Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

Мальчик повиновался.

– Хотите, позову Уго? – спросил он чуть позже.

– Нет. Я хочу есть и пить. Скажу, когда надо.

Бернат ел и пил отнюдь не как адмирал каталонского флота, не как граф и не как вельможа короля Альфонса. Педро смотрел, как тот поглощает олью, хлеб и вино, словно обычный посетитель таверны. Бернат просил вторую чашу вина как раз в тот момент, когда Уго спускался по лестнице.

Они смотрели друг на друга как завороженные. Бернат нарушил чары, подняв чашу и напомнив Педро о вине. Уго воспользовался моментом, чтобы спуститься и сесть напротив.

– Налей и мне тоже, – попросил он мальчика.

– Я вас всех убью, – пригрозил Бернат как бы невзначай, между двумя ложками ольи. – Вместе с этим парнишкой, – добавил он с набитым ртом, показав на Педро, – если через пару дней вы не вернете моего сына целым и невредимым.

– Попроси об этом свою жену, – ответил Уго, стараясь оставаться таким же хладнокровным, как Бернат.

Мерсе, Катерина и Уго уже давно обсудили, что ему сказать. После смерти Герао никто не поверит в их оправдания, будто похитить ребенка было необходимо, поскольку графиня собиралась убить наследника Берната, а равно и в то, что мажордом помог им устроить похищение. Мерсе умоляла не возвращать сына Бернату. Она лежала в постели, ожоги на ногах еще не прошли, несколько пальцев были сломаны, раны от веревок не совсем зарубцевались.

– Рано или поздно графиня выместит злобу на Арнау. Бернат со своей эскадрой отправится на войну, и эта стерва добьется своего. Умоляю вас, не отдавайте им Арнау, – заклинала Мерсе.

Уго не знал, что делать. Арнау был счастлив в Бонрепосе. Вольноотпущенник Симон взял на себя роль связного – всякий раз, отправляясь в сторону Таррагоны, он непременно сворачивал в Бонрепос, чтобы узнать новости о малыше, который совершенно оправился после отравления.

– Господь нам поможет, – уверенно сказала Катерина. – Пока ребенок целехонек, мы о нем ничего не знаем.

Их уверенность в своей правоте только укрепилась после того, как они побывали в конторе Жоана Борры, где заплатили ему немалые деньги. Мерсе была полностью оправдана, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Люди это знали… и восхищались ею! Ни викарий, ни судья, ни городские советники не могли допустить, чтобы Бернат собственноручно вершил правосудие. Народ не потерпит повторного наказания женщины, которая не призналась под пыткой, даже если придется выступить против адмирала каталонского флота. А если он расправится с кем-то из них, с Уго или с Катериной? Адвокат громко фыркнул: «Я так не думаю».

– Я знаю, что это не графиня, – ответил Бернат на слова Уго.

– Откуда такая уверенность?

Прежде чем ответить, Бернат сделал большой глоток вина, но Уго его опередил:

– Может, ты ее пытал?

Адмирал подавил вспышку гнева.

– Мне достаточно посмотреть ей в глаза, – грозно произнес он.

– Тогда посмотри в глаза мне! – донеслось с узкой, крутой лестницы, ведущей на верхний этаж. На ступеньке видны были только перебинтованные ноги Мерсе.

Взгляд Берната устремился туда, Уго тоже обернулся. Мерсе спускалась по ступенькам медленно, неуверенно, ее поддерживала Катерина. Каждое движение причиняло Мерсе боль. На лодыжках виднелись следы от веревок, остальное скрывала ночная рубашка. Мерсе лечили лучшие врачи Барселоны, поэтому удалось избежать самого страшного – горячки.

– Посмотри мне в глаза! – с вызовом крикнула Мерсе, едва спустившись на нижний этаж вместе с Катериной, которая следила, чтобы она не потеряла равновесие и не упала.

Бернат не двинулся с места, в самом деле впившись взглядом в глаза Мерсе.

– Это была ты, – с холодной уверенностью заявил адмирал, не отводя взгляда.

Сердце винодела упало. Неужели корсару под силу то, что не смогли сделать три этапа пыток, – заставить Мерсе сознаться? Но смех дочери, короткий и печальный, очень короткий и очень печальный, убедил его в обратном.

– Глупец! – крикнула Мерсе.

Бернат встал, разозленный, и сделал шаг к Мерсе. Но не успел Уго вскочить из-за стола, чтобы защитить дочь, как адмирал замер, словно эта женщина, искалеченная, слабая, внушала ему страх.

– И что ты сделаешь? – спросила Мерсе. – Убьешь меня? – Она развела руки в стороны, точно предлагая Бернату с ней покончить, и едва не потеряла равновесие. Катерина не дала ей упасть. – Видишь, – сдалась Мерсе, – я не могу и шагу ступить. Потому что твоя женушка решила убить нашего сына! – (Бернат покачал головой.) – А потом убила Герао! – заявила Мерсе. – Герао никогда бы не покончил жизнь самоубийством. И он никогда не причинил бы вреда твоему сыну. И ты это знаешь! Смотри мне в глаза! – закричала Мерсе, когда Бернат потупил взор, должно быть вспомнив о бесконечной преданности Герао.

И все же адмирал пришел в себя и с вызовом посмотрел на Мерсе. Она сделала шаг вперед – настолько решительный и порывистый, что ни Уго, ни Катерина не успели ее поймать, – Мерсе упала на пол, а потом зарыдала на руках у отца. Бернат молча наблюдал за происходящим.

– Не ты ли собирался убить меня на берегу? – проговорила наконец Мерсе, утирая слезы. – Так закончи начатое, Бернат. Убей меня, сукин ты сын!

– Убью, как только верну сына, – холодно ответил адмирал. – И тебя, и всех вас, – добавил он, указав на Уго, Катерину и Педро. – Даже не сомневайтесь. Если бы не Арнау…

– Да как нам тебя убедить, что твоя жена…

Клинок просвистел в воздухе и плашмя обрушился на спину Уго, сбив его с ног и повалив Мерсе. Адмиралу было уже за пятьдесят, но он вытащил шпагу и нанес удар одним движением, стремительным и яростным.

– Ты никогда меня не переубедишь, глупец. – Бернат не стал ждать, пока отец и дочь с помощью Катерины и Педро поднимутся с пола. – Я знаю, что это сделала твоя дочь. Знаю. И никто меня не убедит в обратном.

– А Герао? – спросила Мерсе, сидя на полу. – Он тоже участвовал?

– Где ты его прячешь? – настаивал Бернат, пропустив вопрос мимо ушей. – Вариантов-то немного.

Уго встал и, превозмогая боль от удара, поднял Мерсе.

– Неужели в тебе нет ни капли сострадания? – упрекнул он Берната. – Никто не может обвинить мою дочь в похищении Арнау. Ее пытали, и она доказала свою невиновность. Веревка, клинья и даже огонь…

– Дьяволы любят огонь, – сказал Бернат и внезапно умолк.

Уго с Катериной почувствовали неладное. Мерсе совершила фатальную ошибку: при словах о дьяволе на мгновение прикрыла веки. Бернат расхохотался:

– Знаешь, скольких людей я судил, прежде чем бросить в море или казнить на поле боя? Почти все они были виновны, а виновные прячут глаза – прямо как ты сейчас.