хмыкнул.
— Да не волнуйся, у них это не первый нергет. Смотри! Вон твои жареные звери.
Вдалеке, у непрозрачного купола, шевелился гравий. Плоское существо выбиралось наружу, прижимая к спине щитки. Отряхнувшись от камешков, оно вытянуло морду кверху и высунуло язык. «И не захлебнётся же,» — покачал головой Гедимин, тщетно выискивая следы ожогов. Рядом лежали обгоревшие щитки — похоже, они приняли удар на себя; если панцирь странной твари и был повреждён, на ней это никак не отразилось.
Кто-то осторожно постучал по скафандру Гедимина. Обернувшись, он увидел Скогна. Тот что-то быстро пищал, прижимая ладони к груди и то и дело наклоняя голову. Остальные ждали поодаль, старательно разглядывая мокрый пол — воду задуло внутрь.
— Чего он? — Гедимин оглянулся на Вепуата.
— Благодарит, что позволил им тут укрыться, — перевёл разведчик. — В огнестойкой башне Куэннов. Ну, он думал, что Куэнны строят только из костей земли. Но когда они берут камень, получается так же хорошо, как будто это кости земли. В общем, твоя душевая им понравилась.
Гедимин хмыкнул.
— Ну, хорошо, что все живы.
Он отвернулся, скрывая смущение.
— Пойду собирать металл.
…Аборигены выбрались из душевой нескоро — не раньше, чем разрушился купол над лабораторией и лагерем. Гедимин, вытряхивая остывающий металл из каменных чаш, видел, как погонщики собирают выкопавшихся зверей, и волокуши медленно отползают на край плато. Металла натекло много — вдвое больше, чем в прошлый раз; одна из чаш треснула, не выдержав перепада температур, но она с самого начала была повреждённой — Гедимин неосторожно резал камень… Сквозь затихающий дождь доносился рёв «трилобитов» — Сокол навёрстывал упущенное… и кочевники, похоже, выбрались в Сфен Земли, едва скалы чуть-чуть остыли. Гедимин думал о прочности покровов местных животных и о том, что к возвращению Текк’тов надо собрать подъёмник. Из задумчивости его вывел Айзек, с размаху ударив по плечу. Гедимин едва не ответил кулаком в респиратор — хорошо, что успел притормозить.
— Равный Куэннам! — Айзек широко ухмыльнулся. — Здорово у тебя вышло с терморегуляцией. Покажешь потом записи. Скогны только и говорят, что о твоей
